- «Я тебе верю». Глава 80.
Дорогие мои, уважаемые читатели!
Понимаю, что сегодняшняя глава получилась неоднозначной, и может вызвать противоречивые реакции. Убедительно прошу, никого не судить строго. Это реальная история, и люди живут свою жизнь так, как у них получается.
Написанным не имела намерений обидеть или вызвать негативные эмоции. Благодарю за понимание.
С огромным уважением к вам, Оксана, дочь Лале.
Аля ещё какое-то время, находясь в потоке бурной косметической реки, окружённая бодрыми единомышленниками, чувствовала себя прекрасно. Вскоре к косметике добавились волшебные моющие средства.
- Лёша, представляешь, этим, - она трясла литровую бутыль с неяркой этикеткой перед собой, - можно и овощи мыть, и детскую посуду, и пол, и вообще всё-превсё!
Мужчина взялся за голову обеими руками. Помолчав мгновение, он будто собрался с мыслями, потом поднялся и крепко сжал руку жены.
- Пойдём! - он затащил её в ванную за собой, поставил перед зеркальным шкафчиком, и открыл дверцу. - Видишь?
Полки были забиты баночками и тюбиками всевозможных кремов. Не выпуская Алиной руки, он привёл её в спальню. В шкафу лежал чемодан с прекрасным лаконичным логотипом из пары английских букв. Рядом стояла коробка, плотно набитая косметикой.
- А это видишь? - он старался сдерживаться, но уже с трудом контролировал себя. - Сколько здесь моих зарплат, ты представляешь?
Глаза Али смотрели на него с искренним непониманием:
- Но ведь я тоже работаю! Это покупается за деньги, которые я сама заработала. - Она перешла в контрнаступление. - Ты думаешь, это легко? Убеждать непонимающих людей, насколько это важно и нужно? Знаешь, сколько усилий я прикладываю ради одной продажи, ради каких-то пятидесяти или ста баллов? - Теперь бедный затуманенный мозг воспринимал реальность и финансовый результат не в общепринятых денежных единицах, а в баллах, придуманных компанией.
- Правда? - с улыбкой произнёс Алексей, - а ну, давай-ка посчитаем, на сколько ты продала, и на сколько купила? - он начал быстро выкладывать упакованные баночки, коробочки и тюбики на диван.
- Но я... Как я точно узнаю... - в голове Али стала выстраиваться последовательность действий мужа, и результат подсчёта становился всё более очевидным.
- Не надо, Аля, - угрожающе закачал головой Алексей, - не зли меня. Я и так слишком долго терпел. Ты ведь записываешь каждый свой балл, чтоб они провалились вместе со всеми вашими сектантами!
Жена нерешительно мялась на месте. Она хотела остановить время, избежать этого неприятного разговора. Каждое слово мужчины ранило её прямо в сердце.
- Но я старалась, Лёшенька. Конечно, в чём-то я была неправа...
- В чём-то? - он выразительно посмотрел на растерянную женщину, - да с тобой говорить не о чем. Все разговоры сводятся к тому, кто из ваших на сколько баллов напродавал, и какой дальше будут уровень. Ты же в зомби превратилась! - Алексей больно схватил её за плечи. - Ты ни меня, ни сына не видишь. Только и думаешь, как на своё политическое собрание сбежать!
Аля сопротивлялась, как могла, но странные мысли одна за другой, как коварные змеи, заползали в разум. Эдик, отведённый в детский сад во «вчерашней» кофточке с пятном от каши на правом рукаве, котлеты-полуфабрикаты, купленные на ужин из-за нехватки времени. Неубранная в субботу квартира, пол, наспех подметённый мокрым веником. Она смотрела на мужа, всё ещё желая отрицать его обидные упрёки. Но не находила слов, не находила оправданию своему поведению.
- Мне нужно подумать, - ком в горле мешал ей говорить, - я завтра схожу на собрание. Посоветуюсь с куратором, и мы вместе что-нибудь придумаем. Конечно, это неправильно, когда работа встаёт на первом месте, отодвинув в сторону семью.
Алёша, завязав покрывало узлом вместе с разложенным имуществом, резко стащил его с дивана. Обнажённое постельное бельё стыдливо пялилось на Алю.
- Больше никаких встреч, и никаких кураторов. Попробуешь сходить - я тебя к психиатру отведу, поняла?
- Ну Лёша, подожди... - предприняла последнюю попытку Аля, испытывая стыдливую жалость к себе. - Может...
- Не может, - резко оборвал её муж. - Не может, Аля. Я этого уже терпеть не могу. Не могу видеть, как ты превращаешься в зомби! Завязывай! - и затянул покрепче узел.
