Что привлекало Липранди в Пушкине? Конечно, оба видели друг в друге неординарную, незаурядную личность. Всё-таки встретились гений разведки, гений сыска (так впоследствии будут называть Ивана Петровича) и литературный гений. Кроме такого вот притяжения — юноша-поэт ему просто по-человечески симпатичен, — если исходить из «основной» работы, выполняемой Липранди под прикрытием дел военного разведчика, то с Пушкиным Иван Петрович легко и непринуждённо вошёл в круг будущих декабристов.
По меньшей мере дважды Липранди спасал Пушкина от поединков, которые могли стать для того роковыми, — с полковниками А. П. Алексеевым и Ф. Ф. Орловым. После очередного пьяного скандала в бильярдной поэт вызвал их к барьеру. К счастью, оба уже были добрыми приятелями Липранди, и ему удалось помирить будущих дуэлянтов. Психологом Иван Петрович и впрямь был отменным, знал, чем можно убедить юное дарование. Липранди на понятном Пушкину языке растолковал ему, что дуэли с боевыми офицерами, прошедшими военную кампанию с французами, будут неравными — «потому, что может быть из тысячи полковников двумя меньше, да ещё и каких, ничего не значит, а вы двадцати двух лет уже известны».
А в январе 1821 года после дуэли Пушкина и полковника Старова, состоявшейся в метель, когда в нескольких шагах ничего не было видно, отчего поединок решили возобновить, когда утихнет вьюга, Липранди вновь умудрился помирить противников.
Догадывался ли Пушкин о секретных занятиях Липранди? Неизвестно. Последние их встречи относятся к 1824 году, а переписка (продолжавшаяся, по словам Липранди, до 1829 года) не сохранилась. Есть два отголоска. Один можно найти в пушкинской повести «Выстрел»:
«Ему было около тридцати пяти лет, и мы за то почитали его стариком. Опытность давала ему перед нами многие преимущества; к тому же его обыкновенная угрюмость, крутой нрав и злой язык имели сильное влияние на молодые наши умы. Какая-то таинственность окружала его судьбу; он казался русским, а носил иностранное имя. Некогда он служил в гусарах, и даже счастливо; никто не знал причины, побудившей его выйти в отставку и поселиться в бедном местечке, где жил он вместе и бедно и расточительно: ходил вечно пешком, в изношенном чёрном сертуке, а держал открытый стол для всех офицеров нашего полка. Правда, обед его состоял из двух или трёх блюд, изготовленных отставным солдатом, но шампанское лилось при том рекою. Никто не знал ни его состояния, ни его доходов, и никто не осмеливался о том его спрашивать. У него водились книги. …Сильвио (так назову его)…».
Другой отголосок возник в 1833 году. Составляя «Программу записок» о Молдавии, Пушкин включает в конспект такие «пункты»: «Липр(анди) — 12 год — mort de sa femme1 — renegat». Можно предположить, что поэт всё же усомнился в искренности «восторженно любящего» его Липранди, глухо назвав его «ренегатом». Были ли на то у него личные основания?
1 смерть его жены (фр.).
Обратимся к факту, относящемуся к 1824-му году, когда Воронцов пишет в Москву о самолюбии Пушкина, а потом дважды сообщает о поклонниках, чрезмерно превозносящих Пушкина. Теперь, когда очевидно, что политический шпионаж входил в сферу профессиональной деятельности Липранди, указанные совпадения, а между появлением их огромный временной разрыв, вполне допускают мысль об их взаимосвязи. Каким образом? Изложу незамысловатую гипотезу.
В 1824 году Иван Липранди пишет отчёт, докладную (можно во множественном числе) Воронцову или непосредственно в Москву и даёт «бумагу» для ознакомления генерал-губернатору. Таким образом «информация» доходит до Воронцова, который некоторые из пунктов, содержащихся в ней, использует уже в своих по форме письмах, по сути, докладных-доносах. Липранди в своём дневнике сохраняет копии или изложение своих донесений в виде записей дня о Пушкине, а впоследствии в «Заметках» на их основе, спустя 40 лет, возникают невольные «совпадения».
Менее всего я намерен укорять Липранди в неблаговидном занятии. Он, в конце концов, классно исполнил порученное дело, раз не оставил явных следов. А косвенные улики — это не отпечатки, ими вину не докажешь. Одно слово — профессионал. За это уважать надо. И потом, ну, не он, так кто другой нашёлся бы, свято место пусто не бывает. Система государственной безопасности если и не была тогда идеально отлаженной, всё же была.
Во всяком случае, верноподданный начальник штаба 2-й армии, расквартированной в юго-западных губерниях и Бессарабии, граф П. Д. Киселёв в 1822 году сообщал своему другу и сотоварищу А. А. Закревскому, занимавшему тогда пост дежурного генерала Главного штаба (через несколько лет станет министром внутренних дел России):
«Секретная полиция, мною образованная в июле 1821 г., много оказала услуг полезных, ибо много обнаружила обстоятельств, через которые лица и дела представились в настоящем виде; дух времени заставляет усилить часть сию, и я посему делаю свои распоряжения».
«…Между нами сказать, в 16-й дивизии (дивизия М. Ф. Орлова. — А. Р.)есть люди, которых должно уничтожить и которые так не останутся; я давно за ними смотрю, и скоро гром грянет…»
А не менее верноподданный И. В. Сабанеев (командир 6-го корпуса, в который входила дивизия М. Ф. Орлова), только-только успев появиться в Кишинёве в январе 1822 года для расследования событий, связанных с восстанием одного из полков 16-й дивизии и деятельности М. Ф. Орлова и В. Ф. Раевского, в свою очередь расторопно докладывает Киселёву:
«В Кишенёвской шайке, кроме известных вам лиц, никого нет, но какую цель имеет сия шайка, ещё не знаю. Пушкин, щенок, всем известный, во всём городе прославляет меня карбонарием и выставляет виною всех неустройств. Конечно, не без намерения, и я полагаю органом той же шайки».
Кстати, ещё один маленький небезынтересный штрих: адъютантом у корпусного командира генерала Сабанеева служил майор Павел Петрович Липранди, младший брат Ивана Липранди.
Уважаемые читатели, голосуйте и подписывайтесь на мой канал, чтобы не рвать логику повествования. Не противьтесь желанию поставить лайк. Буду признателен за комментарии.
И читайте мои предыдущие эссе о жизни Пушкина (1—211) — самые первые, с 1 по 28, собраны в подборке «Как наше сердце своенравно!», продолжение читайте во второй подборке «Проклятая штука счастье!»(эссе с 29 по 47)
Нажав на выделенные ниже названия, можно прочитать пропущенное: