— Ну ты же дома, можешь ужин сварить? — сказала тётя и передала мне список.
Я не возражала. Первый день. Второй.
А потом в руке появилась швабра. А в голове — мысль, которая прошептала: "Пора".
Я стояла у плиты, наблюдая за водой в кастрюле. Вода. Не суп, не каша — просто вода для макарон. Рука лежала на краю стола, безвольно.
Три недели в квартире Александры Тимофеевны превратились в нескончаемую вереницу обязанностей, которые постепенно, но уверенно перекладывались на мои плечи.
Квартира была просторной, трехкомнатной, доставшейся Александре Тимофеевне от родителей. Старая сталинка с высокими потолками и тяжёлыми дверями. В одной из комнат временно поселилась я — с условием помогать по хозяйству, пока не найду работу. Но "помогать" постепенно перешло в "обслуживать".
В коридоре послышались шаги.
— Маша, ты там скоро? — голос Александры Тимофеевны звучал нетерпеливо. — Виктор Анатольевич с работы придёт, а у нас ещё не готово.
— Пять минут, — ответила я, хотя знала, что на самом деле нужно все пятнадцать.
Тётя не была мне дальней родней по линии отца, которую я почти не знала до того момента, пока не потеряла съёмную квартиру из-за внезапного повышения арендной платы. Переезд к ним был временным решением, которое незаметно превратилось в ловушку.
***
Вечер начался как обычно: я накрыла на стол, расставила тарелки, разложила приборы. Семья собралась ужинать.
— Вот скажи, Маша, ты когда уже работу найдёшь? — спросил Виктор Анатольевич, не поднимая глаз от тарелки. — Уже почти месяц живёшь у нас, а всё без дела.
Его слова задели за живое — как всегда неожиданно и точно.
— Я ищу, — ответила я. — Отправила резюме во много компаний. На собеседования хожу.
— Ищет она, — усмехнулась Александра Тимофеевна. — А пока мы тебя кормим-поим. Жильё предоставляем.
— Я помогаю по дому, — напомнила я.
— А что ещё тебе делать? — пожала плечами Александра Тимофеевна. — Не сидеть же целыми днями.
Лика, их дочь, подняла голову от телефона и закатила глаза.
— Мам, ну хватит уже. Каждый вечер одно и то же.
— Ты в это не вмешивайся, — отрезал Виктор Анатольевич. — Взрослые разговаривают.
Лике было двадцать два, но в этой семье она по-прежнему считалась ребёнком, чьё мнение ничего не значило. Особенно когда оно расходилось с родительским.
После ужина я собрала посуду и отнесла на кухню. Когда я вернулась в комнату, Александра Тимофеевна протягивала мне список.
— Вот, завтра надо будет в магазин сходить.
Я взглянула на длинный перечень продуктов и бытовой химии.
— Хорошо, — сказала я, но не взяла листок. — Только давайте договоримся о деньгах.
В комнате повисла тишина.
— О каких ещё деньгах? — Александра Тимофеевна нахмурилась.
— За продукты. Я уже третью неделю покупаю еду для всей семьи из своих сбережений. Вы сказали, что вернёте, но пока этого не произошло.
Лицо Александры Тимофеевны изменилось, будто кто-то выключил свет.
— Мы тебя ПРИЮТИЛИ, когда ты осталась без крыши над головой! — она повысила голос. — А ты тут счёты выставляешь?
— Я не выставляю счёты. Просто мои сбережения не бесконечны.
Виктор Анатольевич отложил газету.
— Знаешь, Маша, есть такое слово — благодарность. Ты живёшь в нашей квартире бесплатно, едишь нашу еду...
— Которую я готовлю и за которую сама же плачу, — перебила я, чувствуя, как внутри растёт что-то тяжёлое и горячее.
— Не перебивай, когда я говорю! — повысил голос Виктор Анатольевич. — Неблагодарная! Мы тебе крышу над головой предоставили, а ты...
Лика вскочила с дивана.
— Пап, ты что? Маша и готовит, и убирает, и стирает за всеми. Когда она приехала, вы сказали, что она будет "немного помогать по хозяйству", а теперь она делает ВСЁ!
— Ты вообще молчи! — Александра Тимофеевна повернулась к дочери. — Не твоего ума дело!
— Моего! — внезапно выкрикнула Лика. — Я каждый день вижу, как вы с ней обращаетесь!
Я стояла, прижимая руки к бокам, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Месяц накопившейся обиды и разочарования требовал выхода.
— Я согласилась пожить у вас временно и помогать по дому, — сказала я тихо. — Но я не соглашалась становиться домработницей, которая ещё и платит за эту привилегию.
Александра Тимофеевна побагровела.
— Ты... ты... — она задыхалась от возмущения. — Да как ты смеешь так разговаривать со мной в моём доме!
— В НАШЕМ доме, — внезапно поправил Виктор Анатольевич.
Александра Тимофеевна бросила на мужа странный взгляд.
— Что?
— Я говорю, в нашем доме, — повторил он, но уже не так уверенно.
— А, ну да, конечно, — быстро согласилась она.
— Просто ты не ценишь того, что для тебя делают! — Виктор Анатольевич встал.
— А что именно вы для меня сделали? — я тоже встала. — Позволили жить в пустующей комнате, за что я расплачиваюсь работой по дому и деньгами?
— Может, хватит уже? — тихо сказала Лика, но её никто не услышал.
