ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ.
ЧИТАТЬ СНАЧАЛА
Одна половина меня протестовала против странной сделки, другая же, боясь смерти, убедила повиноваться Аде Геннадьевне.
— По рукам, — повторила я за старушкой и крепко сжала её морщинистую руку.
Ада Геннадьевна расплылась в улыбке и, повернувшись к шкафчику, достала стеклянный пузырёк, наполненный переливающейся на свету изумрудной жидкостью. Затем в руке мелькнуло лезвие ножа и, взяв мою ладонь, она сделала надрез. Я вскрикнула и отвела руку в сторону.
— По взаимному согласию! — напомнила старушка.
Отвернувшись в сторону, снова протянула окровавленную ладонь хозяйке. Открыв крышку пузырька, Ада Геннадьевна бережно собрала внутрь капли крови.
— Ну вот и чудненько! — удовлетворённо проговорила она и сделала маленький глоточек из пузырька. Вожделенно закатила глаза, со смаком облизнула губы и спешно убрала в шкафчик. Щеки старушки налились румянцем. Теперь она выглядела так, будто в миг помолодела на десяток лет.
От увиденного к горлу подкатила тошнота. Поморщившись, с трудом сдержалась и глубоко вздохнула.
— На вот, останови кровь, — оторвав кусок белого полотна, подала старушка. — А теперь выполним вторую часть уговора. Показывай язвы!
Я стянула с себя свитер, открывая её взору неприятную картину.
Ощутила, как она ногтями содрала корочку с одной из язв и затем завернула сие в красный лоскуток:
— Повезло тебе, деточка, в отличие от Павла Матвеевича!
— Что вы имеете в виду? — недоумевала я.
— Что помер он намедни, а сегодня похороны. Горе, конечно, но не для нас с тобой. Не отправься он на тот свет, так бы ещё в ожидании маяться пришлось. С ним то и вернём твою хворь в то место, откуда напасть пришла. Одевайся, надо спешить, а то свезут на кладбище!
Я выскочила следом за старушкой. И правда, у соседнего подъезда собиралась траурная процессия.
Мы поднялись на второй этаж и оказались в квартире покойника. Повсюду стояли люди в чёрном, раздавался шепот и всхлипы. Ада Геннадьевна кивала головой некоторым из присутствующих в знак приветствия. Остановилась рядом с седовласой вдовой, выразила слова соболезнования. Перекинулась с другой пенсионеркой парой фраз, а на вопрос, кто с ней пожаловал, представился меня своей племянницей.
Сразу же после этого Ада Геннадьевна приблизилась к гробу, в котором лежал худощавый старичок. Некоторое время она стояла молча, затем достала из кармана красный лоскут с частичкой моей хвори и, невнятно шепча неведомое мне заклятие, спокойно и уверенно спрятала в гроб усопшего.
Я с волнением огляделась по сторонам. Удивительно, но кроме меня происходящего никто не замечал. Словно околдованные, люди вокруг продолжали заниматься своими делами. Одни вели тихие беседы, другие плакали. Третьи молчаливо смотрели на гроб, как если бы их глаза покрыли пеленой.
Ада Геннадьевна подхватила меня за локоть и прошептала:
— Уходим!
На улице, вдохнув холодный влажный воздух, я спросила:
— Что же дальше?
— Живи себе да радуйся! — уверенно ответила старушка.
— А Марья Ивановна? Она же не отстанет! Если снова за старое возьмётся?
— Не возьмётся. Я тебя закрыла, спрятала от злых чар, хоть и временно. Посему от комнатушки избавься в скором времени. Продай какой-нибудь глупышке!
На том мы и разошлись.
По пути домой я приняла решение временно перебраться обратно к родителям. Подальше от Яги в лице Марьи Ивановны.
Первым делом надо было забрать документы, вещи. И уже скоро я прокралась в собственную комнату, подобно вору. Побросала вещи в чемодан и позвонила маме, сообщив о приезде. Прежде чем покинуть жильё, чуть приоткрыла дверь и прислушалась. В коммунальной квартире повисла звенящая тишина. Стараясь не издавать ни звука, дрожащей рукой закрыла комнату и на цыпочках проскользнула по общему коридору к двери.
По закону подлости заело дверной замок. Ключ в замочной скважине не поддавался.
«Чтоб тебя!» — тихо скулила я, постоянно оглядываясь за спину.
Тело обдало ледяным потом, в ушах шумело. Охваченная страхом, я думала об одном: лишь бы ведьма не услыхала. Не тут то было. Старая Яга её заставила себя долго ждать!
