— Любимая, я собираюсь открыть кафе! Хочу, чтобы ты гордилась своим женихом.
— Правда? — улыбнулась Марина.
— Конечно, даже бизнес-план составил.
— Поздравляю, Паша!
Она чуть не запищала от радости. Теперь никто не будет говорить, что Паша с ней только ради денег! Напротив, он — самостоятельный, даже добытчик. Откроет заведение, и деньги сами потекут рекой. Точнее, не рекой и не сами, но ничего — они со всем справятся. Они же почти что семья.
— В каком банке собираешься кредит брать?
— Зачем в банке? — искренне удивился Паша. — Ты же видела, какие там проценты сейчас!
— Да, но… откуда тогда?
— Я хотел у твоего папы попросить. Мы же почти что семья! Да и я не просто верну, а с процентами… небольшими.
У Марины неприятно кольнуло в груди нехорошим предчувствием.
* * *
Семья Марины всегда жила небедно. А в какой-то момент отец так взлетел по карьерной лестнице, а мама получила такое щедрое наследство, что жить они стали, по меркам своего областного центра, богато. Выстроили еще один дом за городом и сделали из него нечто вроде базы отдыха. Неподалеку располагалось озеро, поэтому с годами популярность гостевого дома только росла. Он стабильно приносил деньги, причем неплохие.
С детства Марина усвоила: если кто-то с ней общается ― значит, им что-то нужно. Одноклассницы притворялись подружками, только чтобы зайти к Марине домой и поиграть в приставку, о покупке которой они и мечтать не смели. Когда они чуть подросли, девочки постоянно одалживали модные вещи или красивые украшения «на свидания». Сама же Марина успехом у мальчиков не пользовалась. Природа не наделила ее красотой. Слишком длинный и острый нос, кривые зубы и маленькие глаза ― совсем не те кукольные личики, что улыбались с экранов. И если прикус удалось исправить, то самооценку — нет. Еще когда Марина только перешла в седьмой класс в новую школу, за ней закрепилось обидное прозвище «Шапокляк».
Марина понимала, что далеко не красавица, поэтому всячески старалась прихорашиваться. Делала модные прически, просила у родителей еще больше красивой одежды. Отец в единственной дочери души не чаял и не отказывал в просьбах. Все это оказывало обратный эффект: одноклассницы еще больше завидовали и еще больше обсуждали «Шапокляк» за спиной. А вот в лицо обычно мило улыбались и пытались притворяться подружками, когда это было нужно.
Со временем Марина привыкла, что настоящих друзей и искренних чувств ей не видать. Поэтому становилась все тише, реже общалась с одноклассницами.
— Совсем наша Шапокляк загордилась, — шептались девчонки. — Еще бы! Такой огромный нос задирать удобно!
Иногда Марине было обидно, почти до слез, но она держалась.
Годы шли, и тот факт, что она «страшненькая», стал портить жизнь по-новому — она совсем не нравилась мальчикам. И если на мнение девочек было наплевать — они в любом случае лицемерят и никогда не захотят общаться с ней искреннее — то с тем, что мальчишки обходили ее стороной, смириться было намного сложнее.
Когда девочек приглашали танцевать на школьной дискотеке — к ней никто никогда не подходил. На общие походы в кино ее не звали даже «подружки», потому что ходили парочками, но ни один мальчик не хотел составить Марине компанию. Никто даже валентинки ей не дарил, как в первом классе — и это обижало сильнее всего.
Сначала Марина ругала свой длинный нос и даже подумывала сделать пластику, когда вырастет. Потом ярко красила глаза, чтобы они казались больше — становилось еще хуже, как будто Шапокляк скрестили с пандой. Потом вообще демонстративно перестала краситься. Это был временный подростковый бунт: «Да, я смелая, в отличие от других девчонок, и не боюсь ходить без косметики».
Эпоха без макияжа быстро закончилась, когда появился Максим. Он перевелся из другой школы, чтобы закончить одиннадцатый класс. Высокий, со спортивной фигурой, гитарист и художник. Неудивительно, что он сразу очаровал всех девочек в классе. Марина не стала исключением. Ее восхищала его творческая натура и то, как беззаботно он мог сидеть и рисовать в блокноте осенние деревья за школой прямо на большой перемене, ни на кого не обращая внимания. Но она боялась даже лишний раз заговорить с ним. За Максимом хвостиком вились лучшие красавицы параллели и даже девчонки из десятого класса ― ей-то куда.
