На окраине города, где небо сливается с дымом труб, а земля пропитана машинным маслом, лежала Свалка. Да, да. Именно так, с большой буквы. Горы ржавого металла, пластика, разбитых мониторов и спрессованных шин образовывали лабиринт, где время текло иначе.
Здесь жил бомж Вася.
Его дом — кабина старого экскаватора, с проржавевшими стенами, завешанными коврами из полиэтилена. По ночам ветер выл в трещинах, как голодный зверь, но Вася не боялся: у него было всё. Еда? Консервы с истекшим сроком годности, хлеб из мусорных баков кафе. Иногда там даже попадались булочки. Одежда? Да не вопрос! Куртки, пропитанные запахом гнили, но теплые. Друзья? Такие же бродяги — Саня-Болт, Маруся-Клык, дед Егор. Они делились сигаретами, смеялись над огнем из горящих покрышек и верили, что Свалка — их крепость.
Но однажды Саня не вернулся с ночной вылазки за проволокой. Потом исчезла Маруся, оставив у костра только свой ржавый нож. Дед Егор пропал тихо, словно растворился в тумане, стелившемся по утрам над кучами мусора. Вася искал их, кричал в пустоту, но эхо возвращалось глухим, будто Свалка втягивала звук в себя. Страх грыз его изнутри, но уйти он не мог. За пределами — полиция, чужие лица, правила. Здесь же он был королем, пусть и над царством тлена.
Той ночью, когда луна скрылась за смогом, Вася услышал стон. Не человеческий — низкий, вибрирующий, будто скрежет металла по стеклу. Он шел к яме, куда годами сбрасывали батареи и кислотные отходы. На дне, в черной жиже, копошилось нечто.
Субстанция, словно собранная из всего, что когда-то выбросили: проволока, обрывки ткани, остекленевшие осколки, слипшиеся в бесформенное тело. Глаз у нее не было, но Вася чувствовал, что оно смотрит. Существо билось о стены ямы, пытаясь выбраться, но каждый раз скользило обратно в грязь.
— Ну и р0жа… — прошептал Вася, но вдруг сердце сжалось. Он увидел в монстре себя — брошенного, бесполезного, застрявшего между мирами. Спустился, протянул кусок трубы. Существо схватилось «рукой» из переплетенных кабелей.
С тех пор бомж и монстр стали соседями.
Вася называл его Гришей. Гриша не говорил, но слушал, издавая булькающие звуки, когда Вася рассказывал о прежней жизни. По ночам монстр исчезал в глубинах Свалки, а возвращался с «подарками»: свежей булкой в целлофане, фонариком на батарейках, даже бутылкой коньяка. Вася смеялся: «Ты ж мой ангел-хранитель, Гришан!»
Но однажды утром Вася нашел у своей кабины клык Маруси, обмотанный ее же платком. Она никогда не расставалась с ним. Это был своего рода её талисман. Потом — болт Сани, покрытый странной слизью. Ледяное понимание накатило, когда он увидел, как Гриша, клубясь, втягивает в себя ржавую куртку деда Егорыча.
— Ты… это ты их… — Вася отступил, споткнувшись о мусор.
Гриша замер, потом медленно пополз к нему. Из его тела вытянулись провода, обвивая Васю, но не причиняя боли. В голове прозвучал голос, склеенный из обрывков фраз бродяг: «Друг… не брошу…»
Вася хотел крикнуть, но вместо этого рассмеялся. Гриша не убийца — он коллекционер. Он сохранял друзей, делая их частью себя. И теперь Вася понял: когда придет его час, он не умрет. Станет ржавым гвоздем в теле Гриши, куском ткани, осколком — вечным, как Свалка.
Он обнял монстра, впервые за годы чувствуя, что не один.
А на следующий день в яме появился новый бродяга — молодой и испуганный. Вася наблюдал, как Гриша медленно выползает к нему, и улыбнулся:
— Не бойся, браток. Он друг…
Новый друг.
