У некоторых людей, похоже, нюх на поиск вещей. Археолог Джеймс Мелларт – один из них. Его чутье привело к открытию, которое изменило наши представления о зарождении человеческой цивилизации.
Это открытие в центральной Анатолии (географический регион Турции) сделало его знаменитым, и ему завидовали. Слава – и зависть – привели к несчастью: артефакты, которые он, якобы, видел в Измире, таинственным образом растворились в воздухе, а его величайшую находку похитили прежде, чем он успел закончить работу над ней.
Он имел хорошее образование
Мелларт всю жизнь говорил с голландским акцентом. Его семья жила в Голландии, где его отец, потомок шотландских мигрантов по фамилии Макларти (ветвь клана Макдональдов), был экспертом по живописи голландских старых мастеров.
Оказавшись в Голландии из-за начала Второй мировой войны, сын нашел работу в музее в Лейдене, что уберегло его «от нацистских лап». После войны Джимми изучал египтологию в Университетском колледже Лондона, а затем поступил в Британский институт археологии в Анкаре.
Он с самого начала был везунчиком
В молодости Мелларт нашел брошь железного века на, казалось бы, бесплодном городище в Херефордшире и микенский бронзовый клад на Кипре.
В 1952 г, в Иерихоне (Палестина) Джимми открыл самый нижний слой башни VIII тыс. до н. э. В отличие от многих зарубежных исследователей, которые бывали в регионе лишь наездами на время полевых работ, Мелларт по-настоящему погрузился в ближневосточную жизнь, выучил турецкий язык.
Этому, видимо, способствовала женитьба в 1954 г. на жительнице Турции Арлетт Сенани (1924–2013), по линии приёмного отца связанной с родом, в котором были важные государственные деятели Оттоманской империи. Иметь прямой доступ к официальным лицам в Анкаре и Стамбуле было важно (как и сейчас).
В конце 1950-х гг. наступил величайший момент его жизни: обследуя пешком внутренние районы Анатолии, он обратил свое внимание на Чаталхойюк (хойюк – по-турецки курган), курган, считавшийся слишком высоким, диким и непреступным для поселения людей.
Практически первым черенком лопаты Мелларт обнаружил руины неолитического города: тринадцать жилых этажей, построенных 9000 лет назад и вмещавших до 10 000 человек на пике своего существования. Внутри глинобитных домов не было парадных дверей – но вход был через крышу. Открытие Мелларта вывело Турцию прямо на карту ранней цивилизации.
Таинственная встреча в поезде и запрет раскопок
Летом 1958 года Мелларт ехал в Измир на поезде. В вагон вошла девушка. Джеймс Мелларт был околдован.
Это было не потому, что она была красива, хотя она и была такой. Дело было в браслете на ее запястье, поблескивающем золотом. Его наметанный глаз мгновенно распознал в нем сокровище времен древней Трои.
Ее звали Анна Папастрати, и она хорошо говорила по-английски. Когда Мелларт засыпал ее вопросами о браслете, она рассказала, что у нее дома целая гора подобных сокровищ. Хотел ли Мелларт их увидеть?
Конечно. Но ему негде было остановиться в Измире. Анна, однако, предложила приютить его у себя дома. Как бы ни был взволнован Мелларт, он колебался. Его жена была бы в ярости из-за того, что он ночевал в доме незнакомой женщины. Но страсть к археологии взяла верх над ним. Кроме того, это была всего одна ночь. Он сказал «да».
Он понятия не имел, что эта единственная ночь будет преследовать его всю оставшуюся жизнь.
В Измире Мелларт и Анна доехали на пароме до ее дома, пообедали с вином при свечах. Артефакты не разочаровали. Там были золотые серьги, гребни из слоновой кости, украшенные драгоценными камнями кинжалы, ожерелья с бирюзой и янтарем. Мелларт признал в них принадлежность к так называемой йортанской культуре, которая процветала тысячи лет назад недалеко от легендарной Трои.
