Да, щепотка соли. Без нее не обошлось. Но, впрочем, сегодняшний рассказ не о ней. Отгремела битва при Метавре и Ганнибал уже получил голову своего брата. Рим ликовал.
Целых три дня народ не выходил из храмов: матроны, одетые как можно богаче, вместе с детьми благодарили богов так, словно война уже окончена и бояться нечего.
Тит Ливий. XXVII, 51
Не только народ, но и сенат чувствовал и действовал точно также. Марк Ливий посчитал, что теперь, после разгрома карфагенской армии, гибели ее полководца и бегства оставшихся в живых галлов, ему и его армии более нечего делать на севере Италии и повел свои легионы в Рим. Туда же сенат вызвал и второго консула, правда без легионов, те остались сторожить Ганнибала в Бруттии. Прибыв в Рим, а они по договоренности, сделали это одновременно, полководцы, как было принято, отчитались в своей деятельности, после чего попросили для себя триумфа. Это было справедливо. Сенат назначил молебствие от имени обоих консулов, и обоим был дарован триумф.
Тут произошло нечто невероятное. Оба полководца сошлись на том, что коли они воевали вместе, то и триумф должны провести вместе. Читатель, вероятно, помнит, что Ливий и Нерон были врагами, что именно Нерон сыграл главную роль в изгнании Ливия. Поэтому такое единодушие было странно. Тем более, что триумф Марка Ливия был усеченным. Поскольку сражение произошло в провинции Марка Ливия, и в день сражения ауспиции совершал именно он, и войско его приведено в Рим, то пусть Марк Ливий въезжает в город четверней и в сопровождении солдат, а Гай Клавдий – верхом и без войск.
Таким образом, формально Ливий получал большую славу и большую честь. Однако все знали, что главная заслуга в победе была заслугой Клавдия. Вот как об этом писал Тит Ливий в своей истории:
Этот совместный триумф прибавил славы обоим, но особенно тому, кто заслугой опережал сотоварища, а почетом ему уступал. Этот вот всадник, говорили вокруг, за шесть дней пронесся вдоль всей Италии с войском и вступил в сражение с Газдрубалом в Галлии, а Ганнибал в это время думал, что он рядом, в Апулии, стоит лагерем. Так, один консул в двух областях Италии противостоял двум военачальникам: одному – своим опытом, другому – своей отвагой. Достаточно было имени Нерона, чтобы Ганнибал сидел у себя в лагере. А Газдрубал? Стоило появиться Нерону, и Газдрубал был уничтожен. Пусть другой консул впрягает в свою торжественную колесницу сколько ему угодно лошадей; настоящий триумфатор – Нерон, въезжающий верхом в город. Войди он хоть пешком, он будет жить в людской памяти своей славой, которую стяжал в этой войне и которой пренебрег в этом триумфе. Так говорили зрители, провожая Нерона до Капитолия.
Как увидим далее, это была последняя их совместная акция, и отношения между ними не исправившая, а скорее наоборот, их обострившая.
В 204 году до н.э. судьба вновь столкнула героев нашего рассказа. Оба были избранны цензорами. Была в Риме такая интересная магистратура. Цензоры следили за общественной нравственностью, распределяли подряды на общественные работы, осуществляли собственно ценз, т.е распределение по имущественному признаку по центуриям, и наконец в их ведении было составление списков сенаторов.
Началось их цензорство беспроблемно, были утверждены списки сенаторов, которые не вызвали ни у кого возражений. Затем они занялись благоустройством города и закончили устройство улицы, которая должна была идти к храму Венеры, и также постройку храма Великой Матери на Палатине. А затем разразился скандал. Вот тут то на арене и появляется соль. Был повышен налог на ее добычу, продажа была отдана на откуп, причем цена соли в разных городах была разной и более высокой. Все это вызвало раздражение в народе. Вновь Тит Ливий:
Люди были уверены, что эту доходную статью выдумал цензор в отместку народу, несправедливо когда-то его осудившему, и что самая высокая цена была установлена для триб, когда-то постаравшихся его осудить. Поэтому Ливий и получил прозвище Салинатор.
Что ж, весьма возможно, что Марк Ливий решил отомстить своим согражданам за годы проведенные в ссылке. Далее начались уже личные дрязги. Цензоры приступили к переписи всадников. Тут следует напомнить, что еще со времен Сервия Туллия конники получали от государства деньги на покупку коня и его содержание. Однако за какой либо проступок коня могли отобрать, и это было величайшим позором.
Во время инспекции трибы Поллии, к которой был приписан Марк Ливий, Нерон, то ли не забывший старой вражды, то ли в припадке неуместной строгости вспомнил, что Марк Ливий был осужденному народом, и ему велено было продать лошадь. ответ пришел скоро. Когда дошла очередь до Арниенской трибы, трибы Нерона, то и тому пришлось расстаться со своим конем, ибо коллега обвинил его во лжесвидетельстве. Это уже было некрасиво, но дальше случилось уже из рук вон выходящие. Гай Клавдий включил имя своего коллеги - врага в списки эрариев, уж неизвестно как это обосновывая. Вероятно тем же осуждением и изгнанием.
Эрарии - это низший разряд граждан, не имеющих никакого имущества . Соответственно они стояли вне ценза, не имели права голоса, не могли занимать никаких должностей и не призывались в армию.
Тит Ливий ответил еще круче. Он отправил в эрарии 34 трибы , все кроме Мециевой трибы, которая его не осудила, а по осуждении не выбирала его ни в консулы, ни в цензоры. Тут уж народ возмутился подобным поведением должностных лиц. Гней Бебий, народный трибун, вызвал обоих на суд народа. Только сенат смог остановить это судилище. Словом все вздохнули с облегчение, когда срок полномочий этих ребят подошел к концу.
Последний раз раз на страницах истории Клавдий Нерон появляется в 201 году, как член посольства сената в Египет.
История сурово обошлась с Нероном. Хотя современники и античные историки весьма высоко оценивали его вклад в победу над Ганнибалом, однако последующие поколения забыли о нем, и сегодня его имя известно лишь специалистам.