Очередной бродяга, щуплый паренек в рваной телогрейке, задрожал, увидев Гришу. Монстр, сверкая обрывками фольги и ржавчиной шестеренок, протянул к нему "руку" из спутанных проводов. Парень закричал и швырнул в Гришу пустую консервную банку. Та пролетела сквозь него, застряв в кармане из полиэтилена. Гриша наклонился, вынул банку и аккуратно водрузил её себе на подобие головы, как шляпу. Из глубины его тела донесся хриплый смешок, похожий на звук заедающей кассеты. Это смеялся Саня-Болт.
— Видишь? Он тебе модный аксессуар подарил, — фыркнул Вася, доставая из кармана примятые и грязные беруши. — Держи. А то Гриша, бывает, по ночам радио "Шансон" из себя транслирует. Спит — и вдруг: "Ооооо, Владимирский центраааал…"
Парень, представившийся Лёхой-Гудок (бывший диджей, сбежавший от кредиторов), постепенно освоился. Оказалось, Гриша не только коллекционировал друзей, но и унаследовал их привычки. После того как Лёха обронил фразу "Эх, пивка бы…", монстр каждое утро стал приносить ему банки с "особым" напитком — ржавой водой, шипящей как газировка.
А однажды Гриша соорудил из мусора подобие диджейского пульта, вставив в него фонарик. Когда Лёха включил его, Свалку озарила дискотека: Гриша, облепленный светящимися лампочками и гирляндами, крутил "бочку" из покрышек, грохотом имитируя бит. Дед Егорыч, ставший частью его левой "ноги", ритмично стучал дырявой кастрюлей.
Но главный сюрприз ждал Васю.
Как-то утром он обнаружил, что кабина экскаватора превратилась… в самый натуральный замок. Гриша, вдохновившись рассказами о "королевстве" в котором они жили, облепил стены зеркалами от старых телевизоров, трон соорудил из шин, а на крыше водрузил флюгер в виде Саниного болта. На вопрос "Зачем?" монстр булькнул голосом Маруси: "Красота-а-а, дyрaшка!"
Когда через неделю на Свалку нагрянули полицейские, Гриша, вопреки переживаниям Васи, встретил их не злобным хрустом человеческой плоти, а… балетом. Завывая мотором от стиральной машины, он грациозно кружил, подбрасывая вверх облако конфетти из измельченного пластика. Стражи порядка, поперхнувшись, ретировались, а Лёха снял это на украденный телефон. Видео "Призрак свалки: мусорный Стивен Кинг против Тарантино" собрало миллионы просмотров и у бомжей какая-то студия даже купила этот ролик для своего короткометражного фильма.
Теперь Свалка стала местом паломничества. Люди несли Грише своеобразные дары: старые гитары (для Лёхиных импровизаций), книги (Вася решил поумнеть) и даже цветы в горшках. Последние монстр вежливо возвращал, втыкая в них непонятно откуда взявшуюся табличку "Не биоразлагаемо".
— Гришан, ты — гений! — хохотал Вася, развалившись на "троне" и грызя булку, которую монстр украсил винтиком вместо изюма.
Свалка больше не была царством тлена.
Теперь это было царство абсурда и хаоса — гротескное, ржавое, но бесконечно живое. А Гриша, соединив в себе десятки судеб, научился главному — смеяться. Особенно когда Лёха пытался научить его битбоксу. Звуки "ту-тус-тус-скре-е-еет" были слышны даже за пределами самой свалки.
И да, булочки в местном кафе теперь пропадали реже. Повар, насмотревшись роликов, начал сам приносить их Васе. "На, — бормотал он. — Только пусть ваш… эээ… питомец не светится ночью у моего окна. Жена нервничает".
— Ну, Гриша? — Вася подмигнул монстру, разламывая булку пополам. — Ты ж мой ангел. Хоть и с пропеллером из вентилятора.
Гриша булькнул в ответ. Если прислушаться, это было похоже на дружелюбный смех существа, обрётшего друзей и покончившего с одиночеством.
Написано под впечатлением от просмотра "Любовь, смерть и роботы" 1 сезон, 9 серия.
- Предыдущая история