Неожиданный звонок
Звонок застал меня в конференц-зале, посреди презентации квартального отчёта. Двадцать пар глаз уставились на меня, когда мобильный завибрировал в третий раз. Николай Георгиевич, генеральный директор, поджал губы и многозначительно посмотрел на настенные часы.
— Прошу прощения, — я выскользнула из зала, сжимая телефон в потеющей ладони.
Неизвестный номер. В последнее время я игнорировала такие звонки – очередные кредитные предложения или опросы. Но сегодня интуиция подсказывала: ответь.
— Алло, Марина Андреевна? — формальный мужской голос. — Нотариус Савицкий. Мне необходимо обсудить с вами наследственное дело вашего отца, Андрея Викторовича Климова.
Пол под ногами покачнулся. Отец? Какое наследство? Тот, кого я называла отцом, исчез из моей жизни двадцать восемь лет назад, оставив маму с десятилетней дочерью и долгами по ипотеке.
— Вы что-то путаете, — мой голос звучал чужим, — мой отец жив.
— В моём кабинете завтра в десять. Адрес отправлю сообщением, — нотариус отключился, не дожидаясь ответа.
Я прислонилась к стене, разглядывая собственное искаженное отражение в декоративном панно из полированной меди. Тридцать восемь лет, старший менеджер по работе с ключевыми клиентами, мать-одиночка с дочерью-подростком. И вот теперь — наследство от человека, которого я считала живым.
Дочь и мать
Утро началось с сообщения от Вики: «Мам, я у Машки ночую, проект делаем. Не звони».
Дочь избегала меня третью неделю. С тех пор, как я запретила ей уехать на выходные с новым парнем, который был старше её на пять лет. Машкиных родителей, предположительно «разрешивших», в глаза не видела. Телефон Вики был «вне зоны доступа» с завидной регулярностью.
Как в шестнадцать лет можно быть настолько... беспощадной? В ее возрасте я сама совершила ошибку — забеременела от Саши, случайного парня из параллельного класса. Тест на беременность оказался положительным, и это изменило всю мою жизнь.
Я коснулась щеки – на коже остался след туши. Странно, когда успела заплакать?
Офис нотариуса находился в старом особняке, чудом сохранившемся среди стеклянных бизнес-центров. Лаковая дверь с медной табличкой: «Савицкий И.В., нотариус». В приёмной – ни души.
— Проходите, — из-за массивного стола поднялся седой мужчина, — присаживайтесь, Марина Андреевна.
— Произошла какая-то ошибка, — я опустилась в кресло напротив, — мой отец жив. По крайней мере, так мне всегда говорила мама.
— Ваша мать, Елена Михайловна, скончалась четыре года назад, верно? — он перелистывал страницы в папке.
— Да, но...
— И после её смерти вы не общались с отцом?
— Я... — слова застревали в горле, — мы не общались с того момента, как он ушел из семьи.
Нотариус посмотрел на меня поверх очков.
— Ты уверена, что это твой отец? — он развернул ко мне документы, и я ахнула.
Открытие правды
В свидетельстве о рождении в графе «отец» стояло имя: Сергей Иванович Васильев. Не Андрей Климов, с которым прожила мама десять лет, который держал меня на руках, учил кататься на велосипеде, а потом исчез без следа.
— Это подделка, — прошептала я.
— Подлинник хранится в архиве ЗАГС. Могу показать результаты независимой экспертизы, — он придвинул ко мне ещё одну папку. — Сергей Васильев скончался месяц назад. Наследники первой очереди – вы и его сын от первого брака, Дмитрий Сергеевич. Наследственная масса включает квартиру в центре, загородный дом и счета.
За окном шумел июньский ливень. Капли барабанили по карнизу — точно так же, как двадцать восемь лет назад, когда мама сидела на кухне с опухшими от слез глазами и твердила: «Он вернётся».
Встреча с братом
Дмитрий оказался выше, чем я представляла по телефону. Седеющие виски, внимательный взгляд, светлый костюм.
— Странно, да? — он поставил передо мной чашку капучино. — Узнать в тридцать девять, что у тебя есть сестра.
Мы сидели в кафе напротив нотариальной конторы. Я рассматривала его лицо, пытаясь найти общие черты.
— У нас... похожи глаза, — произнес он, словно прочитав мои мысли. — Странный зеленоватый оттенок. Отец всегда говорил, что это семейная черта.
— Наш отец, — я с трудом выговорила эти слова, — он... каким он был?
Дмитрий отвел взгляд.
— Сложным. Талантливым инженером, увлеченным работой. И... не самым лучшим семьянином.
— Он знал обо мне?
