Говорят,
в мире между временем и формой
однажды встретились двое -
она, рождённая из огня и корней,
и он - сотканный из чувства любви, золотых нитей времени
и солнца души.
Гелиагея пролетала над неосознанным -
там, где ещё не придуманы имена,
но уже пульсируют мечты.
Она летела низко-не от усталости,
а от желания
увидеть.
И тогда она заметила его.
OJJO сидел среди вихрей, полурастворённый в ветре,
лицо его было затуманено пеплом мыслей,
а волосы - ничем, кроме тишины.
Он не знал, где его корни, откуда он пришёл -
и потому боялся расти.
Говорят, его выдохнул лес в тот миг,
когда солнце коснулось капли росы,
а ветер замер между вдохом и выдохом.
Его лицо было подобно одинокому стволу посреди пустого поля -
гладкое, как кора молодого дерева,
но без единой ветви, что могла бы качнуться,
без трещин, что хранили бы память о годах.
Даже ветер, проносясь мимо, замедлял шаг,
словно боялся, что малейший вздох нарушит эту гладкую тишину.
А поле вокруг застыло в немой симметрии -
ни стебля, ни тени, ни шёпота трав,
только небо, отражённое в неподвижной земле,
как будто мир сам стал зеркалом,
в котором нечему отразиться.
- Ты слышишь их, - сказала птица, опускаясь рядом.
- Тех, кто плачет сквозь кору.
Тех, кто не умеет просить.
Тех, кто устал.
- Я просто слушаю, - прошептал OJJO,
и в его словах звучала тяжесть тысяч невысказанных историй.
- Но корни мои вросли в тень…
Они сплелись с пеплом прошлого,
опутали каждый вздох.
Я… я стал частью их почвы.
Чем громче шепчут тени,
тем больше растворяюсь в их сети.
Забываю, как дышать.
Забываю, что когда-то мог летать.
Птица вздохнула.
Её перья отлили золотом - как зола ночи на границе рассвета.
- Ты не растворяешься, OJJO.
Ты принимаешь. Это - дар. Но и рана.
Ты лечишь их… слишком сильно.
Каждый раз раздаёшь себя, как свет, не оставляя ни искры.
- А как иначе? Они такие настоящие в своей боли.
И я не умею отвернуться, - говорил OJJO,
а глаза его смотрели в пустоту.
- Дело в том, что ты ищешь свет, даже в самой густой тени -
и страдаешь, когда находишь лишь пустоту.
Но тьма не враг. Не зло. Она - часть.
Как зима для весны. Как тишина для песни.
Позволь ей быть. Прими её, как почву, которая хранит росток.
- Я не умею… Не вижу её. Не могу любить её.
- Это и есть твой путь.
Ты нужен не как свет, осуждающий тьму,
а как тот, кто примет её без слов.
- Быть с ней.
Не разделяя на «свет» и «тьму»,
а видя целое - сеть, в которой всё переплетено.
И тогда её хвост взметнулся, перья - листья
опускаясь на его ладони, плечи, макушку.
Каждый листок впивался в кожу, как семя,
и в висках OJJO зазвучал голос, древний, как звёзды:
- Теперь ты видишь не только свет, что горит,
но и тьму, что питает огонь.
Не суди их. Не выбирай.
Люби всё. Люби всех. Люби всегда.
Ибо бог - в каждом. Даже в том, кто отверг себя.
Даже в том, кто слеп.
Ты - не судья. Ты - зеркало.
Отрази в них их свет - и их тьму.
Пусть каждый станет своим богом.
Своей правдой. Своим выбором.
А ты… ты просто будь сетью, что соединяет всё.
OJJO вздохнул - и в этом вздохе была вселенная.
Он больше не разделял.
Он просто видел.
И в каждом взгляде, в каждой боли, в каждом страхе -
любил. Без выбора. Без границ.
Как дышал. Как жил.
Как сеть, натянутая между звёздами.
И боги в каждом стали его богами.
А он - их зеркалом.
И больше не было «плохого».
Было всё.
И всё было допустимо.
Ибо даже тьма - это росток.
Даже боль - это свет.
Просто спрятанный.
Просто ждущий.
© Copyright: Марина Керде, 2025
Свидетельство о публикации №225041400752