Она непонимающе смотрела на покрывальный узел, которым, как ей казалось, была задушена её прекрасная многогранная перспективная жизнь. Общение с людьми, которые хвалили её за любое достижение, говорили, как они верят в неё, и какое у неё наступит прекрасное будущее, если она не оставит их чудесный вязкий прилипчивый мирок.
После пережитого события Аля долго приходила в себя. Муж, жалея её, не заводил разговоров о работе. Алексей довольствовался тем, что дома снова был порядок, уют и чистота. На столе появлялись новые вкусные блюда, и молодая женщина радовалась, как ребёнок, когда муж нахваливал запечённую рыбу или пышный пирог с мясной и картофельной начинкой.
- Молодец ты у меня, Алька! Всё успеваешь! - хвалил он жену, целя в щёку.
Она поуспокоилась, черты приобрели былую мягкость, яркие от природы губы снова улыбались. Мысли о работе не беспокоили женщину ничуть. Ведь каждый день пролетает, как одно мгновение:
Утром встанешь - семью надо завтраком накормить. Сына в школу отвести. Потом на кухне прибраться, да и в квартире тоже, то пылинка найдётся, то соринка. Обед приготовишь - глядишь, и ребёнка пора из школы забирать. Его покормить надо, вкусненьким да свеженьким. Вон как щёчки наливаются, прямо на глазах растёт мальчуган! Уроки поучи, сказку почитай. На секцию футбольную своди. Ужином накорми. Это, конечно, если Лёша на работе. А, когда муж дома, в планы добавляются и ещё кое-какие немаловажные дела...
В общем, Аля жизнью своей была довольна. Молодая женщина понимала, что одной мужниной зарплаты на красную рыбу да на парную телятину не хватит, и поэтому вопросов о его частых отъездах из дома и не думала задавать. Он всегда возвращался довольный, какой-то взъерошенный, взбудораженный, при деньгах и в весёлом настроении
В жизни Лизы и Эдика всё шло по накатанной колее. Зарплату изредка поднимали, а ипотечные платежи - нет. Отменили какой-то грабительский процент, накладываемый банком на страховку за страховку, и жить стало легче. Молодая женщина посерьёзнела, стала будто суше и спокойнее. Муж получил очередное повышение. Теперь разговоры, ранее приправленные романтической сладостью, вращались чаще вокруг планов на месяц, а то и на год. Что необходимо купить себе, ребёнку. На сколько больше нужно внести за квартиру, чтобы ещё хоть немного снизить ежемесячную сумму платежа. Крепкое дружеское партнёрство и надёжное плечо становились надёжным каменным фундаментом. Каменным основанием, на котором не может больше расти тоненький нежный цветок. Тот самый привлекательный образ человека противоположного пола, время от времени вызывающий тревожный и волнительный душевный трепет. Оба почувствовали перемену друг в друге, спокойствие, неумолимо приближающееся к равнодушию.
Сын Саша ходил в школу и в кружок лёгкой атлетики. Спортивное телосложение, доставшееся от отца, способствовало его успехам. Оба ребёнка, и Саша, и Эдик, ходили в одну спортивную школу, и родители то и дело тоже пересекались.
Праздники, проводимые втроём, начали казаться Лизе скучными. Изредка они встречались с её родителями и братом Ваней, учившимся в старших классах. Светлана Владимировна стала директором лицея, и печать ответственности крепко отпечаталась на её лице. Губы были всегда напряжённо сжаты, подбородок стал выдаваться вперёд, а глаза будто готовы были сузиться за секунду, посылая оппоненту суровый карающий взгляд.
Николай Степанович всё так же работал физруком, с удовольствием вёл спортивный кружок, и неизбежно приходил домой раньше профессионально опередившей его супруги.
Во время праздничного обеда телефон Светланы Владимировны находился всегда под правой рукой, и то и дело воспроизводил прекрасную соловьиную трель. Директор была на работе что называется, двадцать четыре на семь. Она, раздав необходимые указания, не успевала снять с себя ответственность, и продолжала разговор с членами семьи в повелительном наклонении.
- Света, - Николай Степанович мягко обращался к супруге, - ты не на работе. Побудь с нами, пожалуйста!
Света на миг приходила в себя, улыбнувшись, брала за руку мужа, признавая его правоту. Но тут же раздавалась мелодичная трель, и женщина становилась суровой директрисой, повелевающей подчинёнными.
Николай Степанович, с сожалением склонив голову набок, только пожимал плечами, глядя на Лизу и её мужа.