— Да, — Дмитрий поставил чашку на блюдце. — Узнал незадолго до смерти. Его бывшая коллега случайно увидела тебя на конференции в Петербурге. Сказала, что ты — его копия. Отец нашел твои соцсети, увидел фотографии. Потом нанял частного детектива, чтобы убедиться.
— И ни разу не попытался связаться со мной?
— Боялся. А потом стало поздно, — он вздохнул. — Рак поджелудочной, все произошло очень быстро. Но он внес изменения в завещание. Там есть кое-что ещё, кроме имущества.
Следы прошлого
Наследственная квартира пахла лекарствами и старыми книгами. Дмитрий провел меня в кабинет — маленькую комнату, заставленную стеллажами с техническими журналами.
— Он настаивал, чтобы ты увидела это, — брат включил компьютер и открыл папку с надписью «Для Марины».
Десятки моих фотографий, скачанных из соцсетей. Газетные вырезки с упоминанием моего имени — статьи о рекламных кампаниях, которые я курировала. Запись с городской конференции маркетологов, где я выступала с докладом. И отдельный файл — сканированные детские рисунки.
— Что это? — прошептала я.
— Твои рисунки, — тихо произнес Дмитрий. — Они остались у него.
Я вглядывалась в неумелые линии, выведенные шестилетней рукой. «Папе от Марины». Корявые человечки, держащиеся за руки.
В углу монитора мигнул значок уведомления — новое сообщение.
«Привет, Дим! Как дела с той квартирой? Когда переезжаем? Целую, С.»
Дмитрий поспешно свернул диалог, но было поздно.
— Что это значит? — я развернулась к нему.
— Марина, послушай... — он провел рукой по волосам. — Отец оставил недвижимость нам обоим. Но у меня сейчас сложная ситуация. Свадьба через месяц, ипотека...
— И ты решил, что я просто отдам тебе свою часть наследства? — холодок пробежал по позвоночнику. — Поэтому весь этот спектакль с фотографиями, детскими рисунками?
— Это не спектакль! — он повысил голос. — Просто...
— Просто что?
— Ты прожила всю жизнь, не зная его. А для меня он был отцом, пусть и не идеальным. Я ухаживал за ним до последнего дня. А теперь ты приходишь и забираешь половину всего просто потому, что оказалась его биологической дочерью?
Я медленно поднялась.
— Спасибо за экскурсию. Дальше общаться будем через юристов.
Телефонный звонок
— Ира, отмени все встречи на сегодня, — я захлопнула дверь кабинета и рухнула в кресло.
Перед глазами стояло лицо Дмитрия. Его правота жгла сильнее, чем злость на его ложь. Человек, которого я никогда не знала, оставил мне наследство. Заслужила ли я его?
Телефон взорвался звонком.
— Марина Андреевна? Это завуч школы. Виктория подралась на перемене, нужно срочно приехать.
В кабинете директрисы сидела Вика – бледная, с разбитой губой и ссадиной на скуле.
— Можете объяснить, что произошло? — я присела рядом с дочерью.
— Ничего, — буркнула она, вытирая кровь с губы.
— Виктория подралась с Максимом Козловым, — вздохнула директриса. — После того, как он показал всему классу... некоторые фотографии вашей дочери.
В кабинете повисла тишина.
— Какие фотографии? — я задержала дыхание.
— Личного характера, — женщина отвела взгляд. — Мы уже связались с родителями Максима и удалили снимки из общего чата. Но, к сожалению...
— Их уже все скачали, — перебила Вика. — Можно мы просто уйдем?
Откровенный разговор
В машине Вика молчала, глядя в окно. Дождь закончился, на мокром асфальте растекались радужные лужи.
— Кто этот парень? — я крепче сжала руль. — Тот самый, с которым ты хотела уехать?
— Какая разница? — она дернула плечом. — Сейчас начнешь кричать, что ты меня предупреждала?
— Вика...
— Я думала, он любит меня! А он... — её голос сорвался. — Поспорил с друзьями, что затащит меня в постель. И сделал фотки, пока я спала.
Я резко затормозила, съехав на обочину. Включила аварийку и повернулась к дочери.
— Ты хочешь подать заявление в полицию?
Она уставилась на меня расширенными глазами:
— Ты не будешь кричать? Говорить, что я сама виновата?
Я смотрела на неё — напуганную, с разбитой губой, готовую защищаться от нападок матери. Такую похожую на меня в шестнадцать, когда мама кричала, что я разрушила свою жизнь, забеременев от «этого проходимца».
— Нет, — я осторожно коснулась её руки. — Мы пройдем через это вместе.
Вечерние откровения
Квартира встретила нас тишиной. Вика сразу ушла в свою комнату. Я приготовила ужин, который так и остался нетронутым, и сидела на кухне, размышляя о случившемся.
