В коридоре Пенсионного фонда пахло стиральным порошком и влажной тряпкой. Лариса поправила выбившуюся прядь и в третий раз перечитала список документов в телефоне. Паспорт, свидетельства о рождении, СНИЛС, заявление... Кажется, всё на месте.
— Гражданочка, вы записаны? — окликнула её женщина в строгом костюме.
— Да-да, — Лариса вздрогнула, — на два часа, Ларина Лариса Петровна.
— Тогда проходите, окно номер четыре.
Внутри было душно. Молодая девушка с ярким маникюром быстро проверила бумаги, поставила печать и ободряюще улыбнулась:
— Через десять дней придёт уведомление о решении. Не переживайте, с документами всё в порядке.
Лариса шла домой словно на крыльях. Двое детей — это было непросто, особенно с Ванечкой, родившимся всего три месяца назад. Но теперь у них появился шанс на собственное жильё! Она представляла, как Танюшка пойдёт в новую школу, о которой столько слышала. В том районе и детская площадка хорошая, и поликлиника рядом.
Вечером, когда дети уснули, она разложила на кухонном столе распечатки объявлений.
— Смотри, Серёж, вот эта двушка — в пяти минутах от 15-й гимназии. А еще там парк через дорогу.
Муж отхлебнул чай и скептически хмыкнул:
— Лар, ты цены-то видела? Даже с материнским на первый взнос не хватит.
— Но мы же можем ещё накопить, — она придвинулась ближе, положила голову ему на плечо. — Мама обещала помочь, да и ты говорил, что премию дадут...
— Посмотрим, — он рассеянно погладил её по волосам. — Главное, что сертификат скоро будет. А там решим, как лучше.
— Представляешь, — Лариса мечтательно улыбнулась, — своя квартира... Танюшка в хорошей школе... Наконец-то свой угол, без этих съёмных квартир и вечных переездов.
Сергей кивнул, но что-то неуловимое промелькнуло в его взгляде. Впрочем, Лариса не заметила — она уже мысленно расставляла мебель в их будущей квартире, выбирала обои и шторы, представляла, как Ванечка делает первые шаги по их собственному полу.
— Всё будет хорошо, — тихо сказала она, крепче прижимаясь к мужу. — Теперь у нас всё получится.
Случайная правда
— Ой, смотри какие шторы я выбрала! — Наташка, подруга ещё со школьных времён, листала фотографии на телефоне. — А тут уже стены покрасили. Скоро совсем закончим.
Лариса рассеянно кивала, размешивая сахар в чашке. Дети возились в соседней комнате, изредка доносился смех Танюшки и Наташкиного Мишки.
— А это что за дом? — спросила она, когда подруга показала фото деревянного сруба. — Вы ещё и дачу строите?
— Да нет, это у твоей свекрови участок, — Наташка удивлённо подняла брови. — Ты что, не знала? Петька рассказывал, что они там всем миром строят. Твой Серёжа там главный. Дом уже почти готов, крышу недавно закончили.
Лариса замерла с чашкой на полпути ко рту.
— Какой участок? Какой дом?
— Ну как какой? — Наташка уставилась на неё с недоумением. — В Озёрном, где твоя свекровь живёт. Они там здоровенный дом отгрохали, двухэтажный. Петька говорит, твой там каждые выходные пропадает.
В ушах зашумело. Наташка продолжала что-то говорить, показывая фотографии, а Лариса смотрела, не понимая, что происходит. Вот Сергей на фоне сруба, улыбается, рядом его мать. Вот он забивает гвозди в крышу. А вот уже окна вставлены, и дорожка выложена плиткой перед входом.
— Покажи ещё раз, — голос звучал как будто со стороны.
Наташка листала фотографии, а Лариса считала про себя: апрель... май... июнь... Получается, они строят уже полгода. И ни слова ей.
— Извини, — она резко встала. — Я вспомнила, мне нужно к врачу с Ванечкой. Мы, пожалуй, пойдём.
— Так рано? — удивилась Наташка. — Я думала, ещё посидим...
— В следующий раз, — Лариса уже звала детей. — Танюша, собирайся!