— Знаешь что? — Александра Тимофеевна ткнула в меня пальцем. — Если тебе здесь не нравится, можешь искать другое жильё!
— Мама! — Лика вскочила с места.
— Я так и сделаю, — ответила я, удивляясь собственному спокойствию. — Завтра же съеду.
— Куда ты пойдёшь? — усмехнулся Виктор Анатольевич. — У тебя ни денег, ни работы.
— Это уже не ваша забота.
***
Я повернулась и пошла в свою комнату. В дверь тихонько постучали. Я открыла — на пороге стояла Лика.
— Можно? — спросила она.
Я кивнула, и она проскользнула внутрь, прикрыв за собой дверь.
— Прости их, — сказала она, присаживаясь рядом со мной на кровать.
— А ты почему осталась с ними? — спросила я. — В твоём возрасте обычно стремятся жить отдельно.
Лика горько усмехнулась.
— Я пыталась. Дважды. Но каждый раз они... — она замолчала, подбирая слова. — Знаешь, есть такие люди, которые не могут отпустить. Им нужно, чтобы кто-то был рядом, впитывал их недовольство жизнью, был свидетелем их драм. Раньше этим человеком была я. Теперь ты.
— Я завтра уезжаю, — твёрдо сказала я.
— Знаю, — кивнула Лика. — И я тоже.
— Что?
— Я тоже уезжаю. Хватит с меня этого... всего. Нашла комнату, давно собиралась, но всё как-то... боялась, наверное.
Мы сидели молча, слушая, как за стеной продолжается ссора. Голоса то затихали, то вновь поднимались, как волны прибоя.
— Куда ты пойдёшь? — спросила наконец Лика.
— Не знаю. Может, к подруге временно. Может, в хостел.
— У меня соседка комнату сдаёт, — вдруг оживилась Лика. — Недорого. Если хочешь, могу дать контакт.
Я посмотрела на неё с удивлением.
— Почему ты мне помогаешь?
— Потому что понимаю тебя, — просто ответила она.
На следующее утро в квартире стояла гнетущая тишина. Александра Тимофеевна делала вид, что меня не существует, а Виктор Анатольевич ушёл на работу раньше обычного.
Я собрала свои вещи — их было немного, всего один чемодан и рюкзак. В комнату заглянула Лика.
— Готова? — спросила она с улыбкой.
Я кивнула.
— А ты?
— Почти. Осталось самое сложное.
Лика пошла на кухню, где Александра Тимофеевна молча пила чай.
— Мам, я к тебе с важным разговором.
— Если насчёт этой неблагодарной...
— Нет, мам. Насчёт меня. Я съезжаю.
Чашка замерла на полпути к губам Александры Тимофеевны.
— Что?
— Я нашла жильё и сегодня переезжаю.
— Но... почему? Что за глупости? Куда ты пойдёшь?
— У меня уже есть комната. И работа, которая позволяет её оплачивать.
— Это всё она! — вскочила Александра Тимофеевна, указывая на меня, стоявшую в дверях с чемоданом. — Она тебя настроила против нас!
Лика покачала головой. Её глаза были спокойны, а голос тверд.
— Нет, мама. Это решение я приняла давно. Просто сейчас наконец нашла в себе силы его осуществить.
— Ты не можешь так поступить с нами! — в голосе Александры Тимофеевны звучала паника. — Мы твои родители! Мы всё для тебя сделали!
— Именно поэтому я и ухожу, мама.
Александра Тимофеевна опустилась на стул, словно из неё выпустили воздух.
— Что я скажу отцу?
— Правду, — пожала плечами Лика. — Что я выросла и хочу жить своей жизнью.
— Он будет в ярости.
— Это его проблемы, не мои.
Я наблюдала за этой сценой, чувствуя странную смесь гордости за Лику и сожаления о том, через что ей пришлось пройти.
— Мы уходим, — сказала Лика, поворачиваясь ко мне. — Ты готова?
Я кивнула.
Александра Тимофеевна смотрела на нас потерянным взглядом.
— И что теперь? — спросила она тихо. — Что мне теперь делать?
— Жить своей жизнью, мама, — мягко ответила Лика.
***
Мы вышли из квартиры, закрыв за собой дверь. На лестничной площадке Лика глубоко вздохнула, словно впервые за долгое время могла дышать полной грудью.
— Знаешь, — сказала она, глядя на меня, — иногда нужен кто-то со стороны, чтобы увидеть, насколько всё плохо.
— Я не хотела становиться причиной...
— Ты не причина, — мягко возразила она. — Ты просто толчок. То, что должно было произойти уже давно.
Мы спустились по лестнице и вышли на улицу. День был ясным и солнечным, воздух звенел от весенней свежести.
— И что теперь? — спросила я, щурясь от яркого света.
— Теперь, — улыбнулась Лика, — мы начинаем жить по-настоящему.
Мы шли по тротуару, оставляя позади старый дом с его массивными стенами, хранившими эхо многолетних недомолвок и растаявших мечтаний. Впереди ждала неопределенность, но она больше не вызывала тревоги.
Я оглянулась на окна квартиры, где провела этот странный месяц своей жизни. В одном из них стояла Александра Тимофеевна и смотрела нам вслед. Я подняла руку в прощальном жесте, но она отвернулась.
Всё жду первого щедрого смельчака. Кто первым бросит монетку автору? Нажмите на кнопку ПОДДЕРЖАТЬ👇🏻