Увидеть Магадан – и умереть. Не о таком я мечтала…
- Крыса! – визжу что есть мочи, когда из темноты на меня набрасывается неопознанный комок с хвостом. Увернувшись, я пулей вылетаю из старой, покосившейся избушки, которую Ярослав гордо зовет домиком лесника.
Я попала в сказку, только очень страшную, где Красную шапочку застрелили охотники, а Спящую Красавицу в коме отключили от системы жизнеобеспечения.
Без зазрения совести ныряю в объятия Йети, с которым препиралась всю дорогу. Впиваюсь обледеневшими пальцами в его дедовской тулуп, будто это пальто от Армани, утыкаюсь лицом в клочковатую овечью шерсть на воротнике, как в дорогие меха, и судорожно дышу его островатым, пряным мужским запахом, словно пробую селективный парфюм.
- Что?
Слышу, как он смеется в мою макушку. Небрежно проходится рукой по спине, то ли поглаживая меня, то ли похлопывая. Пытается отстраниться, но я держусь крепко, буквально повисаю на нем и сильнее зарываюсь носом в его шею. Оторвать меня сейчас можно только с мясом.
Протяжно вздохнув, Яр сдается и обнимает меня.
Он по-прежнему все тот же неотесанный мужлан, который нахамил мне в такси, но с ним мне тепло и безопасно. Лучше быть глупой в его глазах, но живой и невредимой, чем гордой, но надкусанной неведомым и наверняка бешеным зверем.
- Ты совсем одичала в своем городе? – шепчет с насмешкой и укором, накрыв лапой мою голову. Его бархатный голос согревает и успокаивает, если не вникать в смысл слов. - Ну, какая это крыса? Сама ты…
Цокнув, осекается на полуслове и приседает вместе со мной. Продолжает придерживать меня одной рукой, потому что я все равно не отцеплюсь, будто приросла к нему намертво, а вторую – протягивает к открытой двери.
Вскрикиваю и приземляюсь попой на крыльцо, когда жуткий крысеныш выскакивает из темноты, прыгает на его ладонь, карабкается по рукаву и забирается на плечо. Яр широко улыбается, как Веселый Роджер, и поворачивается ко мне.
- Это… что? – лепечу, фокусируя взгляд на зверьке, но картинка плывет.
Черт, кажется, я линзы в проруби утопила.
- Не что, а кто, - отчитывает меня Яр, будто я живого человека обидела. – Знакомься, это Гайка, домашняя белка. Ее Тихон в тайге нашел полумертвую, вылечил и выходил. Теперь она здесь живет, - довольно сообщает. – Ты бы лучше с хозяйкой поздоровалась, Тая, а не обзывалась. Неужели вас в столице совсем правилам этикета не учат?
Заторможено моргаю, рассматривая Гайку. Пушистый хвост, на ушках кисточки, острые коготки врезаются в ткань тулупа, а глаза-бусинки направлены на меня. Никогда не употребляла алкоголь, но сейчас на себе испытала, что значит «поймать белочку». Буквально.
- Вы все тут ненормальные, - растерянно качаю головой, поднимая взгляд на Яра.
- Хочешь обратно в Москву? – уточняет он с надеждой.
Каков наглец! Разве я ему мешаю? Мы расстанемся, как только нас вытащат отсюда, и не вспомним друг о друге. Если я и стану чьей-то проблемой, то исключительно Салтыкова, который вынужден будет показать мне курорт и всему меня научить. Но я уверена, что он человек адекватный, грамотный и воспитанный, в отличие от этого невежи. Мы найдем с боссом общий язык.
- Хочу, но… - прищуриваюсь, чтобы порывисто выдохнуть ему в лицо: - Я остаюсь здесь.
- Наказание, - закатывает глаза и поднимается, бросая меня на холодном крыльце, зато бережно обнимая белку.