Домой она шла как в тумане, крепко держа дочку за руку, а в голове стучало: дом, дом, дом... Какой дом? Почему она ничего не знает? И почему Серёжа молчал все эти месяцы, пока она мечтала о квартире у школы?
Вечером, уложив детей, она достала телефон мужа. Тот оставил его на тумбочке, уйдя в душ. Обычно она никогда не проверяла его вещи, но сейчас руки сами нашли галерею. И вот они — десятки фотографий. Дом, участок, планы, чертежи... Всё то, о чём он ни разу не обмолвился дома. А вот и сообщения матери: «Скажи своей, что мы на рыбалку поехали» и «Не забудь купить те доски, о которых я говорила».
Вода в душе перестала шуметь. Лариса положила телефон на место и села на край кровати, чувствуя, как внутри что-то обрывается и падает в пустоту.
Разговор в лоб
— Я видела фотографии дома, — сказала Лариса, когда Сергей вышел из ванной. — Того, что ты строишь у матери. Полгода уже строишь.
Муж замер на мгновение, потом медленно начал вытирать голову полотенцем.
— А, ты об этом, — его голос звучал спокойно, будто речь шла о какой-то мелочи. — Да, строим потихоньку. Хотел сюрприз сделать.
— Сюрприз? — Лариса почувствовала, как к горлу подкатывает ком. — Пока я бегала по врачам с детьми, оформляла документы на материнский капитал и мечтала о квартире возле школы, ты строил дом для матери и считал это сюрпризом?
— Ну зачем ты так, — Сергей поморщился. — Не на мать, а для нас всех. Просто земля оформлена на неё, так надёжнее.
— Надёжнее? — Лариса поднялась с кровати. — Для кого надёжнее, Серёж? Для тебя? Для твоей матери? А как же я? Как же дети?
В этот момент зазвонил телефон. Сергей взглянул на экран и отвернулся к окну:
— Да, мам. Да, она уже знает... Сейчас говорим как раз...
Лариса встала напротив, скрестив руки на груди. С того конца провода доносился громкий голос свекрови.
— Дай мне трубку, — потребовала Лариса.
Сергей нехотя протянул телефон.
— Алло, Антонина Михайловна, — начала Лариса, стараясь говорить спокойно. — Объясните мне, пожалуйста, почему о строительстве дома для моей семьи я узнаю от посторонних людей?
— А что тут объяснять? — в голосе свекрови звучало раздражение. — Сергей — мой сын. Земля — моя. Мы приняли семейное решение. Ты бы только начала вмешиваться со своими фантазиями про квартиру, а сейчас вот — дом почти готов.
— Семейное решение? — Лариса повысила голос. — А я, получается, не семья? Мои дети не семья?
— Не истери, — отрезала свекровь. — Ты ещё молодая, многого не понимаешь. Думаешь, квартира — это надёжно? А дом на земле всегда останется, никто не отберёт. И вообще, мать я ему или кто? Имею право помочь сыну!
Лариса вернула телефон мужу. Тот виновато пожал плечами:
— Ну что ты завелась? Мама правильно говорит. Дом — это же хорошо. Большой, просторный, огород будет...
— Тебе не кажется странным, что вы с матерью решаете, где и как будет жить моя семья, а меня даже не ставите в известность? — Лариса чувствовала, как дрожат руки. — Шесть месяцев вранья, Серёж. Шесть! И это при том, что мы каждый вечер обсуждали, как потратить материнский капитал на квартиру.
— Я просто не хотел тебя расстраивать раньше времени, — он попытался обнять её, но Лариса отстранилась. — Ты бы всё равно не согласилась, начала бы спорить. А так мы просто делаем, что нужно.
— Что нужно кому, Серёж? — тихо спросила она. — Тебе? Твоей маме? А что нужно мне и детям — вас не интересует?
Он посмотрел на неё с непониманием:
— Да что ты вообще против имеешь? Дом лучше квартиры. А то, что земля на маму записана — какая разница? Мы же семья.
Юрист и правда
В маленьком кабинете пахло кофе и бумагами. Юрист, женщина лет пятидесяти с усталыми глазами, внимательно слушала Ларису, изредка делая пометки в блокноте.
— Значит, земля оформлена на свекровь, дом строится на её участке, и вы хотите знать, можете ли вы претендовать на этот дом в случае чего?
Лариса кивнула, комкая в руках платок.
— Понимаете, я даже не знала, что они строят. Мы с мужем говорили о квартире, я оформила материнский капитал... А теперь выясняется, что он всё это время строил дом на участке свекрови.
Юрист откинулась на спинку кресла и сняла очки.
— Давайте начистоту, Лариса. С юридической точки зрения, ситуация не в вашу пользу. Если земля принадлежит свекрови, и дом строится на её участке, то по умолчанию собственником дома является владелец земли. Даже если ваш муж вкладывает туда деньги или свой труд, это может считаться просто помощью матери, если нет других документов.
— Каких документов?
— Например, договор о совместном строительстве, договор дарения доли, что-то в этом роде, — юрист надела очки обратно и пролистала свои записи. — У вас есть какие-то бумаги, подтверждающие вложения вашего мужа в строительство?
Лариса покачала головой:
— Я даже не знала про дом до вчерашнего дня.
— Плохо, — юрист вздохнула. — В таком случае, даже если при разводе вы будете претендовать на часть имущества, этот дом туда не войдёт. Он будет считаться собственностью свекрови. И если вы планировали использовать материнский капитал для покупки доли в этом доме, то здесь тоже большие риски.
Руки Ларисы начали дрожать. Она только сейчас поняла, насколько серьёзно влипла.
— А если... если свекровь оформит дом на сына? Или подарит?
— Это уже будет на её усмотрение, — юрист пожала плечами. — Но тогда у вас тоже нет гарантий. Даже если она оформит дом на сына, это будет его личное имущество, полученное по безвозмездной сделке. При разводе вы не сможете претендовать на него, если не докажете, что вносили значительные улучшения в этот дом уже во время брака.
В висках застучало. Перед глазами всплыли картинки: Танюша идёт в первый класс, держа её за руку; маленький Ванечка делает первые шаги; они всей семьёй сидят на кухне их собственной квартиры... И ничего этого не будет, если она согласится на этот дом.
— Скажите, — голос Ларисы дрогнул, — а могу ли я использовать материнский капитал на покупку квартиры только на себя и детей, без мужа?
Юрист улыбнулась впервые за весь разговор:
— Вот это уже правильный вопрос. Давайте посмотрим, какие у вас есть варианты.
Когда Лариса вышла из кабинета час спустя, в сумочке лежали три листка с подробными инструкциями и список документов, которые нужно было собрать. А в голове впервые за долгое время была ясность.
Это не её будущее — дом на чужой земле, где её мнение ничего не значит. Это не её выбор — жить под одной крышей со свекровью, которая считает её чужой. И если муж сделал свой выбор, то теперь пришло время сделать свой.
Последняя попытка
— Я всё продумал, — Сергей расстелил на столе какие-то бумаги. — Давай решим всё по-семейному.
Дети уже спали. За окном моросил дождь, капли стекали по стеклу, превращая огни проезжающих машин в размытые пятна. Лариса сидела напротив мужа, обхватив чашку с остывшим чаем.
— И как же ты всё продумал? — спросила она тихо.
— Очень просто, — Сергей оживился. — Мама согласна прописать нас всех у себя. Формально мы будем жить по её адресу, а фактически — в новом доме. Материнский капитал используем на отделку, мебель и всё такое.
— А дом так и останется собственностью твоей матери?
— Ну да, — он пожал плечами. — Какая разница? Зато никаких проблем с документами. И регистрация у нас будет постоянная, и прописка у детей.
Лариса помолчала, разглядывая дно чашки.
— Сергей, — наконец произнесла она, поднимая глаза, — ты хоть понимаешь, что предлагаешь мне и детям жить в доме, где у нас не будет никаких прав? Где твоя мать в любой момент может указать нам на дверь?
— Да брось ты, — он отмахнулся. — Не будет она никому указывать. Это же наш дом будет.
— Нет, Серёж, — Лариса покачала головой. — Не наш. Её. И только её. Юридически — её.
— Лариса, не начинай, — в его голосе появилось раздражение. — Мы же всё обсудили. Дом лучше квартиры. Там и огород, и воздух чистый...
