Был полдень нового дня.
Она только что узнала, что Шнаакер болен. Не преходящим гриппом, не грыжей, которую можно прооперировать. У него рак, и «действовать уже поздно». Так сказали ей в Шарите.
Мечтал ли Эрвин попасть в эту клинику снова? Именно здесь он начал врачебную практику. Именно здесь объявили, что он её завершил. Приступы будут не раз повторяться – никто не знает, когда стукнет следующий. Стоять за операционным столом Шнаакеру было больше не суждено.
Я живо спрятался, увидев, как из палаты выходит сын. Он бросил бодрое «не опоздай на репетицию!» сгорбленной фигуре в тёмном костюме, которая никак не отреагировала на его слова.
– Белла, быстрее! Делегация ждёт экскурсию! – нетерпеливо крикнул он в приоткрытую дверь палаты, и вскоре оттуда послушно вышла очень бледная девушка, плотно закрывшая за собой дверь.
Отпрыск схватил её за руку и потащил за собой: времени у них, видимо, совсем не осталось. Работа не может остановиться, даже если умер коллега. Даже если почти умер твой шеф. И даже если вдруг объявлен умирающим твой вновь обретённый отец. Твоя кровь, твоя плоть, до чьих рук ты успела дотронуться, чьи карие глаза, тёплые и грустные, ты запомнишь на всю свою жизнь... Милая Белла, ты так ждала его. И провела с ним единственный вечер.
А она – двадцать лет. Она, кого ты так и не заметила, убегая с Эрвином Морозовым, на которого с того же вечера, – то ли из благодарности, то ли за навыки волшебника, вернувшего главную в твоей жизни потерю, – ты начала смотреть самыми благоговейными глазами. Твоё сердце следовало за ним, и ты построишь немало розовых замков за эту неделю, оставшуюся вам обоим, прежде чем одним махом сломаешь их все, навсегда потеряв веру в чудесное.
Я подождал, пока парочка скроется из виду, и двинул вперёд. Я пришёл повидаться с Эрвином Шнаакером, моим другом, чтобы о многом его расспросить. Я верил, что он не вычеркнул меня из жизни. Хотя бы он – не вычеркнул.
И только я собрался войти в палату – фигура в тёмном костюме, сжавшаяся в нечто бесформенное у стены, громко всхлипнула.
Мой драгоценный Бог...
– Не плачь, Наташа.
Она подняла на меня глаза:
– Это я, я во всём виновата, Герхардт!
Без единой паузы узнавания. Как будто я вышел за дверь не двадцать лет, а пять минут назад, и вот уже вернулся. Я подошёл.
– Я никчёмная и подлая душа, понимаешь? Я сволочь, мерзость!
Она расплакалась на ничтожном расстоянии от меня, а я не смел её тронуть. Для этой девчонки не существовало времени. Тогда, в Бресте, я впервые испытал это чувство: мы говорили друг с другом так, будто только пять минут назад разлучились. А потом в посёлке... Мы толком не общались лет семь, и когда она забежала в домик, спасаясь от пылких поклонников, то сказала мне что-то так просто... Тогда она тоже плакала, а я целовал её как безумный.
И в эту неожиданную минуту я смотрел на неё, мокрую, красную и в целом непрезентабельную, а во мне всё кричало, пело и танцевало. За эти годы мне порой казалось, что мои чувства к ней я просто придумал. Невозможно любить вот так, без всяких прикосновений, даже если в мыслях ты делал это миллионы раз. Невозможно любить, не видя лица, не чувствуя запаха кожи. Может, и так. А теперь – на меня упала её слеза, я увидел её лицо, а её волосы всё ещё пахли, как растрёпанные косички на брестском банкете.
– А я знаю, что люблю тебя, желаю тебя, верю в тебя так сильно, как не мог и представить... Все двадцать лет, эти семь тысяч суток, каждый день я жаждал тебя, я любил тебя...
Слёзы её тут же высохли. Она растерянно смотрела на меня какое-то время, после чего маленькие ноздри возмущённо дрогнули:
– Да ты... Ты хоть понимаешь, насколько это не к месту! Ты... У тебя даже не хватит ума, чтобы понять! Тебя земля носит вообще непонятно как!
Сердито сверкнув на меня, Наташа снова расправила плечи. И скрылась в палате. А я только сказал ей вслед:
– Да.
Друзья, если вам нравится мой роман, ставьте лайк и подписывайтесь на канал!
Продолжение читайте здесь: https://dzen.ru/a/ZaWw8emZzBbKAhTa?share_to=link
А здесь - начало этой истории: https://dzen.ru/a/ZH-J488nY3oN7g4s?share_to=link