Время – зыбкая субстанция, утекающая сквозь пальцы, словно ускользающий мираж. Годы сменяют друг друга, дни тянутся нескончаемой вереницей, а в больничной палате – всё та же монотонность стен, всё те же механические вздохи аппаратуры, всё те же безответные вопросы, эхом отдающиеся в тишине. Почти полгода минуло с тех пор, как Тигран Кеосаян, прославленный режиссёр, чьи картины когда-то вызывали бурю эмоций – от безудержного смеха до пронзительных слёз, – погрузился в беспробудный сон. Его супруга, Маргарита Симоньян, кажется, выучила назубок каждый звук приборов, каждую едва заметную складку на больничном полотне.
А в параллельной реальности – Мария Кончаловская, юная дочь Андрея Кончаловского и Юлии Высоцкой. Ей всего 25 , но 11 из них она провела в плену сна. Спит настолько глубоко, что даже всепоглощающая родительская любовь, подобная неукротимой стихии, не в силах её пробудить.
Друзья, вы настойчиво просите нас поделиться хоть какими-то подробностями. Вас терзает вопрос: что творится в душе у тех, кто неустанно ждёт? Как сохранить рассудок, когда каждый день – это мучительное повторение вчерашнего кошмара? И самое главное – мерцает ли во мраке хоть слабый луч надежды, или это лишь призрачный обман, порождённый отчаянием?
Итак, давайте вместе попытаемся проникнуть в суть этой сложной дилеммы.
Тигран: имя, ставшее диагнозом
Тигран… Его имя теперь звучит как суровый приговор.
"Клиническая смерть, кома, минимальные шансы на выздоровление"
– эти безжалостные слова врачей, словно острый клинок, разделили жизнь на "до" и "после".
Два перенесённых инфаркта в прошлом, словно зловещие предзнаменования судьбы, но кто мог предположить, что третий удар окажется смертельным?
"Сердце – не безотказный механизм, который можно отремонтировать в автомастерской,
– авторитетно заявляет врач-терапевт Андрей Кондрахин.
"Если после остановки безвозвратно погибло значительное количество мышечной ткани, даже долгожданное пробуждение не вернёт человека к полноценной жизни".
И вот вопрос, который не даёт нам покоя: что такое "полноценная жизнь", когда ты полгода балансируешь на грани двух миров? Представим на мгновение, что Тигран откроет глаза. Увидит лицо своей жены, изборозденное морщинами тревоги и усталости. Услышит , как повзрослели его дети. Но сможет ли он вернуться к творчеству, или его уделом теперь станет больничная палата, изнурительные физиотерапевтические процедуры и горькая россыпь таблеток? Нужна ли такая "жизнь"?
Мы не знаем. Знаем лишь то, что его семья отчаянно цепляется за эти призрачные 10% надежды, как за спасительную соломинку. А мы, сторонние наблюдатели, вряд ли имеем право выносить свой безапелляционный вердикт. Хотя… Порой кажется , что искусственное продление страданий – это проявление жестокости. Но как лишить близких права на чудо?
Мария: затянувшееся безмолвие
А история Марии – это леденящий душу кошмар, растянувшийся на долгие годы. 14-летняя девочка, ставшая жертвой трагической аварии, – как объяснить ей, что её юность безвозвратно похищена? Родители хранили молчание на протяжении многих лет , пока Юлия Высоцкая не нарушила тягостное молчание:
"Мы верим, даже когда верить, казалось бы, уже не во что".
Сегодня 25-летняя Мария находится на территории России, в элитной засекреченной клинике, расположенной в живописном Подмосковье. А Юлия продолжает оплачивать её дорогостоящее лечение и лелеять надежду на чудесное исцеление.
Но что есть вера , когда твой ребёнок дышит, но не живёт? Невролог Александр Комаров хладнокровно констатирует:
"Мозг может функционировать, но сознание – словно книга, из которой вырваны целые страницы".
Если Марии суждено проснуться, её разум останется в далёком 2013 году. Она будет искать свои любимые джинсы , вспоминать школьных друзей, не осознавая, что за окном – 2024 год.
"Она не сможет делать то, что умеют её сверстницы",
– с горечью отмечает врач в беседе с корреспондентом газеты "Вечерняя Москва".
И нас невольно посещает крамольная мысль: а не лучше ли было отпустить её тогда, в тот роковой день? Не превратили ли родители её бренное тело в безмолвный памятник собственной несгибаемой надежде? Но как мы можем осуждать их , если за каждым тихим щелчком аппаратуры им чудится:
"Вот-вот дрогнет палец. Вот-вот…"
Призрачный оптимизм
Между тем врачи твердят в один голос:
"Кома – это ещё не окончательный приговор".
Но их оптимизм звучит как горькая насмешка.
"Голос родного человека, любимая музыка, сильнодействующая инъекция – всё это может стать триггером для пробуждения",
– убеждённо заявляет психиатр Алексей Вилков.
И мы живо представляем себе , как Юлия Высоцкая ставит Марии её любимый музыкальный хит 2013 года, а Маргарита Симоньян нежно шепчет Тиграну о планах на будущее, которому, возможно, никогда не суждено сбыться.