На экране телефона высветилось сообщение от неизвестного номера: «Марина, это Дмитрий. Нам нужно поговорить».
Я проигнорировала его. Вместо этого открыла ноутбук и ввела в поисковую строку: «Сергей Иванович Васильев, инженер». Десятки результатов, фотографии с конференций, статьи в научных журналах. Патенты на изобретения. Доктор технических наук. Его называли «гением инженерной мысли».
В дверь тихонько постучали. Вика стояла в проеме, обхватив себя руками.
— Можно к тебе?
Она забралась на диван рядом со мной, как в детстве, прижалась.
— Мам, кто это? — она кивнула на экран с фотографией сухощавого мужчины в очках.
— Мой биологический отец. Оказывается, тот, кого я считала отцом, им не был.
— Ого, — Вика удивленно уставилась на меня. — А как ты узнала?
— Он умер и оставил мне наследство. У меня есть... единокровный брат.
— Ты расстроена?
Я задумалась. Была ли я расстроена? Скорее, сбита с толку.
— Знаешь, мне всегда казалось, что моя жизнь разрушилась из-за того, что отец ушел. Мама никогда не оправилась, постоянно говорила, что мужчинам нельзя доверять. А теперь выясняется, что человек, которого я считала предателем... вообще не был моим отцом.
— И что ты будешь делать с наследством?
— Не знаю, — я поколебалась. — У моего брата проблемы с деньгами. Он очень хочет получить эту квартиру. Сначала показывал мне фотографии и памятные вещи, а потом я случайно увидела сообщение, которое раскрыло его настоящие планы.
— Так он тебе соврал? — Вика нахмурилась. — Ты сама говорила, что ненавидишь, когда тебе врут.
За окном снова начался дождь. Капли барабанили по подоконнику, размывая очертания вечернего города.
— Мам, я скину тебе контакт адвоката, — неожиданно сказала Вика. — Маша ходит к нему с родителями, они разводятся. Он помогает с деликатными делами.
— У тебя есть контакт адвоката по разводам?
— Ну, — она пожала плечами, — мало ли что в жизни пригодится.
Я рассмеялась и обняла её. Впервые за долгое время.
Трудное решение
Адвокат подтвердил то, что я уже знала: наследство законно принадлежит мне и Дмитрию в равных долях. И да, никто не может заставить меня отказаться от своей части.
Через неделю я отправила Дмитрию сообщение с предложением встретиться. Мы выбрали то же кафе, что и в первый раз.
— Прости за обман, — он выглядел уставшим, под глазами залегли тени. — Я действительно хотел познакомить тебя с отцом через его архив. Но потом...
— Потом ты решил, что я могу согласиться отдать тебе квартиру, — я кивнула. — Не нужно объяснять, я понимаю.
— И что теперь? — он настороженно посмотрел на меня.
— Завтра подписываем документы у нотариуса. Квартира переходит полностью тебе.
Он замер с чашкой в руке:
— Почему?
— У меня есть свое жилье. Есть работа, которая приносит достаточно денег. А ты... ты был с ним до конца. Это стоит гораздо больше, чем половина квартиры.
— А остальное наследство?
— Остальное поделим, как положено. И еще я хочу получить архив отца. Все его фотографии, статьи, патенты. Хочу знать, кем он был.
— У тебя есть дочь, верно? Я видел на фотографиях в соцсетях.
— Да, Вика. Ей шестнадцать.
— Значит, у меня есть племянница, — он улыбнулся. — Отец был бы рад узнать, что у него есть внучка.
Новая глава
Октябрь раскрасил город в золото и багрянец. Мы с Викой стояли у входа в университет, где когда-то учился и работал мой отец.
— Вы очень похожи, — сказал экскурсовод, когда мы остановились у фотографии Сергея Васильева на доске почета. — Особенно глаза.
Вика восхищенно разглядывала лабораторию, названную его именем. Дмитрий рассказывал ей о последних проектах отца, показывал чертежи.
Я наблюдала за ними со странным чувством. Часть меня скорбела по человеку, которого я так и не узнала. Другая часть радовалась, что моя дочь теперь знает своего деда — пусть и таким необычным способом.
— Мам, смотри! — Вика подбежала ко мне с толстой книгой в руках. — Это монография дедушки! На ней автограф!
Я взяла книгу. На форзаце размашистым почерком было написано: «Самое важное в жизни — не ошибки, которые мы совершаем, а то, как мы их исправляем».
Листья кружились над университетским двором, словно языки пламени. Впереди была зима, а за ней — новая весна.
Если вам понравилось, обязательно жмите на палец вверх и поделитесь в соцсетях с помощью стрелки. С уважением, @Алекс Котов.