Из рубрики "Не выдуманные истории"
Любовь к Тихону не утихла. Я всё так же думала о нём каждую минуту, разговаривала с ним, задавала вопросы и сама же отвечала. Сколько раз представляла нашу встречу! И каждый раз надеялась, что мы, несмотря ни на что, будем вместе.
Вера – та, что меняет мысли и чувства, даёт силы жить дальше, – теплилась во мне, как последний огонёк в печной трубе.
Странными казались мысли о ребёнке. Интересно, какая она будет? Смогу ли полюбить? Как сложится наша жизнь?
Иногда хотелось поделиться, но тётка Дуняша с мужем переехали в Новосибирск, открыли лавку с тканями. Отправили нам целый тюк товара – «на пелёнки да распашонки».
Тетка Марина тоже пыталась помочь, но у неё самой родилась девочка – слабенькая, болезненная. Малышка трёх месяцев от роду не держала голову, лежала в зыбке, тихонько попискивая.
«Вот, Ольга, – говаривала Марина, – спи, пока можешь. Как родится твоя – забудешь про покой. Только и будешь думать о ребёнке».
Осень сменилась зимой, а вестей от Тихона не было. Может, женился? Или я ему с ребёнком не нужна? Он же первый парень на деревне – статный, работящий. Что он нашёл в мне – худенькой, серой мышке? Разве что густую косу, которую любил заплетать и большие глаза, которые доверчиво распахнутые в пушистых ресницах смотрели на него с такой любовью.
Перед Крещением – престольным праздником – молодёжь собралась на вечёрку.
Девушки в нарядных кофтах пряли да пели. Хоть и советская власть была в деревне, но православных праздников не отменяли, так, что праздновали все, лишь бы повеселится.
Вечером приходили ребята и начиналось веселье. Песни, пляс до упаду, ну а потом по парочкам разбивались, да каждый молодец свою девушку до дому провожал.
Я не ходила на праздники, не до того было. Как-то чувствовала себя не ловко среди своих сверсниц. Без вины виноватая, сидела у окна, пряла, да слушала, доносившиеся до меня звуки гормони, да частушки проходящих мимо компаний.
С утра как то тревожно было на сердце. То забьется серчишко, то остановится. То плакать хочется, да так, чтобы в голос по бабьи с причетанием о своей неудавшийся жизни.
Про всех перебирала в памяти. Вот тетка Дуняша счастлива в браке, сынок ростет, скоро 7 годков будет. В ладу живет с Иваном. Всеми почитаемые, уважаемые. Всегда веселая, жизнерадостная. Всем помогает, никогда не унывает.
И тетка Марина счастлива с Андреем. На руках ее носит. Линочка, долгожданная девочка слабенькая, но есть старший сынок Алеша, Богом вымоленный крепкий, здоровый мальчик. Думала больше деток не будет, но появилась на свет доченька, через долгих семь лет.
А что у меня?
Как жизнь моя сложится?
Видать жить мне вековухой.
Да, ладно бы так, только прошу у Господа прощения, чтобы дал мне здоровую девочку
Я сидела у окна, слушая задорные частушки. Вдруг в окно постучала подруга Ульянка:
«Ольга! Тихон приехал!»
Сердце забилось, будто выпрыгнуть норовит. Надела свободную юбку, уложила волосы в узел – причёску замужних женщин. Вышла, кутаясь в пуховую шаль.
Ульянка поджидала меня на улице и подхватив под руку защебетала, рассказывая последние новости, при этом быстро моргая глазами. Так у нее всегда было, когда она волновалась, и ее ласково называли мигулькой.
Ульяна не обижалась. Была она очень миловидной, хорошенькой. Многие ребята посылали сватов, но она не торопилась и родители горячо любя свою дочь не неволили ее.
Зайдя в избу и отряхивая валенки от снега, которого в тот год навалило, что ни проехать, ни пройти, я краем глаза окинула избу, в которой не было ребят, а были одни девушки.