Но Максим ни на кого не обращал внимания. Он был поглощен творчеством. Время шло незаметно. И Марина начала ловить на себе заинтересованные взгляды Максима… Но всячески уговаривала себя, что ей показалось.
Однажды на перемене перед зимними каникулами Максим сидел и рисовал пастельными карандашами те же деревья, что обычно — только теперь заснеженные. Марина проходила мимо и не смогла промолчать:
— Очень красиво. Ты настоящий художник.
Максим поднял взгляд. Она засмущалась. А может даже и покраснела, потому что он вдруг широко улыбнулся:
— Спасибо.
— Нет, правда, чудесно рисуешь… — промямлила Марина. Ей внезапно стало стыдно, и она уже решила уходить. Но мягкий голос Макса ее остановил.
— Надоело рисовать одни и те же деревья. Мне был модель… Можно я тебя нарисую? У тебя красивый профиль.
— Меня?..
— Ага!
— Но почему?
— Ты очень красивая. У тебя аристократическая внешность. Как у Снежной Королевы, как Анна Ахматова у Модильяни. Как раз на фоне снега…
— Меня, наоборот, девочки Шапокляк дразнят…
— Это просто глупые девочки, — сказал Максим и очаровательно улыбнулся.
Марина согласилась. Макс нарисовал набросок и подарил ей. Они сами не заметили, как стали общаться чаще. А к концу школы официально начали встречаться. Все девчонки обзавидовались, что Шапокляк ухватила красавчика. А Марине было все равно — ее так захватили чувства, что она уже мечтала, как проживет рядом с Максом всю жизнь, и как они будут воспитывать внуков вместе.
К планированию будущего они и правда отнеслись серьезно. Папа оплатил Марине обучение в лучшем столичном вузе. Влюбленные не захотели расставаться, поэтому Максим тоже поехал в столицу. Поступил в какой-то малоизвестный институт, куда смог пройти, чтобы получить «корочку», а сам решил продолжить рисовать.
Отец Марины снял им небольшую квартиру в хорошем районе. Спустя месяц, когда пришел срок первый раз платить за аренду, и возник вопрос, как делить расходы, Максим удивился:
— Я думал, твой папа будет за все платить. У него же денег много…
Марина не нашлась, что ответить. Сказала отцу. Он согласился помогать молодым. И правда поначалу исправно платил за жилье. Но когда прошло два года, высказал дочери:
— Мариночка, не подумай, что я жалею денег… Но вы же уже почти третьекурсники. Может, сами научитесь хоть частично оплачивать квартиру, в которой живете? Тем более, твой Максим… Что он вообще думает? Жениться не предлагает. О работе даже не заикается. Учится, как ты сама говоришь, через пень-колоду. Как он будет семью содержать?
Марина промолчала. Максим и правда плохо учился и даже не говорил о работе или свадьбе. Когда она пересказала возлюбленному слова отца, Макс занервничал.
— Обещаю, вот со следующей недели пойду на работу, а поженимся, когда универ окончим!
Такие обещания звучали еще неоднократно, но ничего не менялось. Бесконечное «вот-вот выйду на работу» переросло в «я творческий человек, нельзя заковывать меня в рамки». От этих бесконечных завтраков любовь у Марины как-то поутихла. Она уже и не особо мечтала выйти замуж за Максима.
И вот когда до защиты диплома осталось пара месяцев, они поругались из-за какой-то мелочи. Марина уже не помнила, почему: то ли Макс разбросал по дому немытые кисти, то ли не сходил в магазин, хотя обещал.
Слово за слово, и вот уже Марина со слезами на глазах кричала:
— Да разве ты мужик?! Ты только обещаешь, а сам живешь на деньги моего отца!
— Конечно! А ты думаешь, еще для чего-то еще нужна? Я поэтому и терпел тебя столько лет, чтобы жить бесплатно в столице. И да, я тебя не люблю. И верность тебе не храню, и никогда не собирался даже! Я с тобой был только ради денег! А сейчас уже почти отучились. Хочешь расставаться — пожалуйста. Только кому ты нужна, кроме меня?
