– Меня зовут Елена, – представилась она. – Теперь я буду работать вместо Василия Назаровича. Он давно просился на пенсию и вот меня прислали сюда по распределению.
– Погоди-ка! – дар речи снова вернулся к Денису. – Я тебя знаю! Ты – Лена, дочка тёти Тани Петровой. Значит, выучилась в городе и вернулась в родную деревню? Что же там не осталась? Сейчас вроде все в город рвутся.
Глава 35
– Зачем ты ходишь сюда, Любаша? – Анфиса подошла и присела на стул рядом с внучкой. – Что тебе здесь? Дом чужой, не жилой. Мало ли кто сюда забраться может? Испугает тебя ещё...
Люба вскинула на бабушку лучистый взгляд зеленоватых глаз, в которых блеснули слёзы:
– Я так скучаю по дяде Ване, – всхлипнула она. – Он был добрый и очень хороший. Он любил меня, я знаю. Поэтому спас меня. А теперь его нет. И я осталась совсем-совсем одна.
– А как же я? – спросила девочку Анфиса. – Я ведь тоже тебя люблю.
– Ты моя бабушка, а это совсем другое, – вздохнула Любаша. – Ты всегда волнуешься за меня, заботишься. А дядя Ваня... Он особенный. У меня такого больше никогда не будет. Я не знаю, как объяснить.
– Ты хочешь сказать, что он был твоим единственным другом? – с сочувствием глядя на внучку, спросила Анфиса.
– Да! – обрадовалась Люба и прижалась щекой к её морщинистой тёплой ладони. – Бабушка, ты всё-всё понимаешь! И я тебя очень сильно люблю. Ты только не ругайся и не сердись на меня за то, что я прихожу сюда. Мне тут чуть-чуть делается полегче. Я ведь даже не знаю, где дядю Ваню похоронили, а тут он как будто всегда со мной рядом.
Анфиса отвела взгляд в сторону. К ним несколько раз приезжал следователь, который вёл дело о гибели Валета, Аркадия и Ивана, но ни она сама, ни Любаша не дали никаких пояснений. К тому же, в то время, после перенесённых потрясений, обе заболели и не поднимались с постели. И их оставили в покое.
К чему, в конце концов, пришло следствие, Анфиса не интересовалась. Её радовало лишь то, что внучка постепенно начала чувствовать себя всё лучше и лучше. Они никогда не говорили об этом происшествии, и Анфиса думала, что детская, неокрепшая память Любаши стёрла опасные и ненужные ей воспоминания. И вдруг оказалось, что это не так. Девочка отчаянно скучала по Ивану, считая его просто другом, и не знала, что на самом деле скучает по своему родному отцу. Что ж, кровь не водица...
Вздохнув, Анфиса поднялась на ноги:
– Пойдём домой, Любаша. Я не буду сердиться на тебя. Только ты не ходи сюда тайком. Захочешь прийти, скажи, чтобы я знала. Мне так будет спокойнее.
– Хорошо, бабушка, – кивнула девочка. – Я тебе это обещаю.
***
Денис колол во дворе дрова, когда услышал голос матери, звавшей его. Воткнув топор в колоду, Денис рукавом вытер выступивший на лбу пот и поспешил в дом:
– Что такое, мам? Плохо тебе? Зачем ты встала?
– Покормить же тебя надо, – проговорила Галина. – Вот, я лапшичку разогрела. Или хочешь гречку с мясом. Пообедай, а потом съезди в аптеку. У меня таблетки закончились, купи, пожалуйста.
– Да что ты суетишься, мамуль? – Денис умылся и принялся вытираться жёстким вафельным полотенцем. – Еду я и сам разогреть могу, не безрукий. А в аптеку прямо сейчас съезжу. Ты лучше сама поешь и ложись. Отдыхай, слышишь. Я всё сделаю сам.
Галина вздохнула:
– Жениться тебе надо, сынок. Тогда и мне спокойнее будет. Что ж ты нянчишься со мной, как с маленьким ребёнком. Хоть бы вечером сходил куда-нибудь, в кино или на танцы. Надо же тебе хоть немножко развеяться. Сидишь со мной, со старухой... Корабли свои строишь. Хорошо это, что ли?