А что, если они правы? Вдруг однажды произойдёт чудо? Ведь медицине известны случаи, когда люди возвращались к жизни после 20 лет комы. Но тогда возникает закономерный вопрос: кому нужно это чудо – самому страдальцу или тем , кто остался рядом? Проснуться в совершенно ином мире, где всё изменилось до неузнаваемости, где ты превратился в обузу, где любовь близких давно смешалась с чувством вины и изнуряющей усталостью… Не является ли это самым страшным кошмаром?
И вот здесь мы, признаться , окончательно теряемся. С одной стороны – незыблемое право на жизнь. С другой – жизнь ли это, когда твоё тело поддерживают искусственно, а сознание блуждает в непроглядной тьме?
Зеркала страха
Поговаривают, в Японии существует древний храм, где возносят молитвы за души тех, кто находится в состоянии комы. Возможно, они ближе к истине? Может быть , душа давно покинула этот мир, а мы насильно удерживаем её бренную оболочку? Мы не знаем. Знаем лишь то, что Мария и Тигран стали своеобразными зеркалами, в которых мы отчётливо видим собственные потаённые страхи. Что выбрали бы вы? Отключить поддерживающие аппараты или ждать десятилетиями? И как сохранить душевное равновесие, если выберешь второй путь?
Юлия Высоцкая откровенно признаётся:
"Я запрещаю себе унывать. Всё вокруг Маши должно быть наполнено светом".
Но как сохранить этот свет, когда ты сама – словно хрупкая свеча, трепещущая на пронизывающем ветру? Как не возненавидеть всевышнего, судьбу, врачей? Как не кричать каждое утро в отчаянии: "За что???". Возможно, ответа на этот вопрос не существует. Есть только тихая, изматывающая война за каждый вздох, за каждый призрачный шанс , за каждое робкое "а вдруг".
Бессилие науки
А что же наука? Она лишь беспомощно разводит руками.
"Да, сердце Кеосаяна серьёзно повреждено инфарктами. Да, мозг Марии, вероятно, пострадал безвозвратно".
Но разве это может служить утешением? Когда читаешь сухие интервью врачей, невольно возникает ощущение, будто они рассуждают о неисправных деталях сложного механизма , а не о живых людях.
"Погибло около 10–15% мышечной ткани сердца",
– сухо констатирует Кондрахин.
И мы невольно задумываемся: а сколько процентов души безвозвратно погибает у тех, кто неустанно ждёт у больничной койки?
И всё же… Может быть, именно в таких трагических историях и рождается та самая пресловутая "человечность", о которой мы так любим разглагольствовать? Ведь Марию не бросили на произвол судьбы. Не сдали в специализированный хоспис. Не спрятали от посторонних глаз. Её родители, знаменитые и сильные, оказались в коварной ловушке между всепоглощающей любовью и безысходностью. И их мучительный выбор вызывает не жалость , а невольное уважение. Потому что они – словно мифический Сизиф, обречённый вечно вкатывать тяжёлый камень на вершину горы. Потому что их любовь – это настоящий подвиг, который, увы, никто по-настоящему не оценит.
Что выбрали бы вы?
Но нам хочется задать вопрос: а если бы подобная трагедия произошла с вами? Если бы ваш ребёнок, любимый супруг, мать оказались в состоянии комы, стали бы вы отчаянно бороться до конца? Или предпочли бы отпустить, чтобы избавить от мучений? Мы… Не знаем. Нам страшно даже представить. Страшно осуждать. Страшно даже думать об этом. Возможно , именно поэтому истории Тиграна и Марии так сильно будоражат наше сознание. Они – словно зыбучие пески, в которых неумолимо тонет наша уверенность в завтрашнем дне.
Безмолвие государства
А что же государство? Оно хранит молчание. Отсутствуют чёткие законы, определяющие, как долго следует поддерживать жизнь человека, находящегося в коме. Нет никакой реальной поддержки семьям , которые тратят последние силы и средства. Существует лишь негласная договорённость между родственниками и лечащими врачами. И бесконечные счета за лечение. И неумолимое тиканье часов.
В конечном итоге, всё сводится к одному ключевому вопросу: что важнее – количество прожитых дней или их качество? Можно ли назвать полноценной жизнью существование, в котором нет ни боли, ни радости? Где нет места ни смерти, ни простым человеческим радостям – утренней чашке ароматного кофе, нежным объятиям, завораживающим закатам? Мы не знаем. Но, кажется, ответа на этот вопрос не существует ни у мудрых врачей, ни у проницательных философов.
Последняя надежда
Остаётся лишь надежда. Та самая, которую принято считать "последней, умирающей". Та, что заставляет Юлию Высоцкую твёрдо заявлять: "Мы продолжаем верить". Та, что не позволяет Маргарите Симоньян опустить руки в отчаянии. Может быть, это и есть настоящее чудо? Не долгожданное пробуждение, а непоколебимая сила тех, кто продолжает ждать, несмотря ни на что.
А что думаете вы? Где проходит та неуловимая грань между самоотверженным подвигом и безумием? И возможно ли её вообще провести, когда речь идёт о жизни близкого человека?..
💖 Мы стараемся делать этот канал уютным уголком для всех, кто любит мир звёзд. Если вам нравится, что мы делаем, поддержите нас — это вдохновляет нас на новые истории!