- «Я тебе верю». Глава 78.
- Вы объявление давали? Насчёт ухода за ребёнком? - пожилая женщина и Лиза, стоящая под медленно опускающимся снегом рядом с детской коляской, взглядами нашли друг друга.
Молодая женщина смотрела внимательно, опасаясь и ожидая первого впечатления.
- Здравствуйте, меня зовут Марина Александровна. Вы в этом доме живёте? - глаза женщины указали на пятиэтажку.
- Да, с мужем и сыном здесь живём, - подтвердила Лиза.
- Мне кажется, ещё недавно с Вашей коляской я видела бабушку, такую же, как я примерно... - неожиданно живые молодые глаза прямо смотрели на молодую мамочку.
- Да, я вышла на работу на полдня, свекровь приезжала водиться с Сашенькой. Ей пришлось срочно уехать, а мне не хотелось бы работу бросать, вот, подумала, может няню смогу найти, - Лиза смотрела на рыжую собаку, носившуюся по двору.
- Вас как зовут? - спросила Марина Сергеевна.
- Я Лиза, сын - Саша, ему скоро восемь месяцев, - кивнула головой молодая женщина, подтверждая свои слова. - Можно спросить, у вас есть дети? Внуки?
- Да, конечно, мне следовало самой с этого начать. У меня сын и дочь. Они уже взрослые, конечно, и у них есть свои дети. Я им помогаю, по необходимости. Иногда отпускаю в кино, или на концерты. Присматриваю за внуками. Всю жизнь преподавала в музыкальной школе, как вышла на пенсию, ещё гардеробщицей несколько лет подрабатывала. А сейчас, знаете, Лиза, на ногах целый день мне не простоять...
- Да, наверное, это очень тяжело, - согласилась молодая женщина, представив себе напряжение при такой работе.
- На пенсию жаловаться неудобно, многие пожилые так живут. Может, и я бы так понемногу и доживала свой век. Да внук заболел, операция, врачи сказали, бесплатная будет, а вот на реабилитацию деньги понадобятся, - она с сожалением покачала головой. Вот я и подумала, моя копеечка им не помешает...
Так, в семье Лизы и Эдика появился ещё один взрослый человек, нянечка Сашеньки. Она запросила столь скромную сумму, что Лиза сама предложила увеличить её.
- Вы когда сможете приступить? - спросила молодая женщина, поправляя длинный розовый шарф, окутавший шею.
- Завтра уже смогу, если нужно, - чувствовалось, что Марине Сергеевне непривычна такая работа.
- Хорошо, - сказала Лиза. У меня ещё отгул на завтра. Вы приходите в половину восьмого, я обычно в такое время на работу ухожу. Предлагаю провести день вместе. Так и Сашенька к Вам привыкнет, - уговаривала Лиза себя.
- Привыкнуть, конечно, не привыкнет, но, по крайней мере, я буду для него знакомым человеком.
Лиза, вернувшись с удачной прогулки, позвонила мужу и сообщила приятную для неё новость.
- Ну что же, посмотрим, - недовольно буркнул муж. - Как Сашка?
- Хорошо, поспал на улице. Сейчас немного поиграем, и обедать будем... Эдик?
- Да, - отозвался он.
- Всё будет хорошо, не волнуйся, пожалуйста, - уверила мужа Лиза. - Я уверена, что всё получится.
- Посмотрим, - снова раздражённо повторил муж и прервал разговор.
Утром следующего дня Эдик, вернувшийся со смены, застал дома пожилую женщину, на коленях которой сидел маленький Сашка, внимательно разглядывающий свои пальчики.
- Этому дала, этому дала, - гладила его по руке новоявленная нянечка, - а этому не дала, - она легонько хлопнула мальчика по ладошке, и тот залился радостным смехом.
- Здравствуйте, - Эдик стоял в дверях, прислонившись плечом к откосу.
Сын, увидев его, потянул руки и начал что-то выразительно рассказывать на непонятном взрослым языке.
- Иди, сынок, иди ко мне, - отец взял его на руки.
- Марина Сергеевна, - представилась пожилая женщина. - Я работала в музыкальной школе, - она встала с кресла, будто ей неудобно было сидеть в присутствии Эдика.
- Сидите, сидите, - едва уловимое сходство новой знакомой с чертами матери вызвало у него доверие и симпатию. - Я знаю всё, что Вы рассказывали жене.
За его плечом показалась Лиза.