— Выходит, ты спланировал это…
— Еще в школе. Уже тогда узнал, что в вашей семье деньги водятся…
Марина горько заплакала и смогла только прошептать в перерывах между всхлипами:
— Собирай свои вещи и вали отсюда.
Максим еще долго ей звонил и оскорблял: что она некрасивая и пусть не рассчитывает на нормального мужика. И что если бы не деньги ― так и осталась бы нецелованной.
После такого Марина и правда долго не хотела заводить отношения. Стоило подумать об этом, как в голове звенели все эти оскорбления. Даже опять начал поглядывать в сторону пластики, чтобы уменьшить нос. Но в последний момент остановилась. Причем здесь внешность? Ей просто попался неправильный мужчина. Хотя мужчина — слишком громкое слово. Так, мальчик…
Она выучилась на программиста, хорошо зарабатывала. Не отвлекалась на личную жизнь. В первый же день в компании познакомилась с Пашей — менеджером по персоналу. Сначала они общались как друзья, потому что у Паши была девушка. Но потом, когда они расстались, молодой человек стал проявлять знаки внимания к Марине. Она сначала настороженно относилась, но потом подумала: Паша хорошо зарабатывал, уверенный в себе молодой мужчина, а не обиженный на всех мальчик, как Макс, хоть и были они ровесниками. Непохоже, что ему нужны деньги ее отца. Но все же поначалу она держала Пашу на расстоянии. Только постепенно их отношения становились все серьезнее и серьезнее.
Она переехала к нему, и вскоре Паша сделала ей предложение. Марина брала хорошие проекты, и, как разработчик, уже получала больше Паши. Чем успешнее шла ее карьера ― тем чаще жених стал говорить, что подумывает сменить профессию.
— Зачем мне там оставаться? Я же не айтишник. Так, кадровик… Не хочу всю жизнь просиживать штаны в одной конторе.
Сначала Марина мысленно соглашалась, а потом, когда речь зашла о займе для кафе… Сразу вспомнилась вся ситуация с Максимом.
— Ты тоже со мной только ради денег? — поинтересовалась с горечью, а в глазах уже блестели слезы. — Точнее даже не моих, а моего отца?
— Что значит «тоже»? — насторожился Паша.
Марина кратко рассказала свою неудачную лав-стори с Максимом, едва сдерживая слезы. Паша внимательно слушал и не перебивал.
— Да уж, вот же… козел, — прошипел, когда Марина замолчала. — Неудивительно, что ты теперь во всех подвох видишь.
— Прости, я не хотела тебя обидеть. Но согласись, звучит… странно.
— Да нет, я все понимаю. И знаешь, я докажу, что я не такой. Что я хочу быть с тобой. Что я ценю тебя, а не твои деньги. Я понимаю, что красивых слов тут мало. Поэтому собираюсь показывать это делами. Хорошо?
— Хорошо… Спасибо… — едва слышно прошептала Марина.
— И первым делом… Банки и правда сейчас проценты ломят, конечно. Но ничего, у друзей попрошу. У меня их много. Или у своих родственников, если на то пошло. Не хочу, чтобы твой папа подумал, что я как твой бывший.
***
И Паша сдержал обещание! Поначалу дела шли не очень, но вскоре кофе стало приносить доход. Постепенно они вышли на очень приличный уровень благосостояния, и Паша устроил шикарную свадьбу, чтобы порадовать невесту ― причем полностью ее оплатил, хотя Маринин папа и предлагал вложиться. Марина чувствовала себя на седьмом небе от счастья. И с улыбкой думала: как же хорошо, что не все мужчины в мире такие, как Максим.
Автор: Виктор Ляшко
Меж трех мужчин
― Три? Серьезно? На фига тебе столько?
На добром лице Кати было неподдельное удивление. Она не видела подругу два года, поэтому была шокирована изменениями и новостями, которые они сейчас обсуждали.
― Да. Три. А что? По-моему, вполне удачное и счастливое число, ― усмехнулась Маша, хорошо одетая стройная шатенка лет тридцати, с жестким взглядом. Она не видела смысла это скрывать и даже в какой-то мере испытывала гордость.
― Вот уж от кого я такого не ожидала, так это от тебя! Всегда была такой тихоней, ботаником. А тут на тебе. Такие изменения!
Катя даже прихлопнула в ладоши, демонстрируя свое восхищение.