- Может, на Новый год Алю с Лёшей позовём? - предложила накануне праздника Лиза. - У мамы за неделю обязательно начнутся мероприятия в школе, ёлка за ёлкой. Можно их поздравить днём, а вечером с ребятами посидим?
- Да в принципе, можно. Почему нет? Мы с Лёшкой оба будем с суток, так что..
- Тогда я Але позвоню сегодня. Сто лет уже не виделись. Я в работе, она - в мужчинах своих родных. Так жизнь и проходит, - горько усмехнулась Лиза. В отличие от мамы, ей расти больше было некуда. Служба не расширялась, одного эколога на предприятии было достаточно. А так хотелось перемен...
Подруга была искренне рада получить приглашение для семьи.
- А чего у вас праздновать? Можем у нас посидеть. Мальчишек покормим и к тёть Тоне отведём, а? Что при них, ни попеть, ни потанцевать, ни подурачиться?
Лиза сухо улыбнулась. Работа, стандарты и сроки изжили в ней некоторую живость и радостность, питаясь, как паразиты, быстро истощаемыми эмоциональными человеческими ресурсами.
- Ну, что же. Тем более не на работу с утра, можем подольше посидеть... Давай у Эдика спрошу, надеюсь, он не будет против.
- Конечно, спроси. Ох, как я жду этого праздника, ты не представляешь! Пока, подружка, и не забудь купить сногсшибательный наряд. Хочешь, вместе пройдёмся по магазинам? Устроим настоящий шоппинг? - радостно тараторила Аля, готовая отодвинуть приготовление обеда, уделив время себе и подружке.
- Не знаю. У меня, вроде, платье приличное есть... - Лиза откровенно не понимала, чему так радуется Аля. Ведь не пятнадцать лет уже, что за веселье? Тридцатого корпоратив, тридцать первого уже праздник. Это значит, нужно успеть дома прибраться, приготовить праздничный стол, и ещё желательно себя в порядок привести. Принять ванну, чтобы расслабиться. Полежать с маской на лице, чтобы разгладить намечающиеся морщинки на лбу и около рта. Как всё это успеть? Помог бы муж, но он будет после суток, и на него рассчитывать не приходится. До обеда точно будет спать. И сын будет дома всё время, то ли телефон дать поиграть подольше, то ли вредный телевизор разрешить по случаю праздника...
- Что же, смотри сама. А я так готова оторваться, как следует. Шампанское, мандарины, и всё такое, - Лизе представила подружку в известном наряде прелестницы Мерилин с развевающимся подолом. - Ты позвони потом, как с Эдиком поговоришь, я буду ждать!
Лиза прошла в зал и села на диван, опустив плечи. Что-то из её жизни медленно ускользало, и она не понимала, что это. Не могла поймать и удержать зыбкую тень лёгкого, как тополиный пух, счастья. Всё меньше оставалось сил вечерами. После ежевечерних дел хотелось завернуться в тёплое одеяло и крепко уснуть, не просыпаясь тревожно, до наступления утра. Рука мужа, медленно поглаживающая её тонкие пальцы, больше не вызывала ответной дрожи, но Лизе казалось, что она справляется с собой и с ситуацией, и супружеский ритуал проходит, как обычно. Или, как надо...
Эдик несколько раз пытался поговорить с женой. Она, прочно закрытая в своей скорлупе, смотрела на него открыто и смело, как человек, которому нечего скрывать.
- Да всё нормально, Эдик. Просто не выспалась... Работа, отчёты... Мне кажется, рутина меня утомляет, - она разгладила указательным пальцем левой руки аккуратную бровь. - Головные боли становятся невыносимыми...
- Может, к врачу сходить, Лиза? Это же ненормально, терпеть боль! Новая клиника открылась на Гагарина, давай сходим туда? - муж был обеспокоен и готов был искать решение.
- Да я спрашивала у терапевта, когда профосмотр проходила. Мигренозные боли, она сказала. Ещё сказала, что можно сделать томографию, но там очередь большая, на пару месяцев вперёд.
- Давай платно сходим. За деньги там принимают в порядке живой очереди. Из нашей смены Серёга недавно мать возил. Пришлось два или три часа в очереди просидеть, но это же не месяцы. Там удобно, кстати, очень. Диван мягкий и даже кофейный аппарат стоит... Ну Лиза, ну что такое происходит? - Эдику хотелось взять её за плечи и трясти до тех пор, пока она сама всё не расскажет.
