На днях совершили с младшей дочерью забег по магазинам в поисках обуви для неё. У девицы очень проблемная в плане подбора обуви нога: размер маленький, зато ширина, полнота и подъём — ого-го. Плюсом — вальгус, требующий дополнительных стелек. Подобрать удобную обувь очень сложно.
И вот приходим мы в один магазин, в другой, в третий, и везде я слышу что-то, вроде: «Мизинчикам тесновато. Пятке жестковато. Неудобно...» Слышу и понимаю, что в том ценовом диапазоне, который комфортен мне, мы ничегошеньки не найдём. Даже если будем искать по верхней границе диапазона, не найдём. А обувь нужна. Слышу про мизинчики и злюсь. На языке, прям, вертится что-то про потерпеть. Слышу и вспоминаю себя в возрасте дочери, когда меня, вообще, не спрашивали, когда мама покупала мне не просто неудобные лодочки на каблуке, в которых тесно почти любому, а ещё и на размер меньше, потому что нога, которая больше тридцать шестого размера, — это ужасно некрасивая нога. И я терпела. И не было у меня варианта даже заикнуться о том, что стёртые в кровь пальцы и пятка доставляют мне дискомфорт. «Что дали, то и носи». «Красота требует жертв». «Вот в Китае была отличная традиция сохранять ножку маленькой. И ничего — терпели ради красоты. А тут всего лишь кровавые мозоли».
Но ведь бывает так, что реально вариантов нет. Ну, нет. Вообще. Совсем. Никак не купить удобную обувь, в которой мизинчикам не тесно. Бывает же, что вся, к примеру, осенняя обувь в магазинах только такая, в которой тесно. Дефицит. Или бывает дефицит денег, например. Нет возможности купить такую пару ботинок, в которой не тесно. Даже по объявлениям. Нет возможности. Реально объективно нет. И что тогда?
Примерно так иногда спрашивают в комментариях, когда заходит речь о том, что не нужно терпеть то, что не нравится, не подходит, причиняет дискомфорт, о том, чтобы уходить из токсичных отношений, бросать ненавистную работу, оставлять скучную книгу, не доедать невкусное, избавляться от неудобной обуви... Что, если уйти некуда, если вкусное недоступно, а есть что-то надо, если обувь только неудобная, если нет возможности сделать себе хорошо здесь и сейчас? Что делать-то?
Предлагаю остановиться на примере с обувью. Вот недоступны удобные ботинки. Объективно нет ни единого способа обеспечить себя удобной обувью. А есть только те, в которых «мизинчикам тесно». И никак эти ботинки не растянуть. Авось, со временем растянутся, но пока никак. Придётся ходить в том, что есть. Это лучше, чем босиком. Особенно если на дворе зима.
Придётся ходить в том, что есть. Терпеть. Но кроме, как терпеть, нужно учитывать, что я в неудобной обуви. Что это значит? Это значит, например, что выходить куда-то имеет смысл пораньше, чтобы можно было идти медленнее. Это значит, что где только возможно, имеет смысл разуться. Это значит, что имеет смысл, носить с собой сменную обувь, собираясь куда-то, где достаточно тепло, чтобы не находиться в зимней обуви, но нужно, всё же, быть обутым. Это значит, что имет смысл быть бережнее к своим ногам в остальном, например, сделать лишний раз ванночку для ног или ещё что-то приятное-полезное. Это значит, что я не буду требовать от себя бежать за уходящим из-под носа троллейбусом, идти побыстрее, уступать всем своё место в метро. И так до тех пор, пока приходится терпеть.
Это работает не только с обувью.
Намедни моё внимание обратили на то, что у меня сейчас нет выходных. Совсем нет. Причём, дело не столько в выходных от работы, сколько в свободном одновременно и от работы, и от материнских обязанностей времени. И правда, в связи с рядом внешних обстоятельств реальные выходные я себе не выделяю. Пока так. Я, конечно, медленно движусь к тому, чтобы вернуть себе пару дней в неделю, но пока так. И в этих условиях я признаю, что такое положение дел ненормально для меня, дискомфортно, что мне приходится терпеть.
Пока мне приходится терпеть, я не ругаю себя за то, что я, к примеру, медленнее соображаю и меньше успеваю. За какие-то дела я не берусь. Где-то я меньше трачу ресурс. Например, год назад с двумя выходными у меня было семнадцать клиентов в неделю и ещё дополнительно работа, а сейчас я могу взять не больше тринадцати человек и сократить количество других рабочих часов.
Чем больше приходится терпеть, тем больше человеку нужно заботы о себе и тем меньше должны быть требования к себе.
Такие дела.