Я встаю и отряхиваюсь, осторожно бреду в домик. Надеюсь, вторая попытка будет более удачной, чем первая. Стоит мне переступить порог, как раздается жуткий рев. Если бы Яр остался на улице, то я опять бы бросилась наутек, под его крыло. Но он внутри, так что бежать мне некуда.
Дверь захлопывается за спиной. В помещении вдруг зажигается свет, тусклый и желтый. Одинокая лампочка мигает, как в фильмах ужасов. В полумраке видны лишь очертания обстановки – и романтической ее точно не назовешь.
- Так, генератор я запустил, до утра должно хватить, - заявляет Яр, выходя из сумрака. Останавливается напротив меня, всматриваясь в мои глаза. На мгновение выражение его лица меняется, но я слишком паникую, чтобы понять причину. – Осталось разжечь камин, - кивает на кривую каменную кладку в углу, перед которой валяется медвежья шкура. – И будут вам апартаменты, как в лучших домах Лондона, принцесса, - с сарказмом заключает он, скидывая тулуп.
- В смысле, до утра? – испуганно икаю я. – Разве нас не заберут отсюда?
- Конечно! - Он дарит мне огонек надежды и тут же топчет его грязными сапогами. – Но не сегодня... Тихон на рассвете владенья обходит. Он обязательно заглянет в домик, чтобы покормить Гайку и проверить, не застряла ли здесь одинокая заблудшая душа, - небрежно подшучивает, а мне совсем не до смеха. – С ним ты поедешь на базу, а я вернусь за брошенным внедорожником, иначе Тихон меня пришибет лопатой.
Никогда не понимала черный юмор, а в интерпретации Яра он и вовсе звучит зловеще. Отгоняю от себя леденящие кровь образы загадочного лесника с садовым инвентарем через плечо, нервно сглатываю и с тоской осматриваю тесное, неуютное помещение.
- Мы будем ночевать прямо тут?
Я перевожу взгляд со шкуры на маленький диванчик и обратно. Так себе перспектива. Как кандидаты на местных выборах. Иллюзия ассортимента, а на деле… какое бы койко-место мне ни досталось, я проведу ночь в пыточной камере.
- Соображаешь в правильном направлении, хоть и туго, - ехидно тянет мой спутник, у которого тоже нет альтернатив.
- Вдвоем?
- Если моя компания тебя тяготит, то есть еще туалет. На улице, - напоминает он, взмахивая рукой в сторону двери, а я на автопилоте, наоборот, делаю шаг к нему. - Вэлком, короче.
- Спасибо, я лучше потерплю ваше общество, - произношу срывающимся шепотом, запрокидывая голову.
- Воздержание вредно для здоровья, - ерничает он, а взгляд при этом внимательный и серьезный.
- Вы слишком грубый, - с трудом выдавливаю из себя, и былой запал улетучивается, когда мы с Яром оказываемся лицом к лицу.
Зря я его провоцирую. Мало ли, что взбредет в голову незнакомцу в дремучем лесу.
- Ты тоже не киндер-сюрприз, зато у тебя глаза необычные, - неожиданно выпаливает он, наклоняясь ко мне. Жаркое дыхание обжигает щеку. - Я сразу как-то не заметил, что они… фиалковые? – неуверенно уточняет, пристально рассматривая меня, как заморскую зверушку.
- Если это подкат, то весьма неудачный, - машинально огрызаюсь, будто разучилась общаться нормально, но в следующую секунду прикусываю язык и прячу лицо в ладони. - Боже! Линзы!
Моя маскировка трещит по швам, в то время как напротив стоит последний человек в мире, перед которым я хотела бы предстать настоящей. Мне хватило издевательств в детстве, чтобы еще и сарказм таксиста терпеть. Сбрасываю его руку, которая внезапно легла на мое плечо, и отворачиваюсь.
- Что за эти доли секунды успело случиться в твоей голове, чтобы ты опять начала психовать? – летит мне в затылок с нескрываемым раздражением.
- Нет, это еще на озере произошло, - тараторю, прячась от его навязчивого внимания. - Я там, видимо, линзы водой смыла. Они меняли цвет.
