Продолжение истории Якова Слащёва. Автор в данном очерке не агитирует ни за белых, ни за красных. Всё ниженаписанное основано на реальных событиях с лёгкой примесью авторской фантазии.
Нина рассеянно кивнула очередному выразителю соболезнований. Её глаза были сухими, фронтовые испытания отучили от слёз, юнкера не плачут!
В полутёмном зале Донского крематория было немного людей. Учитывая личность усопшего, странно, что вообще кто-то пришёл. Вроде стал человек своим, но прошлое не отпускает, да и не все в новом государстве готовы забыть это прошлое...
К Нине подошёл Уншлихт, придерживая за локоток, что-то тихо говорил, она рассеянно кивала.
- Мне очень, очень жаль, Ниночка! Такой ценный специалист, верный партии и стране!
- Держитесь, Нина Николаевна! - это кажется Егоров сказал. - А мы - чем сможем...
Потом в конце прощания вперёд вышел к гробу моложавый командир, Малиновский, кажется:
- Слащёв был профессионалом. Знания, которые он передал нам, имеют огромную важность для нас, командиров Рабоче-крестьянской Красной армии! Мы обязательно усвоим те знания и навык, который то..., - он поперхнулся, мотнул головой, так и не решившись назвать своего учителя "товарищем", - которые Слащёв успел нам передать!
Вообще говорили мало. Вскоре всё закончилось. Последний взгляд, последнее прикосновение, и вот закрывается крышка, и гроб с дорогим прахом увозят на каталке. Вот и всё.
***
"Юнкер Нечволодов" - именно так она отрекомендовалась начальнику штаба Кубанской пластунской бригады Добровольческой армии в тот осенний день 1918 года:
- Прибыл для борьбы с большевиками! На фронте с шестнадцатого года! - отрапортовал юноша. Впрочем сквозь по-военному хрипловатый тон пробивались подозрительно звонкие нотки.
Полковник Слащёв критически оглядел прибывшего добровольца. Тот стоял на пороге хаты станичного правления, где сейчас расположился штаб. Совсем юноша, невысокий, кареглазый, судя по выправке, действительно строевик... Подозрительно гладкие пухловатые щёки сразу насторожили полковника.
- Где раньше служили?
- В 17-м драгунском Нижегородском, ваше высокоблагородие!
Нет, определённо с этим "юнкером" что-то не то. Полковник ещё раз окинул новобранца взглядом и задержался на бёдрах, потом на груди... Так, щёки юнкера тут же покраснели, всё понятно! Слащёв вдруг что-то вспомнил и сурово, но не удержав усмешки спросил:
- Почему не в туфлях, юнкер? Где каблуки?!
Новоприбывший боец за секунду успел побледнеть, потом снова удариться в краску:
- Вас не понял, господин полковник!
... Тогда она действительно не поняла или поняла не так. В 1916 году в России вышел кинофильм "Подвиг сестры милосердия Риммы Михайловны Ивановой". Эта 21-летняя девушка с первых дней войны стала сестрой милосердия, а в январе 1915-го добровольно отправилась на фронт. Пыталась выдать себя за солдата - разумеется, неудачно. Римма геройски погибла осенью 1915 года в бою под Брест-Литовском, поднимая в атаку роту солдат. К этому моменту она уже была Георгиевским кавалером - вынесла из-под огня тяжело раненного офицера. Об отважной девушке сняли кино. Но лучше бы этого не делали! Изумлённые и возмущённые зрители увидели, как на экране Римма Иванова ведёт солдат в атаку в лакированных туфлях на каблуках, сжимая наманикюренными пальчиками эфес шашки... Длинные волосы её так и развевались... (Как тебе такое, Badcomedian?!))) После премьеры возмущённые фронтовики пообещали изловить авторов сего шедевра и заставить сожрать плёнку! Фильм срочно сняли с показа, а плёнка действительно вскоре сгинула без вести....
- Всё Вы поняли! Ступайте к каптенармусу за нарядом сестры милосердия, а комнату я Вам сейчас освобожу - переодеться!
- Не понял...
- Молчать! Лазарет и все помещения Вам покажут, я распоряжусь! К каптенармусу кругом марш!
Как она сверкнула глазами напоследок! Но Нина Нечволодова не первый день находилась в армии, знала, что приказы не обсуждаются. Вторая в жизни попытка обмануть начальство снова провалилась. Первая была на германском фронте в 1916-м. Нина, дочь офицера, с детства грезила образом девицы-кавалериста Надежды Дуровой времён войны 1812 года. Но после побега из дома на фронт, романтические иллюзии быстро развеялись. Ужасающий окопный быт, будничность смерти и страданий, сначала шокировали юную аристократку. Оказалось, что выдавать себя за мужчину крайне затруднительно при общих бане и отхожем месте... Солдаты тоже совсем не были похожи на лубочные образы - сальные шуточки, недвусмысленные предложения. Но Нечволодовы не привыкли отступать!