- Привет, ты пришёл?
- Да, вот, решил посмотреть, чему так радуется сын.
- Это упражнение очень полезно для развития речи. Мелкая моторика...
- Хорошо, хорошо, Марина Сергеевна. Вы ещё позанимаетесь с Сашкой, а я его позже заберу? - ребёнок снова перекочевал в мягкие тёплые руки пожилой женщины.
- Да, конечно. Мне бы хотелось провести с Сашей сегодня побольше времени. Ведь завтра мы останемся с ним вдвоём, - ладонь гладила мальчика по спинке, в то время как его руки теребили серебряную цепочку на шее Марины Сергеевны.
- Вообще-то я завтра буду дома, - сказал мужчина, глядя на Лизу. - У тебя есть номер телефона Марины Сергеевны?
- Да, конечно...
- Вот, вечером и созвонимся. Не думаю, что Ваша помощь будет нам нужна каждый день. Да и Вас не к чему дёргать постоянно, - остатки сомнения ещё не были оставить сердце заботливого отца.
- Хорошо, - ответила пожилая женщина. - Мне сейчас остаться или лучше уйти?
- Мне как-то неудобно, у нас в этой квартире раньше не было посторонних, - мужчина смущённо кашлянул в кулак, - ну, Вы понимаете...
- Представляете, я тоже раньше смотрела исключительно за своими внуками, а зарплату получала только от государства. Так что я тоже не в своей тарелке нахожусь, - она смущённо улыбнулась.
- Зато Саша в своей тарелке, - сгладила острые края обсуждения Лиза. - Он не испугался нашу Марину Сергеевну, и с удовольствием играл с ней. Давайте я помогу его одеть, чтобы Вы погуляли, хорошо?
- А я коляску выкачу, - подхватил Эдик, коснувшись рукой нежной ладони жены.
Марина Сергеевна оказалась очень тактичной женщиной. Занималась исключительно ребёнком, не давала советов по воспитанию и ведению хозяйства. И, как ни старалась молодая мама, они ни разу не села выпить чашку чая за общий стол.
Время шло, Сашеньку отдали в ясли в возрасте полутора лет. Приучала его к новой жизни Марина Сергеевна, к которой маленькая беззащитная детская душа испытывала безграничное доверие. Впоследствии, стоило мальчику заболеть, отзывчивая соседка была готова прийти на помощь. В детском саду были разбитые носы, царапины на лице от острых злых коготков, потерянные игрушки и чужие шарфы, перепутанные задумчивыми взрослыми. И это время пролетело, превратив Сашеньку в первоклассника с симпатичным рюкзачком за плечами.
***
Вернёмся немного назад, к продолжению истории Натальи Анатольевны.
Глядя в мутное окно вагона, она провожала взглядом кривые берёзки, полуразрушенные деревеньки, старенькие полустанки. Оставлять сына и внука не хотелось. Такое это приятное чувство - быть нужной родным людям, заботится о них. Видеть каждый день близкие лица, и стараться, чтобы эти лица как можно чаще озарялись улыбками.
Дома тоже хорошо. Походы в кино и кафе с такими же бабушками, как она сама. Чаепития и новые рецепты сдобного или диетического теста, записываемые в толстую кулинарную тетрадь, которые она никогда и не думала готовить. В выходные можно было бы спать, сколько душа пожелает. Но, как назло, насмешливый сон оставлял женщину на рассвете, толкая острым подростковым локотком в бок. Наталья Анатольевна ворочалась на привычном диване, долго смотрела в потолок и на несмело-красное болезненное солнце, выходившее из-за неровной линии многоэтажек. Включала телевизор, и подсматривала, и подслушивала за чужой жизнью, наполненной бесконечной чередой мелькающих, как в детском калейдоскопе, событий.
Что же случилось с её мужем, Павлом Сергеевичем, если молодая жена с ребёнком отказываются от него? Под металлический перестук колёс Наталья Анатольевна уснула, погрузившись в переживания прошлого. Их дружба, понимание с первого слова. Посещение кино и танцев, волнительное ожидание, когда девушка точно знает, что ещё немного, и её судьба соединится с судьбой любимого человека. Рождение сына, годы тягот и непонятного будущего. Новая работа мужа, и его частые задержки. Женщине казалось, что она смотрит старый чёрно-белый фильм, и плёнка, часто заправляемая в кинопроектор, местами истёрлась и потрескалась. Что некоторые кадры напрочь утрачены, перечёркнуты навсегда последними годами бессовестной лжи.