В избе повисла тишина, когда я вошла. Девчонки перешёптывались, бросая косые взгляды.
Я же делая вид, что ничего не произошло, достала вязание и машинально перебирая спицами, поглядывая в окно стала ждать.
Я смотрела на березки, на ели с их мохнатыми лапами, покрытыми пушистым снегом, на высоченные сугробы, которые достигали окон, на падающие снежинки. Я понимала, что придет зима и в следующем году, и была в прошлом, не изменится ход времени Только мы как маленькие снежиночки падаем, кружимся от легкого ветерка и в любой момент нашей жизни можем уйти в небытие, а все останется, как прежде, те же ели и березки.
С приходом гормониста все оживились. Начались танцы, игры все вроде и забыли про меня. Это нам кажетсяи, что только про наши проблемы и думают люди, ан нет. У каждого своя жизнь и всякий думает о ней.
А по чужой жизни просто то сочувствуя, то злорадствуя, то просто от нечего делать язычками зацепятся, по-рассуждают. А на самом деле, как будто грязными сапогами вероломно по чужой душе проходятся.
Оставляя такие болезненные следы, что иногда, хоть и грех это, а подумаешь: "Ой, не зарекайтесь, жизнь длинная не прилетел бы бумеранг и в вашу сторону."
Несмотря на шум и музыку я слышала каждый шорох доносящейся с улицы. Залаяли собаки, топот ног и в избу ввалились ребята в валенках, тулупах. Шапки ушанки набекрень. Немного для куража принявшие самогона, имевшегося в каждом доме.
Вошли толпой, как бы прикрывая Тихона, готовя для всех неожиданный сюрприз.
Да какой там сюрприз?
Все ожидали продолжения.
Повисла тишина , только в ушах как молоточки в наковальне выбивали свой ритм.
Я увидела его.
Сколько раз в бессонных ночах я представляла нашу встречу, но не такой.
Тихон, мой любимый и долгожданный отличался от наших парней. Не деревенский Тихон, а городской щёголь: фуражка набекрень, хромовые сапоги. Но глаза – те же, синие, бездонные.
Гармонист заиграл, начались пляски. Частушки звенели, как ножи:
«Некрасива, некрасива, да я вперед ушла –
Полюбила-изменила, вот такая доля зла!»
Я подняла глаза полные слез и прямо посмотрела на любовь всей моей жизни.
Чего я ждала?
Да всего о чем фантазировала: объятий, поцелуев, объяснений, но только не этого безразличного взгляда.
"Чужой", - пронеслось в голове.
Что же я сижу, слушаю и вижу, как надо мной все насмехаются?
Я сделала все ради нашей любви, пошла против матери, против обычаев. Не хочет простить мою слабость, что ж, Бог ему судья.
И такая обида и злость поднялась у меня в душе. Я неторопясь поднялась, сложила вязание и расталкивая своих пляшущих подруг решительно направилась к выходу.
Вслед мне кто то запел очередную частушку: "А мне милый говорит, Брошу я тебя любить, Привыкай моя хорошая, Одна домой ходить."
"Чудес не бывает", - выдавал мне разум, - "но ведь ты хотела, чтобы воля была твоя", - вторил еще один голос.
Скрип шагов настиг меня у калитки. Обернулась – он.
"Ольга, постой", - услышала я хрипловатый голос Тихона, - "Погоди, поговорить надо."
Я резко обернулась и глядя ему в глаза выдала сразу все о чем думала, чтобы ни мне, ни ему не было ходу назад.
"Ну, что ты идешь за мной? Знаешь ведь все. Ведь я теперь не девочка, а бабочка и скоро стану мамочкой. Ну, зачем я тебе? "
"Да, затем, к тебе я ехал. Думали не переживу все что с тобой приключилось. Никто кроме тебя мне не нужен, одна ты Теперь никому не отдам."
Я слушала его и не верила своим ушам.
Милый Тиша. Слезы радости текли по щекам.