Начать пришлось с сестринских обязанностей. Но Нина с детства обучалась верховой езде и владению оружием. Сначала при случае демонстрировала это офицерам. В ответ лишь настоятельные рекомендации заниматься своим делом - раненым страдания облегчать. Но вскоре предоставился случай. Во время жестокого боя под Сморгонью сестра милосердия Нечволодова не только вытащила из-под огня раненого командира пластунов-разведчиков, но и отстреливалась от солдат противника, которые пытались захватить офицера живым. Двое из них в результате остались лежать на поле боя, а Нина, ведя перестрелку ещё и отволокла раненого к своим позициям. С этого момента отношение к ней переменилось. А вскоре, сдав экзамен, Нечволодова стала получила звание вольноопределяющейся. Ей повезло больше, чем Ивановой, вражеские пули и осколки не тронули.
С полковником Слащёвым они после той сцены в хате долгое время не общались. Нина была искренне возмущена, что ей даже не дали доложить о боевом прошлом, сразу брезгливо определили в лазарет!
"Ишь держит себя! Генштабист петербургский, павлин надутый!", - тогда она почему-то была уверена, что командир бригады полковник Слащёв из того штабного сытого сословия, пороху по-настоящему не нюхавшего...
... Бой под Ставрополем шёл третий час. У красных была выгодная позиция - на высоте - и численное превосходство. В Кубанской бригаде была выбито уже больше половины личного состава. Кубанцев прижали огнём к реке, боеприпасы были на исходе. Становилось ясно, что следующей атаки они не выдержат.
Нина укладывала раненых под скирдой на окраине полусожжённого хутора, бой приближался, и розоватые облачка шрапнелей рвались уже где-то совсем рядом. Неожиданно появился сам Слащёв. Он и командир батальона капитан Мезерницкий. Они ехали бок о бок - на серой и гнедой лошадях, при этом Слащёв поддерживал, полуобняв, капитана. Тот бессильно мотался в седле, заваливаясь на командира. Голова его была опущена, а изодранный френч справа набухал кровью. Сзади ехали несколько всадников из конвоя командира.
- Санитары, сюда, живо! - рявкнул полковник.
К ним подбежали. Мезерницкого стали осторожно вынимать из седла.
- Слава! Я здесь! - быстро заговорил Слащёв, пытаясь заглянуть раненому в глаза. - Не смей, слышишь! Даже не смей!... На том свете найду и к стенке!! - он оглянулся бешеным взглядом и заорал кому-то из офицеров. - Где брюховецкая сотня, чёрт возьми?!
- До них версты четыре, не меньше! За монастырь Иоанна Предтечи их отвели, - ответил так же стремительно появившийся подпоручик. - Должны уж давно подойти к нам!
- Так свяжитесь, вашу мать! Невозможно ждать! Без прикрытия не выстоим!
- Посылали нарочного, видать, не добрался...
И тут Нина как будто снова почувствовала то же, что тогда, при спасении офицера на прошлой войне. Что-то защекотало в груди, да так, что невозможно оставаться на месте.
- Разрешите, я приведу сотню, господин полковник?!
Это была не просьба, а утверждение. Не успел Слащёв даже начать свою любимую фразу, о том что сестре милосердия следует заниматься своим делом, как Нина уже метнулась к лошадям и одним махом оседлала гнедую кобылу Мезерницкого.
- Сестра, стоять! Я приказываю! Вы с ума сошли! - эти крики уже заглушил засвистевший в ушах у Нины ветер. Она пустила кобылу в бешеный галоп в сторону монастыря, где должна была расположиться сотня кубанцев. Нужно было пересечь большую поляну, прежде чем всадница станет невидимой для вражеских стрелков. Поэтому жми, родная, во весь опор!
Слащёв, гневно стиснув кулаки, посмотрел ей вслед:
- Пропадёт же девка! Что творит!.. - стоящие рядом офицеры услышали в последней фразе нескрываемое восхищение.
Полковник обернулся к конвою:
- А зазря пропасть не должна! Все за мной!
Через минуту полковник с конвойными оказался на позиции. Жидкая цепь стрелков залегла, кое-как окапавшись. Не стреляли, берегли патроны. Со стороны красных то и дело гремели выстрелы, и периодически над головами бойцов шмелями жужжали пули.