Утреннее движение в вагоне было обычным. Недовольные люди с заспанными лицами стояли в очереди у туалета, снимали серое застиранное бельё и скатывали вальяжные неподатливые матрацы. Наталья Анатольевна попросила у проводницы стакан с подстаканником, и заварила двойную порцию кофе «три в одном». Ощущая пальцами горячий металл, она думала, скольких людей видел этот вагон, сколько счастья и горя прошли через его двери, сколько слёз было пролито в нём ночами, растворяя капли беды в шуме локомотива.
Невнятный голос назвал её станцию, и женщина вышла на белый перрон со следами серого налёта человеческой жизни, оставленными бесконечной чередой торопливо шагающих ног. Мрачное небо нехотя взирало на потуги города и спешащих людей, населяющих его. Такси с жёлтыми шашечками остановилось рядом с Натальей Анатольевной, и она торопливо помахала водителю рукой, показывая «Проезжай». На автобусной остановке кучками стояли люди. «В толпе нет ни одного улыбающегося лица», - подметила пожилая женщина, заметив в окне проезжающей машины и свой взгляд, грустный и усталый.
С шипением раздвинулись двери подъехавшего автобуса, поменяв, как в шахматной партии, людей внутри себя. Из-под сиденья дул тёплый воздух, согревая замёрзшие ноги женщины, обутые в коричневые кожаные сапоги. От этого неожиданного тепла Наталью Анатольевну потянуло в сон. Она очнулась от того, что кто-то сел рядом, настойчиво подвинув её ближе к стеклу. Девчушка с сильно накрашенными глазами и в шапочке на затылке старательно пережёвывала жвачку, что-то разыскивая в огромной чёрной сумке, блестевшей множеством заклёпок и молний.
- За проезд платим? - кассир нависла над девушкой, не отрывавшей глаз от содержимого сумки. - Ну? Долго ещё?
Девушка подняла глаза и резко бросила:
- Я деньги дома забыла...
- Выходи, - ответ кассира был очевиден для обоих. - Тормози, - горловым голосом крикнула кондуктор. - Безбилетник у нас!
Наталья Анатольевна открыла молнию бокового кармана клетчатой дорожной сумки:
- Не надо останавливаться, я заплачу.
- Да ты её не знаешь, она каждый день таким макаром в школу ездит, - попыталась уговорить пожилую женщину кондуктор, - всё время таких к таким сердобольным, как ты, подсаживается. А деньги свои в ларьке табачном, небось, оставляет... Срамота - а-а, - покачала головой кондуктор, отрывая тонкий серый билетик с красными цифрами.
- Спасибо, - сказал девчушка Наталье Анатольевне, принимая билет пальцами с облезшим чёрным лаком. - Я отдам. Потом...
- Конечно отдашь, - женщине стало бесконечно жаль дрогнувший девичий голос, и худые коленки в чёрных стареньких джинсах. - Обязательно, - сказала она, вкладывая в маленькую холодную руку сторублёвую купюру.
Квартира встретила хозяйку тишиной и едва различимым запахом пыли, который появляется в жилище, лишённом человеческого тепла. Наталья Анатольевна первым делом включила телевизор, выбрав информационный канал. Переоделась в коричневый халат, терпеливо дожидавшийся её на спинке узкого кресла с деревянными ручками. Поставила чайник, приготовив пакетик заварки без ярлычка. Через пару минут залила его кипятком, выловив чайной ложкой, переложив в другую кружку, приготовив для повторной инквизиции. Входная дверь открылась без стука, и в квартиру вошёл её бывший муж, Павел Сергеевич.
- Привет, Наташенька. Ты приехала? - он снял меховую шапку, стряхнул на коврик в прихожей на глазах тающий снег.
Снял сапоги и поставил рядом с женской обувью.
- Как дела? - мужчина разговаривал так, будто выходил в ближайший магазин за хлебом полчаса назад.
- Хорошо. Ездила Эдику с сыном помогать. Чудесный мальчик, Сашей назвали, - она утопила кипятком беспомощный чайный пакетик на дне чашки с цветочным букетом. - Чай будешь?
- Да, пожалуй, выпью. Замёрз тебя ждать, - его глаза были и правда странными, будто принадлежали доверчивому семилетнему мальчику.
- А чего же не вошёл? У тебя ведь ключ тоже есть?