Я не расслышала ни скрипа открывающейся двери, ни приближающихся шагов. Она возникла из ниоткуда и замерла всего в нескольких метров позади меня. Босая, в одной сорочке, с ресторанными волосами, сверлила меня взглядом. Не оставляя попыток открыть злосчастную дверь и покинуть квартиру, я не поверила в происходящее, когда она истошно взвизгнула. Марья Ивановна не имела возможности настигнуть меня! Подобно тому, если бы между нами установили невидимую прозрачную стену. Сие, несомненно, разозлило ведьму, и на меня обрушился поток нецензурной брани. Она вопила и металась из стороны в сторону, сверкая наполненными лютой ненавистью глазами.
О, чудо! Ключ повернулся, и дверь на лестничную площадку распахнулась. Оказавшись снаружи, я успела её запереть, прежде чем обезумевшая старуха уткнулась во внутреннюю обшивку и забарабанила со всей силы кулаками.
Не помня себя, я неслась по серым улицам, угождая в ледяные лужи. От пережитого ужаса, возвратившись в квартиру родителей, захлёбываясь слезами, не сразу же смогла прийти в себя.
Ещё некоторое время меня терзали ночные кошмары. Каждую ночь в темных углах родительского дома мерещилась Марья Ивановна. Протягивая ко мне руки, скалила зубы и ехидно смеялась. Исчезала под утро, растворяясь в лучах рассвета. Так в постоянном страхе пробежал первый месяц.
Всё же, несмотря на пережитое, мне удалось взять себя в руки. Жизнь постепенно наладилась. И надо отдать должное Аде Геннадьевне, моё тело исцелилось. Язвы исчезли, не оставив после себя и следа.
Время шло. Комната пустовала и тяжёлым грузом висела на шее. Совесть не позволяла выставить на продажу. Что, если от рук ведьмы пострадают невинные люди?
И тогда мне в голову взбрела шальная мысль: не обратится ли за советом к Аде Геннадьевне?
Одним весенним днём я вновь поднималась по знакомым обшарпанным лестницам. Достигнув третьего этажа, до моего слуха донёсся звук хлопнувшей двери. Этажом выше раздались знакомые голоса. Оцепенев, затаила дыхание и прислушалась. Не может быть! В скрипучих нотках я узнала Аду Геннадьевну и Марью Ивановну. Старухи неспешно спускались.
Я стремительно бросилась на улицу, где спряталась за угол дома. И верно, не ошиблась! Следом за мной из подъезда, о чем-то мило беседуя и хохоча, показались две ведьмы. Помолодевшие и веселые. На щеках виднелся румянец. Выглядели они весьма бодро и свежо, передвигались чуть ли не вприпрыжку.
«По доброй воле, говоришь? По взаимному согласию?!» — чуть слышно прошипела я, вспомнив слова Ады Геннадьевны и осознав, как легко и просто две скверные ведьмы обвели меня вокруг пальца, разыграли спектакль и заполучили моё время.
И лишь я произнесла это, как они одновременно смолкли и обернулись в мою сторону. Улыбки сошли губ. Лица выражали недовольство. Прищурив хитрые глаза, старухи, точно хищные звери, повели воздух носом. Чем заставили меня обратится в бегство. И бежала так долго, пока не выдохлась и обессилено не рухнула на скамейку в парке.
«Легко отделалась, — размышляла я, пытаясь отдышаться. — Всего один год, в конце концов, не жизни лишили! Ну, а комната? Жалко, конечно. Так и придется ждать и надеяться на авось, что Марья Ивановна когда-нибудь отправится в ад. Хотя, пожалуй, она да её подруга ещё и меня переживут, и моих детей, и моих внуков!»
Раздумья прервал едкий вкрадчивый голос:
— Красавица, не помешаю?
Склонившись надо мной, стояла незнакомая ветхая старушка. Одетая в платье фисташкового оттенка, с крашенной в цвет баклажана шевелюрой. На шее висели бусы из ярких камней, а в ушах громоздкие серьги.
— Пожалуйста, — равнодушно ответила я.
И уже собиралась удалиться, как та, схватив меня за руку, проговорила:
— Вижу, проблемы у тебя. Могу помочь! Взамен ничего не возьму, ну, разве самую малость и только по твоей воле!
— Да идите вы все! — выдернув руку, процедила я сквозь зубы и добавила: — К чёрту!
И, не оборачиваясь, устремилась по аллее. С меня хватит хитрых чертовок!
Конец.