Как же так происходит в жизни? Горе и радость ходят рядышком. Еще минуту назад жить не хотелось, а сейчас кажется горы свернуть могу. Как орлица полечу и никто не остановит.
Тихон что то говорил, целовал меня, укутывал, как маленькую, поправлял сбившуюся шаль. И не было счастливее меня на всем белом свете.
Не сговариваясь мы шли к моему дому. Мать увидя нас в окошко, встретила с причитанием: "Ох, Тихон, подумай хорошенько, если не по серьезному у тебя, не позорь дочку. Итак уж натерпелась."
Тихон снимая сапоги, серьезно глянул на мать и произнес: "На сапоги теща, поставь на печь, а то промокли, да иди спать ложись, нам с Ольгой поговорить надо".
"Что тут скажешь?" - продолжала бабушка Оля, - "дело молодое. Сами решили, сами женились и никто нам был не указ."
Счастье есть!
Проснувшись утром я услышала, как мать затапливала печь, гремела заслонкой, ставила хлеб для выпечки. Тихона рядом со мной не было. Сердце предательски застучало. Я быстро поднялась и глянула в окно.
Увидела его, такого красивого, ладного, ловко орудовавшего лопатой, разгребая снег, оставляя не маленькую тропинку, а широкий проход, вычищая весь двор. Увидя меня в окне радостно замахал рукой.
Я, наспех одевшись, выскачила на улицу, схватила лопату, но Тиша обнял меня, засмеялся и на клонившись к уху произнес: "Не надо Оль, побереги себя у тебя теперь муж есть."
"Господи, спасибо тебе", - шептала я, не веря своему счастью.
Мой муж Тихон, а я с ним и в горе, и в радости.
Никогда не оставлю и не покину, что бы с ним не случилось.
Мать как то спокойно приняла Тихона, видать смирилась, но и тут уж не до жиру, быть бы живу. Как то надо дочь теперь пристроить, да и мужские руки не лишние в хозяйстве. А Тишка с малолетства работящий, тут уж ничего не скажешь.
Но всегда мать себя хозяйкой выставляла, что ей Тишка? Примак.
С утречка у нее уже для него дело есть. То крышу починить, то плетень завалился, новый надо. Скотины полон двор, со всем управится надо.
Я бывало смотрю на него, как он споро работает, да в руках у него все спорится. А мать проходя мимо толкнет меня, да шипит, чтобы Тихон не услышал: "Анчутка, что замерла то, эх, нет на вас напасти."
А к весне пашня началась. Тихон и вспахал поле, и посеял пшеницу, и рожь, она в наших местах уж очень хорошо родилась. Огород под картофель вспахал. Весна ранняя в тот год была. В апреле снег сходить начал, а в конце месяца деревья зазеленели. Красота!
Вечером Тихон на рыбалку, а я с ним. Уж только по дому работала, не пускал меня в поле.
Сидим бывало с ним на бережку, костерок разажжем и все о чем то говорим и хорошо нам вдвоем. Никого то нам и не надо.
Как то приехала к нам тетка Дуняша с дядькой Иваном, а это всегда праздник был для меня.
Дуняша всегда с щутками да прибаутками могла и посвоевольничать, но один взгляд мужа ставил ее на место. Никогда он ее не ругал, но как то понимала она его с полуслова.
Бывало он уж оденется и лошадок запряжет, и ожидает ее во дворе, а она посиживает не торопится. Он зайдет глянет на нее, а она смется да скажет: "А налете ка еще чайку", - Дуня, ехать надо, - "Та вдруг подхватится, мигом соберется и улыбается, как ни в чем ни бывало Все Ванюша готова."
Или сама же рассказывает, что хоть и не пил Иван, но как то в гости друзья напросились. Уж дело вечером было, не отказал Иван пригласил. Дуняше явно неожиданные гости не понравились. Открыла двери и ничего не говоря отправилась в спальню. Иван же остановил ее и сказал, что обижаться потом будешь, а сейчас мечи все на стол и угости моих друзей, как полагается.