Вместо этого он привлёк жену к себе, обнял крепко. Лёгкий запах духов, смешанный с тонким ароматом её нежной кожи, заставили его пульс биться сильнее. Но Лиза в его объятиях была, как большая безвольная рыба. Она, положив голову на его плечо, чувствовала, как к глазам подступают незваные слёзы. Её руки, лежащие на его талии, держались друг за друга, а не за него, того, кто сейчас так нуждался в ней.
Обсудив за завтраком Новогоднее приглашение, оба сошлись на мысли, что компания им пойдёт на пользу. Лиза, уставшая на работе от дресс-кода и необходимости держать себя в руках, купила в ближайшем магазине свободного покроя платье-балахон. Эдик покупать обновки отказался, указав кивком головы на шкаф, в котором были и футболки, и пара рубашек «на выход».
- Я ведь не девочка, в отличие от тебя. Мне наряжаться не нужно. Ты же меня и такого любишь? - он обнял Лизу.
- Конечно, Эдик, конечно. У меня утюг включен. Не надо сейчас...
Тридцать первое декабря - день, который случается один раз в году, как, впрочем, и любой из дней календаря, способен взбудоражить даже самое чёрствое сердце. Как чихание заставляет любого эмпатичного человека разразиться ответным «чихом», так и улыбки своевольно проникают через возведённые барьеры, то и дело заставляя улыбаться недавно хмурившихся людей.
Лиза в праздничный день встала раньше обычного. Выпила чашку холодного чая, не присаживаясь за стол. Сделала пару салатов на скорую руку, поставила запекаться в духовку курицу в рукаве. Убралась в квартире, смахнув пыль со шкафов и подоконников, подтёрла полы. К приходу мужа дом был чист, стол готов, а жена уже устала.
- Что, опять не выспалась? - жалостливо приветствовал её Эдик.
-Ты что, не видишь? Я дома прибралась, приготовила, порядок навела. Ещё нет десяти часов, а я уже устала, - жена была готова истерично разрыдаться.
- Всё-всё, прости, пожалуйста. Не хотел тебя обидеть. Ну, отдохнула бы с утра, потом бы вместе всё сделали. Давай, помогу чем-нибудь?
- Ты вообще меня слышишь? Ты что, издеваешься надо мной? - губы Лизы предательски задрожали.
- Прости, я же сказал, - муж, вернувшийся с бессонных суток, не понимал, чем он мог так расстроить Лизу.
- И ты меня прости, - она вытерла покрасневшие глаза ладонями. - Наверное, год был тяжёлым. Из-за этого всё... Ты в душ? Потом чай вместе попьём?
- Папа, ты пришёл? - вышел Сашка с телефоном матери в руке. - Как дела? Можно я тоже с вами чай попью? Я всё слышал, - мягкая улыбка мальчики напомнила Эдику, как раньше светло и радостно с работы его встречала счастливая Лиза.
- Конечно, сын. Я быстро сполоснусь, и за стол, хорошо?
Фильмы, снятые в другой стране и в другую эпоху, шли по центральным каналам, один за другим, пытаясь хоть таким образом дать надежду людям на счастливое будущее. Потом начались концерты, где накрашенные мужчины больше походили на женщин, а женщины настораживали болезненной весёлостью и откровенными нарядами.
Такси приехало с опозданием. Усталый таксист вел себя так, будто для него уже наступило первое января Нового года.
- Заказов много, сами понимаете, - не оглядываясь на пассажиров, он стряхнул си гаретный пепел на коврик, прямо себе под ноги.
- Вы бы не ку рили, всё-таки ребёнок в машине, - серьёзно сказал Эдик.
- Ваш ребёнок сегодня ещё не то увидит, - буркнул водитель, и выбросил тлеющий окурок в узкую щель едва приоткрытого окна.
- Что ты сказал? - громко спросил Эдик.
- Ничего, - хмыкнул шофёр, и машина медленно тронулась с места, оставляя за собой второй подъезд, пятиэтажный дом, и счастливую семейную жизнь.
Лиза с мужем и сыном поднялись к хозяевам, принеся с собой салаты и торт. Квартира встретила их вкусными запахами предстоящего пиршества и невероятным настроением. Окна были украшены множеством снежинок, вырезанных заботливыми руками Али и маленького Эдика, кстати говоря, это прозвище так и осталось с ним навсегда. С потолка свисала разноцветная дождик-мишура, на стенах мигали гирлянды. На одном из подоконников стояла высокая искусственная ель. Веточки были прилажены к стволу только с тех сторон, с которых она была видна, и отсутствовали со стороны стекла. Из-за этого казалось, что ёлка находится на одну половину в квартире, а на вторую - на улице. Гирлянды в виде горящих свечей, красные, жёлтые и белые шары, белочки и снеговички щедро обсыпали праздничное дерево.