― Ты так говоришь, как будто сейчас этим кого-то удивить можно. Многие имеют по несколько любовников, да еще и в серьезных отношениях состоят. А я хотя бы никому ничего не должна.
― Да это понятно. Просто обычно так мужики делают. Женщины же хранительницы очага и все такое.
― Все так делают… Просто женщины не кричат об этом на каждом углу.
― Что-то, когда я уезжала в Германию, ты такой распутной не была, ― рассмеялась Катя. Она не хотела задеть Машу, однако другой формулировки в голову не пришло.
Маша слегка скривилась от слова «распутная».
― Называй как хочешь. Просто я устала от двойных стандартов. Мужчина, у которого несколько женщин ― красавчик. А женщина ― ш.алава.
Катя слегка улыбнулась, но поджала губы. Именно так в обществе и считалось. Пережитки патриархата, изжившая себя мораль ― не суть важно, главное, что это осуждалось.
― Но почему я, самодостаточная, успешная женщина, должна подстраиваться под мнение серой массы? Эти люди в большинстве своем ничего не добились. Они замкнулись в свои моральные рамки, которые во всеуслышание называют принципами, и гавкают на других исподтишка. И в большинстве случаев это именно неудовлетворенные своими мужиками женщины, которым проще обвинять других во всех смертных грехах, чем заняться личной жизнью. Обычная зависть, замаскированная под этику.
Сказано было сильно. От Маши так и веяло самоуверенностью и решимостью сломать общественные стандарты. Катя же чувствовала себя слишком неуверенно, чтобы развивать дискуссию.
― Не спорю. Не спорю. Имеешь право! Я ни в коем случае не осуждаю и даже в чем-то завидую.
И было чему позавидовать! Катя была в отношениях уже более трех лет, но перспектива замужества даже не маячила на горизонте. А интимная жизнь… Они уже давно пресытились друг другом, но ничего с этим не делали. Жили вместе просто потому, что было комфортно и привычно. И Катя не могла отрицать, что ей чего-то не хватало. От обыденности ― тошнило. Вот только не было повода что-то менять. Она просто ждала предложения, чтобы двинуться дальше и уже заниматься семьей и детьми. А завести любовника просто не решилась бы. И речь даже не о морали и порядочности, а именно о смелости. О страхе быть пойманной.
― Но как все так сложилось? Два года назад ты и одного мужика завести не могла. А тут сразу трое. . .
. . . ДОЧИТАТЬ>>
Тропы через тишину. Рассказ
Осенний свет, пробивавшийся сквозь пыльные стёкла балкона, проблёскивали на корешках старинных книг. Елена провела пальцем по бархатному переплёту, ощущая подушечкой шероховатую вязь золотого тиснения: «Анна Ахматова. 1914 год». Шуршание страниц поднимало в воздух запах времени. Она прикрыла глаза, вдыхая знакомый аромат, и на мгновение перенеслась в тот дождливый день, когда её отец передал ей коллекцию раритетных книг. Тогда ей было двадцать, и она с упоением погрузилась в чтение. Страсть к книгам поглощала всё её свободное время, побуждая начать писать свои стихи. Поначалу она попросту стеснялась их писать: «А вдруг кто-то увидит, прочтёт их. Вряд ли они кому-нибудь понравятся». Но, несмотря на сомнения, рука с карандашом сама тянулась к листу бумаги. И вот сегодня у неё свои читатели в её личном блоге, постоянно пишущие Елене о том, что они ждут выпуска её сборника стихов в печатном виде. Каждую книгу, что подарил ей отец, была прочтена бесконечное количество раз. Это наследие она хранила в закрытом шкафу последние 20 лет, лишь изредка доставая оттуда. Книги естественным образом состарились и стали ветхими, а для повторного их прочтения Елена всё чаще использовала цифровые версии, загруженные в её электронную книгу.
Телефон завибрировал в кармане кардигана.
— Мам, ты дома? — голос Виктора звучал натянуто, как струна перед обрывом. — Заеду через полчаса. Надо поговорить.
Елена посмотрела на стол: черновик нового стиха, заляпанный пятнами чая, соседствовал с письмом от банка. Красная печать «в кредите отказано». Она скомкала письмо и сунула под стопку тетрадей — как прячет ребёнок дневник с плохими отметками. . .
. . . ДОЧИТАТЬ>>