— Мы ничего не обсуждали, — перебила она. — Вы с мамой всё решили, а мне сообщили постфактум. И теперь ты хочешь, чтобы я отдала материнский капитал на благоустройство дома, в котором у нас не будет никаких прав? Ты хоть понимаешь, что материнский капитал — это деньги для детей, не для твоей мамы?
Сергей стукнул ладонью по столу:
— А ты только о себе думаешь! «Мои права», «моя квартира»! А о детях ты подумала? Им нужен дом, сад, нормальные условия!
— Я только о детях и думаю, — тихо ответила Лариса. — Мне нужна уверенность, что у них будет крыша над головой в любом случае. Что никто не выгонит их с вещами на улицу. Что их дом будет действительно их домом, а не подачкой от бабушки.
— Знаешь что, — Сергей резко встал, — ты просто не хочешь жить в одном доме с моей мамой. Признайся честно! Всё это твои бабские капризы!
Лариса тоже поднялась и посмотрела ему прямо в глаза:
— Да, не хочу. Не хочу жить с женщиной, которая за моей спиной планирует нашу жизнь. Не хочу зависеть от её настроения и решений. И главное — не хочу, чтобы мои дети росли в доме, где их мать — никто.
— Мама уже немолодая, — голос Сергея стал мягче, заискивающим. — Тебе всего-то нужно немного потерпеть, а потом дом всё равно будет наш...
— Нет, Сергей, — Лариса горько усмехнулась. — Я больше никому не доверяю своё будущее. Ни тебе, ни твоей маме. Только себе. Я завтра подаю заявление на использование материнского капитала для покупки квартиры. На меня и детей.
Он уставился на неё с недоумением:
— Что значит «на тебя и детей»? А я?
— А ты сделал свой выбор, — она развернулась и пошла к двери. — Как сказала твоя мама, вы приняли семейное решение. Теперь моя очередь принимать своё.
Свой путь
Однокомнатная квартира на окраине города была далеко не той, о которой Лариса мечтала когда-то. Обшарпанный подъезд, облупившаяся краска на стенах, старые трубы... Но когда риелтор вложила ключи в её ладонь, Лариса почувствовала, как к глазам подступают слёзы.
— Поздравляю с покупкой, — улыбнулась женщина. — Все документы оформлены, материнский капитал учтён как первоначальный взнос. Ипотеку одобрили на пятнадцать лет. Можете въезжать хоть завтра.
Когда риелтор ушла, Лариса медленно обошла пустые комнаты. Тридцать пять квадратных метров. Маленькая кухня, совмещённый санузел, одна жилая комната. Не разгуляешься. Но это — её. И детей. Их собственный дом, куда никто не сможет прийти и сказать: «Я здесь хозяйка, а вы живёте из милости».
Лариса подошла к окну. Вид был так себе — парковка, соседняя пятиэтажка, детская площадка с облезлыми качелями. Не то что в новом районе, о котором она мечтала. Но школа была в двух кварталах отсюда, автобус ходил регулярно, а в соседнем доме работал круглосуточный магазин.
Последние три недели выдались тяжёлыми. Сергей метался между ней и матерью, то угрожая, то умоляя. Свекровь звонила каждый день, давила на жалость, обвиняла в эгоизме и разрушении семьи. Даже её собственная мать качала головой: «Лариса, подумай хорошенько. Может, правда лучше дом? Там и воздух чище, и огород свой...»
Никто не понимал. Никто не видел главного — это был вопрос не о квадратных метрах, а о том, кому принадлежит её жизнь.
Телефон в кармане завибрировал. Сергей. Лариса не стала отвечать. Вместо этого она достала из сумки маленький блокнот и карандаш, села на подоконник и начала записывать:
«Диван-кровать. Стол. Стулья (2 шт). Шкаф для одежды. Кухонный гарнитур (б/у?). Холодильник (попросить у мамы старый). Кроватка для Вани. Раскладушка для Тани (пока)...»
Список получался длинным, а средств — мало. Большая часть зарплаты теперь будет уходить на ипотеку. Придётся экономить на всём, искать подработку, может быть, даже просить помощи у родителей. Но это того стоило.