Денис рассмеялся:
– А что плохого в моих кораблях? Мне нравится заниматься этим. Может быть, какой-нибудь коллекционер однажды купит их, и мы с тобой разбогатеем. А тебя бросать я не хочу. Вон вчера приступ какой перенесла. Что, если бы меня не было рядом? И совсем ты у меня не старуха. А болезнь, знаешь ли, никого не выбирает. В общем, ты садись, мам, обедай. А я мигом в аптеку смотаюсь. Только скажи, что купить нужно.
Аптека в Заре находилась при фельдшерском пункте и всю жизнь, сколько себя помнил Денис, работал там Василий Назарович, высокий худощавый старик, напоминавший всем Дон Кихота. Собственно говоря, так деревенские его между собой и называли. В шутку и за глаза, конечно. На самом деле умного, спокойного и очень грамотного аптекаря все уважали. Не было случая, чтобы выданное им лекарство кому-то не помогло.
Вот и теперь, войдя в аптеку, Денис рассчитывал посоветоваться со стариком по поводу матери, но за прилавком стояла симпатичная, хотя и полноватая девушка с кудрявыми волосами, собранными на затылке в небрежный пучок.
– Вот те раз! – удивился Денис, никак не ожидая такого зрелища. – Здравствуйте. А где Дон Ки... Василий Назарович?
Девушка улыбнулась. Видимо Денис был не первый, кого озадачило её присутствие.
– Меня зовут Елена, – представилась она. – Теперь я буду работать вместо Василия Назаровича. Он давно просился на пенсию и вот меня прислали сюда по распределению.
– Погоди-ка! – дар речи снова вернулся к Денису. – Я тебя знаю! Ты – Лена, дочка тёти Тани Петровой. Значит, выучилась в городе и вернулась в родную деревню? Что же там не осталась? Сейчас вроде все в город рвутся.
Девушка пожала плечами:
– Так получилось. Недавно не стало отчима, мама теперь одна. Я ей не помешаю. Да и хозяйство вдвоём вести намного легче. А работать можно и в городе, и в деревне. Здесь мне даже больше нравится. Всё родное и нет такого шума и суеты.
Она вдруг лукаво улыбнулась:
– А вы пришли, чтобы обо мне расспросить? Или, всё-таки, за лекарством?
– Давай уж на ты, Лена-Елена, – тоже улыбнулся Денис и назвал своё имя. – Будем знакомы. Глядишь, ещё и подружимся. А пока дай-ка мне вот, по списочку...
Чуть позже, сидя дома за обедом, Денис думал о Шуре и Елене, невольно сравнивая их. Шура – красивая, стройная, словно модель из журналов, дразнила его воображение. Она сводила его с ума своим смехом, походкой, голосом. Таких, как Шура, показывают по телевизору, чтобы приковывать к экрану внимание зрителя. Но вот представить её в обычной домашней обстановке Денис не мог.
Елена – другое дело. Она тоже была красивой, но другой, не вызывающей красотой. От неё веяло теплом и уютом, а ещё нежностью и заботой.
– О чём ты думаешь, сынок? – спросила его Галина, с тревогой глядя, как он хмурит брови. – Совсем не ешь...
– Всё хорошо, мам, ты не волнуйся, – попытался успокоить он её. – Просто что-то нет аппетита. Не обращай внимания, это пройдёт. Пойду, закончу с дровами. А ты отдыхай. И обязательно прими лекарства.
Галина с тоской посмотрела вслед сыну. Досталась же бедному парню такая судьба.
Галина родила Дениса поздно, ей тогда уже исполнилось тридцать семь, и вся родня в один голос требовала, чтобы она избавилась от ребёнка. Даже мать, узнав о том, что дочь забеременела, только всплеснула руками:
– Сдурела, что ли? В твои-то годы! А если что с тобой случится, кто меня на старости лет досматривать будет?
– А меня? – вспыхнула тогда Галина. – Когда я старая буду, с кем останусь? О себе ты думаешь, а обо мне?