- Как красиво у вас, - не сдержалась Лиза, передавая пакеты подружке.
- Да, мы старались, - подтвердила довольная собой, домом, мужем и праздником Аля. - Быстрее, мойте руки и за стол. Это что за здоровяк? - молодая женщина потрепала русые волосы подрастающего Александра.
- Здравствуйте, застенчиво произнёс тот, передавая куртку отцу.
- Антонина Фёдоровна! - Аля вошла в зал, в котором свекровь раскладывала натёртые до блеска приборы на длинном столе. - В общем, как и договаривались, да? Поможете нам?
- О чём речь, Аля. Мне ведь только в радость. Для вашей компании я уже старовата, а мальчишки со мной, думаю, с удовольствием посидят, - пожилая женщина улыбнулась, с удовольствием оглядев праздничный стол, который в этом году они с невесткой накрывали вдвоём.
- Так, все готовы? - Лёшка уверенной рукой взял бутыл ку шампанского. - Эдик, накапай детям соку.
- Понял, - поддержал его товарищ, и белая крышка мультифруктовой банки закрутилась в руке.
Застолье было наполнено искренней радостью от долгой разлуки друзей, желанием поделиться последними новостями и чистыми надеждами, что новый год будет гораздо лучше, чем уходящий. Антонина Фёдоровна, приглашённая на праздник, помолодела лет на пять, а то и десять, ведь ничто не способно так украсить женщину, как искренняя радость. Сегодня эти слова можно было отнести и к сияющей Але, которая, казалось, изливала ровный тёплый свет, окружающий её. Лиза смотрела на неё с удивлением и немым вопросом, ведь Аля никогда не была так хороша, как сегодня.
Свекровь с ребятами скоро ушли в соседнюю квартиру. Аля с мужем проводили их, открыв Антонине Фёдоровне шипучую бу тылочку. Поставив на стол «скооперированные» друг с другом салаты, а рядом - курочку с румяной корочкой и пельмешки, посыпанные свежим укропом и лучком. Ещё на столе появилась половина торта и огромная плоская тарелка с фруктами.
- Ну всё, дети, остаётесь за старших. За бабулей присматривайте как следует, завтра с вас спросим. Поняли?
- Поняли, - хором подтвердили довольные мальчишки, захватив телевизионный пульт в плен.
Веселье получило второе дыхание. Анекдоты и тосты становились более плотскими, смех чуть более громким. Эдик ловил себя на мысли, что снова и снова смотрит на Алю, удивляясь её мягкости и улыбчивости. Жена после одиннадцати откровенно позёвывала, поднося бокал к губам, чтобы нетронутым поставить его обратно на стильную новогоднюю скатерть с ёлочками и нарядными веночками.
- Я немного стол освежу, скоро полночь, - Аля в платье с открытыми плечами быстро собирала полупустые тарелки, салатники, скомканные салфетки. Руки были расторопными, и казались мягкими, нежными и манящими. Она ходила около стола, нагибаясь над ним, чтобы собрать посуду и с другого конца заодно.
Алексей открыл дверь на лоджию, чтобы впустить свежий морозный воздух и принести очередное шам панское и запотевшую длинногорлую бу тылку с гуалой вместо обычной крышки, утопленные в пышном сугробе.
Лиза, закрыв глаза, откинулась на спинку сложенного дивана, и казалось, готова была задремать.
- Я помогу, - почему-то не глядя на хозяйку, сказал Эдик, и встал из-за стола.
Убирать уже было особо нечего, и он взял в руки стаканы из-под сока с мутными неопрятными разводами на прозрачных стенках. Из кухни доносился шум воды и робкий стук тарелок. Эдик направлялся в кухню, когда оттуда вышла румяная, разгорячённая движением Аля, и они столкнулись в узком коридоре.
Он как будто почувствовал её всю: запах, вкус, чуть заметный бисеринки пота над вздёрнутой верхней губой. Тёмные глаза цвета растаявшего горького шоколада смотрели на него, не отрываясь, и Эдик снова почувствовал себя тем, кем давно уже не был рядом с женой. Аля чуть приоткрыла губы, чтобы беззвучно вздохнуть, и резко отвернулась. Мгновение вернуло их на несколько лет назад, и оба почувствовали нечто жгучее, острое, обжигающее. То же, что бывает, когда впервые знакомишься с блюдом экзотической кухни, будоражащим восприятие и фантазию.
- Путеводитель здесь.