- Зачем?
Яр подцепляет пальцами мой подбородок, сжимает крепко и заставляет меня посмотреть на него. Снова ныряет в мои глаза, словно тонет в них. Уверена, такую дичь он встречает впервые…
В моем организме отсутствует меланин. В большинстве случаев это вызывает появление красной радужной оболочки. Взгляд вампира. Но если примешивается синий цвет, как у меня, получается фиолетовый оттенок. Его можно корректировать линзами и легче скрывать от окружающих. С этой миссией я долгие годы справлялась успешно – даже Глеб не в курсе. Я планировала и дальше прятаться в своем уютном панцире, но…
Угораздило же меня раскрыться именно рядом с этим мужланом. Лучше бы он голой меня увидел, чем… такой.
- Потому что я больна! – выдаю обиженным тоном, будто это Яр виноват во всех моих несчастьях.
Я не жду от него сочувствия или элементарной вежливости, но его глумливая фраза как удар под дых.
- Надеюсь, это не заразно…
- Я альбинос, хамло!
Повисает пауза, во время которой лицо незадачливого водителя вытягивается в удивлении. Надрывный кашель разрывает тишину.
- Альбинос-хамло – это что-то новенькое, зато во многом объясняет твое поведение, - Яр задумчиво качает головой и, насупив брови, приближается ко мне вплотную. – Хм-м, никогда бы не догадался… Я представлял вас иначе, - подцепляет прядь пшеничных волос и накручивает ее на палец.
- Волосы крашеные, - выдергиваю локон из его руки, отступаю назад. - На бровях перманентный татуаж, про остальное даже не смейте спрашивать, иначе ударю, - фыркаю в сердцах.
- Вообще не думал об остальном, но после твоего предупреждения такая мысль появилась, и теперь я не могу от нее избавиться, - потирает подбородок, медленно просвечивая мое тело откровенным взглядом-сканером.
- Прекратите издеваться!
Ненавижу разговоры о своей настоящей внешности, которой я дико стесняюсь. Инопланетянка, как дразнили меня в элитной гимназии. Тогда я стеснялась дать достойный отпор, плакала по углам, но это время прошло.
Расправив плечи, прокручиваюсь на пятках и отхожу к дивану, всем своим видом показывая, что беседа закончена. Разбираю чемодан, чтобы найти теплые домашние вещи на эту долгую и мучительную ночь.
- Какая же ты самостоятельная, - сплевывает Яр прямо на пол. - Сама придумала – сама обиделась.
Развернувшись, он приседает у камина и с приглушенным матом пытается его разжечь.
- Тай? – тихо зовет меня спустя время. От приятной хрипотцы мурашки по коже.
- М?
Оглядываюсь. И снова у нас прямой зрительный контакт, от которого не скрыться. Я стойко выдерживаю его, хмуро готовлюсь к очередной шпильке в мою сторону, но Яр вдруг мягко улыбается, впервые за весь этот проклятый вечер.
- Глаза у тебя красивые, зря прячешь, - подмигивает мне.
В камине наконец-то вспыхивает огонь.
- Так проще… Люди боятся того, чего не понимают.
Опускаю ресницы, сознательно закрываясь от него.
Сорвавшийся голос выдает меня с потрохами.
Мне никогда не делали комплименты. Не яркому «камуфляжу», который мужским вниманием не обделен, не папиным финансам, вызывающим неконтролируемое возбуждение у сильного, но падкого на деньги пола, а именно мне… настоящей.
Впрочем, не следует всерьез воспринимать все, что вылетает из уст этого шутника. Завтра он даже не вспомнит о моем существовании. Как бомж, который называет тебя мадемуазель, или поддатый прохожий с дежурной фразой: «Вашей маме зять не нужен?».
- Тупые люди – бич современного мира, - хмыкает Яр, теряя ко мне интерес, и подкидывает дрова в разгорающееся пламя. Под тканью невзрачного серого свитера бугрятся и перекатываются мышцы.