У меня, рассказывала Дуняша, как пелена с глаз упала. Это ведь Ваня хочет, чтобы его друзья увидели, какая жена у него гостеприимная, да хозяйка какая. Быстро я нарядилась в праздничное платье. Накрыла стол, как для дорогих гостей. Да с каждым рюмочку пригубила. Гости довольные, а Ивану гордость за жену.
Тиша то мой, если выпьет, так бежать куда то рвётся. Не угомонится, так дядька Иван бывало возьмет его за плечо, да скажет: "Угомонись, Тиханка, хватит набегался", тот его слушается, уважает.
И сестра Мария с Михаилом своим и тетка Марина с Андреем все соберутся.
Мужики то выпивают да разговоры мужские ведут, ну а мы о своем о бабьем.
Я у них все спрашиваю, что страшнее роды или схватки?
Да каждая о себе рассказывает: "Если спина заболит при схватках, то парень будет, а если живот, то девка"
Не бойся, успокаивают меня тетушки, как не страшно, да не больно вскорости все забывается, а радость от рождения ребенка даст сил все пережить и быстро восстановится.
Ночью начались схватки. Было очень страшно не за себя, а за ребенка. Что с ним будет? Не родится ли уродец, Господи помилуй.
Тихон побежал за повитухой. Я лежала на печи и стонала, роды затянулись, но повитуха успокоила всех, сказала, что все идет хорошо, первые роды часто бывают затяжным.
Я слышала, как Тихон выходил на улицу, курил, затем заглядывал и спрашивал: "Скоро?"
На него все шикали и прогоняли.
К утру схватки стали невыносимыми. Мать стояла на коленях и молилась о скорейшем разрешении родов.
И когда уже не было сил даже стонать и терпеть я закричала: "Госполи, прости меня грешную и помилуй."
Я думала, что умираю, что пришел моц конец. Но это было началом новой жизни. Через секунду повитуха подхватила ребенка на руки.
Я попросила ее посмотреть на новорожденную. Это была девочка. Крепкая, красненькая, на голове пушок черненьких волос, а главное все на месте и ручки, и ножки.
После того, как ребеночка помыли, завернули повитуха подала девочку Тихону. Тот взял ребенка, пристально начал рассматривать, увидел пятнышко синее на веке, типа синяка и проговорил: "Если не сойдет, будут синеглазкой дразнить."
Положил девочку рядом со мной, а сам оделся и вышел из дому ничего не говоря.
Слезы катились из глаз. Конечно, зачем я ему? Помотросил, да и бросил, а тут еще и мать: "Вот, говорила я тебе, не связывайся с ним. Безбожник, что с него взять? А ты то Анчутка, разлеглась перед ним. Тьфу на вас. Вот и хлебай теперь свою любовь. Небось уж к другой такой же дурочке побежал."
Мать долго еще говорила, что то обидное, стараясь побольнее меня ранить, но я наплакавшись вволю, после бессонной ночи неожиданно для себя уснула.
Девочка была сморщенная, красненькая, такая маленькая и беззащитная, что сердце сжалось от какого то неведомого мне раньше чувства. Покряхтыая и причмокивая она мирно спала около меня.
Уже начало смеркаться, когда открылась дверь и в проеме появился Тихон. От него пахло табаком и спиртным. На лице улыбка.
Мать замерла, насторожилась и я глядела на него молча не зная чего ожидать
Он же не торопясь разулся, разделся и выдал: "Мечи, мать на стол, будем дочку обмывать", - и выложил на стол метрики.
Мать повертела в руках, но так как была не грамотной, не могла прочесть и принесла мне.
С замиранием сердца я прочитала вслух: "Тимофеева Вера Тихоновна и в графе отец - Тихон Аверьянович Тимофеев."
Так началась наша весна. Самая долгая. Самая счастливая.
Продолжение следует...
Предыдущая глава:
Следующая глава:
Данная статья является объектом авторского права Воеводиной Тамары Владимировны. Копирование и распространение материалов строго запрещено.
#Прабабушка_Ольга
#Невыдуманные_истории