- Вот что, орлята! - крикнул задорно Слащёв, спешившись и возвысившись, как ни в чём не бывало над цепью. - Конница кубанцев будет здесь с минуты на минуту! Наша геройская сестрица, - показал он в сторону поля, по которому ускакала Нина, - решила ускорить процесс, скачет встречать конницу! Ускорим же дело! Покажем заодно большевичкам, как неблагородно воевать с дамами!
Залегшие в цепи стрелки сразу приободрились. Уверенный голос командира уже не первый раз вселял уверенность. Слащёв, взмахнув наганом, вышел вперёд цепи. Не обращая внимания на жужжащие вокруг пули, он выгреб из кармана галифе семечки и демонстративно надкусил первую.
- Силантьев, Треблин! - тихо сказал он двум рядовому и унтеру с пулемётом. - Ползёте со своим "Льюисом" левее шустрыми кабанчиками до того куста, окажетесь там - огонь без команды! Вперёд! За мной, орлята! - крикнул остальным и зашагал, помахивая небрежно револьвером и не забывая лузгать семечки.
Эти слащёвские атаки вскоре станут фирменным знаком... Без единого выстрела вся цепь двинулась следом за командиром. Красные усилили огонь. То и дело кто-то из стрелков, охнув или просто всхлипнув, оседал на стерню. Но остальные, казалось, этого не замечали. Как приговорённые шли вперёд за своим заговорённым командиром.
Может быть эта атака отвлекла противника от рассекающей поле всадницы, может опять везение... Но Нина за считанные минуты преодолела расстояние до монастыря. Минута, и она уже вела обратно сотню. Пулемётчики не менее быстро добрались до указанного куста. И с разницей в секунды застрекотал "Льюис", грянув мощное "Ура!", сорвалась на бег цепь пластунов, а сзади в клубах пыли показалась конная лава... Таких стремительных атак красные тогда не выдерживали. Не было ещё ни опыта, ни дисциплины...
После боя Слащёв подошёл к ней и, глядя в глаза, сурово сказал:
- Сестра Нечволодова! Можете считать мою фразу про туфли на каблуках отозванной! Но в следующий раз за самовольство повешу! На ближайшем журавле!
Нина лишь выпалила в ответ положенное уставное: "Рад стараться, господин полковник!" И старалась не смотреть в сторону колодца, на журавле которого уже болтался захваченный в бою комиссар... Слащёв, как и многие другие офицеры Добровольческой армии, считал, что большевизм надо искоренять решительно и без сантиментов...
А вечером Нечволодову вызвали в штаб и сообщили о назначении ординарцем при полковнике... Так произошло второе возвращение "юнкера Нечволодовой" в строй.
Потом был бой под станицей "Святой крест" (современный Будённовск). Ординарец Нечволодова и только что произведённый в генералы Слащёв оказались отрезаны от своих стремительной атакой красных. Яков Александрович, отстреливаясь, отходил с Ниной к перелеску, когда пуля ударила вонзилась ему под щиколотку. Нина, подхватив его, протащила на себе от души матерящегося генерала до спасительных зарослей.
- Орд-динарей Н-нечволодова! Почему нарушаете п-приказ? - едва сдерживаясь от боли, прошипел Слащёв, упав на траву рядом с задыхающейся девушкой.
- Помните, как Наполеон говорил, ваше превосходительство? - отдышавшись сказала она. - Я не умею подчиняться!
Нина сделала Якову перевязку. Какое-то время оба отлёживались, восстанавливая силы. Потом Нина решила разведать обстановку. В последний момент, когда она уже высунулась из-за дерева, Слащёв вдруг увидел впереди, на краю косогора всадника, не своего - красного.
- Назад! - крикнул он и рванулся к Нине. Острая боль в ноге заставила не застонать - рыкнуть. Он видел, как красноармеец вскидывает карабин, наводит в их сторону... Отчаянным усилием, превозмогая чудовищную боль, Слащёв всё-таки допрыгнул до Нины, повалил на землю и, почти не целясь, выпустил в сторону всадника все оставшиеся патроны в барабане...
Уже накрыв собой девушку, он почувствовал, как что-то больно резануло плечо. Это была единственная пуля, которую смертельно раненный красноармеец успел выпустить в их сторону.
Потом Нина снова перебинтовывала потревоженную ногу и свежую царапину на плече. Когда она всё закончила, Яков вдруг спросил:
- Подчиняться не умеешь, да? А сейчас? - и рывком обнял её, поймал пересохшие губы. Она и не думала не подчиняться...
***
Больше они не разлучались. В 1919 году был Крым, Херсонщина, Умань, Екатеринослав... Имя Слащёва уже стало широко известным и среди своих, и у противника. Безудержная храбрость и холодная жестокость, а также огромный полководческий талант стали его визитными карточками.
Непростое время рождает очень непростых людей! Завершающая часть будет совсем скоро!