В помещении становится жарко…
Хороший печник. Есть шанс не замерзнуть до утра.
- Тем не менее.. общество не примет тебя, если ты с изъяном и не такой как все, - отвечаю машинально, а сама заторможено смотрю в одну точку.
Совершенно случайно эта точка фокусируется на Йети, сгорбившемся над камином. Поднимается вместе с ним… И не успевает «сбежать», когда он небрежным рывком раздевается до футболки.
- На черта тогда такое общество, если нельзя быть собой? – рявкает он, бросая свитер на диван, где я сижу.
Вздрагиваю, будто в меня прилетела граната. Отползаю в противоположную сторону, упираюсь боком в подлокотник, подбираю под себя ноги. Секунду спустя смятая, влажная футболка тоже приземляется рядом со мной.
- Не так уж здесь и жарко, - не замечаю, как произношу это вслух.
Яр не слышит, потому что гремит крышкой старого сундука. Вместо пиратских сокровищ достает оттуда аккуратно сложенную, на удивление, чистую майку. Натягивает на себя.
Пока я прихожу в себя от его фокусов с переодеваниями, он становится напротив, нависая надо мной. Скептически выгибает бровь и, оценив мою зажатую позу, вопросительно дергает подбородком. Скрестив руки на груди, не сводит с меня холодных голубых глаз, словно ждет чего-то. Та самая точка, как прицел снайпера, прожигает его грудь, а богатое воображение дорисовывает все остальное.
До того как он устроил стриптиз на минималках, мы… разговаривали. Я судорожно вспоминаю, о чем.
Вдох…
- Хотелось бы жить полноценно, как все, а не… вот так, - выпаливаю на одном дыхании, неопределенно кручу пальцами в воздухе. Указательный трясется, останавливаясь на напряженной фигуре Яра.
Мой голос на нервах звучит надменно и стервозно, и он хмурится, уловив совсем не тот посыл, который я вложила в эту фразу. Приседает, щелкает языком – и ручная белка появляется из ниоткуда. Я успела забыть о ней – и снова испугаться.
- Слышала, Гайка, мы неполноценные, - с насмешкой произносит он, почесывая пальцем рыжую холку.
На секунду мне кажется, что белка смотрит прямо на меня и… не одобряет. Отмахиваюсь, часто моргаю и спустя мгновение нахожу ее на плече Яра. Иллюзионисты.
- Я совсем не это имела в виду, - оправдываюсь пылко, вскакивая с места. Гайка пугается и спрыгивает на пол, в панике оставив царапины на шее хозяина. Надеюсь, она не заразится бешенством от него. - Просто в жизни должны быть цели, мечты, стремления…
- Ну и? – нахально перебивает меня Яр, скривившись от боли и потирая покрасневшую кожу. - У тебя какие? Отцовские? – добавляет с насмешкой.
Забрало опускается, и мне больше не хочется с ним откровенничать.
- Это личное, - фыркаю, шмыгнув носом, и неожиданно чихаю.
Зажимаю рот ладошкой, надрывно кашляю. Глаза слезятся, будто от приступа аллергии, но я ей не страдаю. Сдерживаю очередной чих, а когда он все-таки вырывается – в голове шумят вертолеты.
Не хватало мне еще заболеть после «закаливания» в проруби.
Яр молча отходит к навесному шкафчику, звенит склянками, как старая ведьма с дрожащими руками, матерится нечленораздельно, будто проклятие насылает, разливает что-то... Возвращается ко мне с двумя железными кружками. Только в них не чай.
- Что это? Я не пью, - отшатываюсь от вони, передергивая плечами.
- Лекарство, - лениво роняет и опустошает свою кружку залпом.
Даже не морщится! Осталось дождаться, пока он начнет обращаться ко мне «мадемуазель» и звать замуж.
"Влюбишься! Жена на девять месяцев". Читать любовный роман Вероники Лесневской