Павел Сергеевич похлопал по карманам пиджака, утратившего свой щегольский лоск, и смешно сидевшего на его похудевшем теле.
- Да, как-то неудобно было.
- Ты чего сегодня не на работе? - спросила бывшая жена, ставя чашку перед Павлом Сергеевичем.
- Так ведь суббота сегодня, Наташенька, ты что, забыла?
- Да, наверное, с этими путешествиями запуталась, - сказала она, удивлённо подняв глаза на календарь с лошадками, висевший над столом. - Ты в гости заглянул?
- Какие гости, Наташа? Ты о чём? Я ведь живу здесь, - он старательно мешал сахар в кружке, мерно постукивая маленькой ложкой о края.
- Мы, как будто, давно не виделись... - растерянно произнесла женщина. - Ты, кажется, похудел. И семья у тебя другая есть...
- Да что ты, родная, глупости какие-то приключились... Сам не пойму, куда меня понесло, - он растерянно пожал плечами. - Да ладно, ерунда всё это. - Павел Сергеевич старательно причмокивая, осилил чашку горячего чая, встал из-за стола и уселся перед телевизором, переключая каналы один за другим.
Наталья Анатольевна искоса поглядывала на бывшего мужа, не понимая, что же так настораживает её в его поведении. Пожилой мужчина нашёл детский канал и с удивлением наблюдал, как старательные подростки готовят блины с банановой начинкой. После передачи начался показ мультиков, и мужчина смеялся от души, даже не пытаясь сдержать искренние эмоции.
- Наташ, иди сюда, вместе посмотрим. Это же надо только додуматься до такого было! Я не могу! Ох-ох... Ну, дают...
Лежавший на кухонном столе телефон Натальи Анатольевны привычно завибрировал.
- Надо опять на звонок поставить, - пробормотала она, прежде чем нажала на зелёную клавишу. Красивый номер со множеством нолей и пятёрок показался ей смутно знакомым.
- Алло, слышите меня? - молодой женский голос был сух и резок. - Его вещи в подъезде, на первом этаже стоят, документы в почтовом ящике. И на номер этот не звоните, не хотелось бы его из-за вас менять, - холодные гудки раздражали, как удары маленького каменного молоточка в открытый висок.
- Я сейчас приду, Паша, - сказала бывшая жена, но смеющийся чистым радостным смехом мужчина не обратил на её слова никакого внимания.
Сумки было две, довольно увесистые, плотно набитые вещами. Из почтового ящика Наталья Анатольевна достала паспорт, трудовую книжку и свеженькое, приятно пахнущее краской, свидетельство о расторжении брака. В паспорте, как и ожидалось, красовалась чёткая круглая печать, подтверждающая абсолютную свободу Коренева Павла Сергеевича. В серой трудовой книжке с твёрдой корочкой последняя запись, занесённая аккуратным учительским почерком, свидетельствовала об увольнении с формулировкой «По собственному желанию». Женщина почувствовала, как слабеют её колени, и с трудом преодолела желание опуститься на грязные холодные ступени подъездной лестницы. Она схватилась обеими руками за перила, навалившись на них пухлым животом. Заставив себя глубоко и часто дышать, Наталья Анатольевна наконец пришла в себя. Вздохнув, она расстегнула одну из сумок, положила внутрь документы и закрыла молнию. Преодолевая трудный путь, ступенька за ступенькой, с каждым шагом приближаясь к своей двери, женщина всё больше ужасалась абсурдности происходящего.
- Наташа? Ты где была? Почему ты уходишь без предупреждения? Что случилось?
Женщине показалось, что бывший муж вернулся в далёкое прошлое, лет эдак на двадцать назад, когда отношения между супругами были любящими и искренними.
Вскоре Паше надоело смотреть мультики, и он переключил на канал, где одна викторина сменяла другую. К удивлению Натальи, он безошибочно угадывал ответы на многие вопросы. Спать он привычно улёгся на диван, не приняв душ и не почистив зубы.
- Паша, а Паш, ты ничего не забыл? - женщина легонько тронула его за плечо.
- Нет, не забыл. Ах, да, спокойной ночи, дорогая, до завтра, - и, по-детски сложив ладони под дряблой щекой, спокойно засопел.