Анна сказала, что сокровища были доставлены из местечка под названием Дорак, городка к югу от Стамбула. Они были обнаружены во время войны в 1920-х годах. Но она уклонилась от вопросов Мелларта о том, как ей удалось их заполучить.
Мелларт не давил на нее. Он сделал подробные рисунки артефактов, но Анна запретила ему фотографировать. Вместо этого она пообещала прислать ему несколько фотографий по почте. Это показалось странным, но Мелларт согласился и дал ей свой адрес. И, наконец, выйдя из ее дома, он хитро отметил ее адрес – улица Казима Дирика, 217.
Затем Мелларт вернулся домой к своей жене и стал ждать письма от Анны. Через несколько месяцев она написала ему, давая разрешение на публикацию рисунков. В 1959 году по инициативе Британского института иллюстрированная лондонская газета «Нью» опубликовала рисунки Мелларта, изображающие необычайный клад предметов. Поднялся страшный шум в прессе. Но попытки найти сокровище, Анну Папастрати, или хотя бы дом, где она жила, не увенчались успехом.
Роман остается загадкой по сей день. Самая популярная теория заключается в том, что девушка работала на банду дилеров, которым требовалась проверка подлинности их сокровищ, прежде чем продать их какому-нибудь богатому миллионеру.
Турецкие власти заподозрили самого известного археолога в причастности к контрабанде артефактов за границу и аннулировали разрешение Мелларта на раскопки. Человек, открывший Чаталхойюк, больше никогда этого города не видел.
Новые сенсации
Мелларт вернулся в Лондон и стал преподавать в Институте археологии. Он рассказывал студентам о Чаталхойюке, показывал рисунки настенных росписей, которые не фигурировали в его отчетах. Они изображали Средиземноморье с высоты птичьего полета; сцены, где мужчины сеют и пасут скот; аистов и фламинго, летящих строем над головой; вереницу саней, запряженных волами…
Мелларт объяснял отсутствие фотографий тем, что фрески были повреждены в древности огнём, и их невозможно было ни сфотографировать, ни перевезти в Анкару для фиксации, поэтому прямо на месте были быстро сделаны зарисовки – до того как рисунки превратились в пыль. Когда они были наконец опубликованы в 1989 году, уже не осталось никаких сомнений в том, что Мелларт был фальсификатором.
В 1993 году он в трех статьях упомянул о своем переводе «Текста Бейкея» позднего бронзового века, который, по его словам, был найден недалеко от деревни Бейкей на западе Турции в конце XIX века. Первоначально текст был написан на бронзовых табличках аккадской клинописью и хеттским языком. Следов этих табличек найти не удалось, зато в его доме были найдены черновики и куски сланца с резьбой, которые, очевидно, были эскизами самого Мелларта.
В чем же значение открытий Мелларта?
До открытия Чаталхойюка ученые говорили только о двух культурах бронзового века в Северо-восточном Средиземноморье – микенской и хеттской.
Открытие Мелларта доказало существование независимой лувийской культуры, которая занимала большую территорию и просуществовала намного дольше, чем ее более изученные соседи. Лувийский язык, по-видимому, доминировал на большей части западной и юго-центральной Малой Азии во втором тысячелетии до нашей эры.
Более того, лувийцы разработали иероглифическую письменность, которая вошла в обиход за целых 500 лет до того, как греки из Микен, проживающих поблизости, впервые приобрели навыки письма.
Артефакты, которые были обнаружены при раскопках Мелларта, и которые сейчас выставлены в турецких музеях, без сомнения, подлинные.
Его концепции и идеи были не такими уж ошибочными; однако их доказательства были поддельными.
Использованная литература
Christian Tyler. Cornucopia Magazine James Mellaart: The Man Who Changed History
Eberhard Zangger. James Mellaart: Pioneer…and Forger – Popular Archeology