Муж был ещё более категоричен:
– Десять лет прожили вместе и ничего. А тут вдруг на тебе! С чего бы это, а? Нагуляла, что ли?
– Дурной ты совсем, – покачала головой Галина. – Помнишь, летом меня от колхоза в санаторий посылали по путёвке. Первичное бесплодие ставили, какую-то непроходимость труб. От того и лечили. Вот так оно и вышло, что доктора, похоже, правы оказались. И скоро появится у нас с тобой, Серёжа, маленький.
– Стыдиться ведь он нас с тобой будет! – воскликнул Сергей. – Мне полтинник скоро. Я же в деды уже гожусь, а не в отцы.
– Нет! Наш Дениска будет добрым мальчиком и очень нас полюбит, – уверенно сказала Галина.
– С чего это Дениска? – удивился Сергей. – А вдруг девчонка?
– Не-е-ет, – покачала головой Галина. – Сынок у нас будет. Денис. Я это точно знаю.
Словно в воду глядела Галина. Родился у неё мальчишка, славный и крепкий. И хотя беременность и роды перенесла очень тяжело, навсегда надорвав своё здоровье, о своём решении оставить ребёнка ни разу не пожалела.
Денис уже служил в армии, когда не стало бабушки. А через год после его возвращения ушёл из жизни и отец, оставив жену на взрослого сына. Теперь всё хозяйство легло на плечи Дениса. Сил матери хватало только на то, чтобы приготовить обед, всё остальное делал он сам. А если мать бралась за стирку или уборку, сердился на неё и сам заканчивал начатое ею дело.
– Хоть бы девушка тебе попалась хорошая, сынок, – проговорила Галина, с тоской глядя на сына.
***
Подождав несколько дней и поняв, что Денис не собирается приходить, Шура решила встретиться с ним как будто невзначай. Но он почему-то нигде не попадался ей. Напрасно девушка надевала свои лучшие наряды, направляясь в магазин или просто чтобы пройтись по деревне – Денис словно сквозь землю провалился. И даже старенький Москвичок его отца больше не кружил по деревне, а просто стоял у калитки Дениса, как будто совсем не хотел покидать своё место.
Шура была вне себя от злости. А дома и вовсе сходила с ума от скуки.
Герман всё ещё никак не мог отойти после побоев. Отец, обросший, страшно исхудавший, тенью слонялся по двору, не находя себе работы. В конце концов, махнув на всё рукой, брал удочку и уходил на рыбалку, а вечером, возвращаясь оттуда, сворачивал к бабке-самогонщице и обменивал свой улов на выпивку.
С дочерью и зятем Алексей не общался, был всегда молчалив и хмур. А когда к нему приезжали следователи, уводил их в свою кухоньку, и никто не знал, о чём они там разговаривают.
И вдруг однажды Алексей удивил Шуру, окликнув её:
– Дочка, сходи в магазин к Надежде, купи мне лезвий для бритвы. Я баню растопил. Завтра у меня суд, не могу же я идти туда такой.
Он потрогал рукой заросший жёсткой щетиной подбородок.
– Тебе надо, ты и иди, – привычно огрызнулась Шура, проходя мимо, но вдруг остановилась и резко обернулась к отцу: – Что у тебя завтра?!
– Суд, – спокойно ответил Алексей. – В десять назначено заседание. А мне в восемь утра уже нужно быть там. На первом автобусе поеду, лучше там подожду.
Шура побледнела:
– И что, тебя посадят?
– Наверное, да. Я сам просил, чтобы по всей строгости закона. Может хоть так на душе чуть полегче будет. В петлю хотел, да нечестно это. Пусть лучше люди накажут. По справедливости.
Шура всплеснула руками:
– С ума сошёл! Это же тюрьма!!! Оттуда же никто человеком не выходит! Сдохнешь ведь там!
– Купи мне лезвий, Шурка... – вместо ответа попросил её Алексей.
***
Шура вышла из магазина сама не своя. Она постояла немножко на порожках, сунула пачку лезвий в карман и торопливо пошла, но не к себе, а к дому Дениса. Она уже придумала, с какой просьбой к нему обратится, и знала, что он ей в этом не откажет.