Лариса подошла к стене и провела по ней рукой. Обои нужно будет переклеить, конечно. Может, вот здесь сделать яркий акцент? Танюшке понравится. А у окна поставить стол, чтобы дневной свет падал, когда она будет делать уроки...
Дверь скрипнула — это ветер из приоткрытого окна. Лариса вздрогнула и огляделась. Пустые стены. Голые полы. Но внутри было удивительно спокойно. Впервые за долгое время она чувствовала, что стоит на твёрдой земле.
— Ничего, — сказала она вслух, и голос эхом отразился от пустых стен. — Справимся. Это только начало.
Цена выбора
Сергей провёл рукой по свежевыкрашенному подоконнику. Краска уже высохла, но запах ещё держался — терпкий, новый. За окном белели ряды яблонь, покрытые первым снегом. Дом был почти готов. Большой, двухэтажный, с просторной верандой и мансардой. Всё как он мечтал.
— Мог бы вытереть обувь, — раздался за спиной голос матери. — Весь пол затоптал.
Он молча разулся и прошёл на кухню. Она была огромной — метров двадцать, не меньше. С новым гарнитуром, блестящей плитой и вытяжкой. Мать хлопотала у раковины, что-то намывая.
— Суп на плите, — бросила она, не оборачиваясь. — Поешь — посуду сам помой.
— Спасибо, — он достал тарелку и налил себе густого борща.
В доме было тихо. Только тикали часы на стене да изредка потрескивали новые деревянные перекрытия. Гулко, пусто.
— Звонили из налоговой, — мать присела напротив. — Сказали, что нужно доплатить за землю. И ещё счёт за электричество пришёл, пять тысяч. Эти строители все розетки оставили включёнными.
— Я заплачу, — Сергей кивнул, не поднимая глаз от тарелки.
Борщ был вкусным, наваристым. Мать всегда хорошо готовила. Но почему-то кусок не лез в горло.
— Что дети? — спросила она, помолчав.
— Нормально, — он пожал плечами. — Ванька болел немного, но уже прошло. Танька в школу пошла, первый класс.
— И как тебя только угораздило, — мать всплеснула руками. — Столько сил вложили, столько денег! А она теперь в своей конуре с детьми. И ведь даже не пускает тебя толком. Как на свидания ходишь.
Сергей отодвинул недоеденный борщ.
— Я сам виноват, — сказал он тихо.
— Ну вот опять, — мать раздражённо стукнула ладонью по столу. — Сто раз уже обсудили! Дом-то стоит, никуда не делся. И что теперь? Мне одной здесь жить? Половина комнат пустые!
Он встал и подошёл к окну. В первый месяц после ухода Ларисы он приводил детей сюда каждые выходные. Показывал комнаты, которые приготовил для них. Танюшка даже обои выбирала. Но с каждым разом ей всё меньше хотелось приезжать. «У нас своя квартира, папа. Там моя школа. И друзья».
А два месяца назад Лариса нашла работу — бухгалтером в какой-то фирме. Теперь она не зависела от его денег. Встречаться с детьми стало сложнее, а развод она всё ещё не подавала, хотя и намекала, что скоро придётся это сделать.
— Эх ты, — мать вздохнула за его спиной. — Всё разрушил. А ведь как хорошо могли бы жить! Все вместе, большой семьёй.
Сергей промолчал. Что тут скажешь? Что не рассчитал? Что думал — Лариса смирится, успокоится, поймёт, что для неё же старался? Что потом заставит мать переписать дом на них? Детские мечты. Из тех, что разбиваются о реальность.
Телефон в кармане завибрировал. Лариса.
«Сергей, не забудь, что завтра родительское собрание в школе Тани. В шесть вечера. Первое в её жизни. Постарайся не опаздывать».
Он посмотрел на извещение, мысленно прикидывая время. Если выехать отсюда не позже четырёх, то успеет. В тон ей ответил: «Хорошо. Буду вовремя».
За окном снова пошёл снег. Крупные хлопья падали на яблони, на тропинки, на тот самый мангал, который он купил в прошлом месяце, мечтая о семейных шашлыках. Белый, чистый снег, укрывающий всё вокруг. И большой пустой дом, в котором эхом отдавались шаги.
Дом был готов. Но жить в нём было некому.