Женщина посмотрела на него какое-то время, заботливо подоткнула одеяло, и выключила телевизор. Постелила свежую постель в комнате сына, задёрнула шторы, и заснула беспокойным сном. Она проснулась в темноте, не сразу поняв, где находится. Павел Сергеевич ходил по комнатам, натыкаясь на предметы, и громко звал вторую жену.
- Саша, Сашенька, где ты?
- Паша, успокойся, тихо, тихо, - уговаривала его сонная Наталья. Она щёлкнула выключателем, и яркий свет люстры ударил им обоим в глаза, разбудив сонное сознание.
- Ой, Наташ, что-то приснилось мне... - он держал левую руку на голове, чуть наклонённой к плечу. - Голова разболелась как. У нас есть таблетки? Очень болит, Наташа...
Женщине показалось, что он тревожно ощупывает голову, и она тоже решила посмотреть. На голове был тонкий и длинный уродливый шрам, неразличимый в копне седых волос, ровненько обрамляющих лысую макушку.
- Боли-и-и-т, - тоненько причитал мужчина, качая головой из стороны в сторону.
- Сейчас, Пашенька, сейчас, - сердце Натальи зашлось от жалости к ставшему почти чужим, человеку.
Психическое здоровье Павла Сергеевича со временем становилось всё хуже. Он начал забывать события сегодняшнего дня, путал названия предметов, и от этого страшно сердился.
- Женщина, Вы кто? - он решительно вошёл в комнату Эдика, где теперь спасла его бывшая жена.
- Я твоя жена, Паша, -она протянула руку за халатом, висевшим на спинке мягкого, обитого белым плюшем, стула.
Мужчина неожиданно быстро перехватил её руку и одним движением вырвал коричневое неброское домашнее одеяние.
- Не-е-ет, - отрицательно кивал он головой, - моя жена молодая и красивая. А ты старая и страшная. Женщина, уходите, - он бросил халат ей в лицо, указав рукой на дверь. - Если жена Вас со мной застанет, она будет очень сердиться. Она ревнивая у меня, - Павел приблизил лицо к Наталье, обдав её отвратительным запахом немытого тела и нечищенных зубов. - Послушайте меня, я ведь правду говорю...
- Хорошо, хорошо, - сказала женщина. - Я только умоюсь, и сразу уйду, - пообещала она. Выйдя из ванной, она увидела сидевшего на кухне бывшего мужа.
- Наташа, а когда мы завтракать будем? Что-то я проголодался уже...
Со временем он перестал контролировать некоторые из своих естественных потребностей, и памперсы были бессильны против неистребимого запаха, поселившегося в квартире. Зато Павел никогда не забывал о еде. Стоило Наталье прибраться на кухне после обеда или ужина, он тут же подходил, еле слышно шоркая мягкими войлочными тапочками:
- Я есть хочу. Вы, женщина, когда меня кормить намерены?
- Мы только что поели, - терпеливо отвечала Женщина.
Мужчина прекрасно высыпался днём, а по ночам бродил по квартире, то и дело старательно будя измученную Наталью.
Время окутывала её сердце медленно, виток за витком, прочными нитями. Нескончаемая череда уборок, готовок, памперсов, бессонных ночей не прошли без следа. Теперь женщина старалась всё больше давать Павлу каши или супы на воде. Когда терпение вот-вот готово было лопнуть, сил не было ни душевных, ни физических, на его вопрос о еде она отвечала:
- Мы только что поели....
***
Подрастал сынишка у Али и Алексея. До трёх лет мать сидела с ним в декрете, успевая уделять время и мальчику, и его отцу. Она сумела похудеть, и небезосновательно гордилась этим.
- Что, Аль, о работе не пора ли подумать? - спросил муж, глядя на уплетающего именинный торт, пацана. - Молодец, вон какого орла вырастила!
- Да уж, правда, есть чем гордиться, - подтвердила Аля. - Насчёт работы... Я тут узнавала, профессия сейчас невостребованная. Ладно Лиза тогда на комбинат залезла. Вообще не понятно, куда в нашем городе с таким дипломом устроиться можно... - Она придвинулась поближе к Лёшиному бедру. - Девчонки говорят, на парикмахеров большой спрос. Вот ты, например, каждый месяц ходишь на стрижку, правда ведь? Да и Эдика тоже водим. Люди никогда не перестанут стричься, - она поправила свеженькую причёску с модным колорированием. - Как ты считаешь, выйдет из меня парикмахер, - она кокетливо улыбнулась мужу, в груди которого разливался приятный жар.
- Путеводитель здесь.