Не дойдя до дома пары дворов, Шура всхлипнула, вызывая на глаза слёзы. А потом побежала, желая показать Денису, что из-за отца совсем потеряла самообладание.
Торопливо постучав в дверь и позвав его по имени, Шура осталась на крыльце дожидаться парня, а когда он вышел, порывисто бросилась к нему на шею:
– Ох, Денис! Денис... – повторяла она, всхлипывая и размазывая по щекам горячие слёзы.
Расчёт девушки оказался верным. Денис обнял её с искренним участием, дожидаясь, пока она успокоится. А потом немного отстранил от себя и заглянул в её искажённое страданием лицо:
– Что случилось, Шура? Что с тобой?
Всхлипывая и припадая к его плечу, девушка рассказала, что завтра её отцу назначен суд и если его посадят в тюрьму, она просто сойдёт с ума от горя.
– Я не оставлю его, – торопливо говорила она. – Он ведь ни в чём не виноват. Да, папа не уследил за Дашуткой. Но ведь он не специально... За что же его судить, Денис?
– Шура, не плачь, его могут оправдать... – неумело попытался успокоить он её. – Может быть всё будет хорошо.
– Нет, – покачала головой девушка. – Хорошо не будет. Я ведь такая несчастная и совсем никому не нужна. Как же я буду жить теперь одна? Ох, Денис, как же мне тяжело. Но ты не обращай внимания. Я не собираюсь навязываться тебе. Всё, что было между нами, то прошло. Я на тебя не в обиде. Только, пожалуйста, завтра отвези нас с отцом в суд на машине. И дождись, пока закончится заседание. Я не думаю, что оно будет очень долгим. Если судья примет справедливое решение, ты привезёшь нас домой. А если нет...
Она не договорила, махнула рукой и пошла прочь, чувствуя на себе сочувствующий взгляд Дениса, как раз то, что ей было нужно. Шура знала, что рано утром он приедет за ними и весь день проведёт с ней.
Так всё и вышло.
Алексей взял всю вину на себя. Ещё во время следствия он указывал на то, что родители девочки ни в чём не виноваты. Он сам решил взять её с собой на рыбалку, и только он не уследил за внучкой, попросту забыв о ней. Суд признал Алексея виновным и назначил ему наказание в виде лишения свободы сроком на два года.
Возвращаясь с Денисом домой, притихшая Шура молча лила горькие слёзы, но совсем не из жалости к несчастному отцу. Мысленно она называла его старым дураком, который сам сунул голову в петлю. Девушка плакала, чтобы разжалобить Дениса, и не понимала, почему он не отвечает на её откровенные попытки соблазнить его. Ведь это так естественно, показать расстроенной девушке свою любовь.
Но Денис уверенно вёл машину, никуда не сворачивая и остановил Москвич только возле дома Шуры.
– Вот так значит, да? – всхлипнула она. – А я-то думала! Эх ты...
Он не ответил и она, гордо вскинув голову, пошла по тропинке к дому, ни разу не обернувшись. И только вздрогнула, когда услышала звук отъезжающей машины.
– Я тебе это никогда не прощу, – прошептала Шура, по привычке топнув ногой. – Ты меня ещё узнаешь...
***
Звякнули железные засовы камеры, и конвоир подтолкнул Алексея, растерянно стоявшего со свёрнутым в рулон матрасом под мышкой, к порогу.
– Принимайте пополнение!
Несколько заключённых повернулись к двери, а один из них спрыгнул со шконки и удивлённо присвистнул:
– Ба!!! Мать моя женщина! Братцы! Кого я вижу! Алёшенька Кошкин собственной персоной! Вот так встреча!
Алексей всмотрелся в лицо зека, и щека его нервно дёрнулась.
Перед ним стоял Степан Звягин...
Итак! Пишется две версии истории. Эта 👆👆 новая. С зимней обложкой - старая. Если вы не читаете посты с предупреждениями, то это ваша вина, а не автора. Больше объяснений не будет. Просто последует бан кричащих и топающих ногой.