Окончание правления дома Тюдоров (по мужской линии) не положило конец династическим распрям, они продолжились при Якове Стюарте. Один из знатных родов, Говарды, были родственниками и союзниками Болейнов, они даже посадили на трон собственную королеву (Томас Говард, 3-й герцог Норфолк – дядя Анны Болейн и Екатерины Говард). К несчастью для них неосмотрительность Екатерины Говард оказалась фатальной (Кэтрин постигла та же участь, что и её кузину Анну, обе сложили голову на плахе). Её ближайшие родственники впали в немилость.
Говарды
Томас Говард, 2-й герцог Норфолк был советником и военачальником королей Генриха VII и Генриха VIII. Его сын, Томас, 3-й герцог, занимал высокие должности при Генрихе VIII (хотя Анна и её дядя сильно не любили друг друга, она разговаривала с ним «не лучше, чем с собакой»). Когда Анну обвинили в прелюбодеянии, Норфолк выполнил свой долг, председательствуя на суде над своей племянницей и вынося приговор о казни.
Норфолк бросил и Екатерину на произвол судьбы, помогая в расследовании Томасу Кранмеру, архиепископу Кентерберийскому, который рассказал о добрачных похождениях Кэтрин королю. Он даже написал раболепное послание королю, возлагая вину на всех, кроме себя.
Норфолк, и его сын, Генри Говард, граф Суррей, стали жертвой паранойи Генриха VIII, когда он впал в болезнь и немощь в 1546 году и все больше беспокоился об измене и безопасности своего сына. В результате хитрого маневра, в котором использование герба, на который Суррей имел полное право, было представлено как доказательство измены (герб принадлежал Эдуарду Исповеднику и Суррей, как потомок Эдуарда I, согласно геральдическим принципам имел право поместить его рядом с другими своими гербовыми достижениями).
Обоих отпрвили в Тауэр, их судили за измену и приговорили к смертной казни. Суррея казнили за несколько дней до смерти самого Генриха. Норфолк спасся от той же участи смертью Генриха VIII, хотя он оставался в заключении в Тауэре на протяжении всего правления Эдуарда VI. Его, уже семидесятичетырехлетнего старика, освободили в начале правления католической королевы Марии I в 1553 году, но он умер в следующем году, и герцогство унаследовал его внук и сын Суррея, Томас, который стал 4-м герцогом.
Томас Говард, 4-й герцог Норфолк казнили за участие в заговоре Ридольфи (с целью свержения королевы Англии Елизаветы I и возведения на престол Марии Стюарт; он собирался жениться на ней и восстановить католицизм в Англии). Сын Норфолка (от первого брака), Филипп Говард, 13-й граф Арундел, был заключен в Тауэр за свой католицизм в 1585 году, оставаясь там более десяти лет, пока не заболел дизентерией и не умер в октябре 1595 года.
Томас Говард, 1-й граф Саффолк – сын Томаса Говарда, 4-го герцога Норфолка от второго брака с Маргарет Одли. Ему было 11 лет, когда умер отец. С одобрения королевы Елизаветы он был возведен в рыцари ордена Подвязки за участие в борьбе с испанской Армадой. Он также увеличил семейное состояние, женившись на Кэтрин Найвет (вторым браком), молодой наследнице, которая в 16 лет уже была вдовой. Кэтрин Найвет служила фрейлиной королевы-консорта Англии Анны Датской и была хранительницей ее драгоценностей до 1608 года.
У супругов было одиннадцать детей, в том числе девочка по имени Фрэнсис, родившаяся 31 мая 1590 года.
Говарды только в 1660 году вернули себе титул герцога Норфолка, который был утрачен с казнью 4-го герцога в 1572 году.
Фрэнсис Говард
Будучи Говард, Фрэнсис должна была выйти замуж на благо семьи, ради политического союза. В возрасте четырнадцати лет, в 1604 году, её выдали замуж за тринадцатилетнего Роберта Деверё, 3-го графа Эссекса, сына Роберта Деверё, 2-го графа Эссекса и Фрэнсис Уолсингем (дочери сэра Фрэнсиса Уолсингема, личного секретаря королевы Елизаветы).
Его бабушкой была Летиция Ноллис, которая (вторым браком) вышла замуж за фаворита королевы Елизаветы, Роберта Дадли, графа Лестера. Отец, 2-ой граф Эссекс, праправнук по материнской линии Марии Болейн (что делало его двоюродным братом королевы Елизаветы), был политически амбициозным, хотя и довольно никчёмным дворянином, которым Елизавета некоторое время была увлечена, его остроумием и красноречием. В 1601 году он возглавил неудавшийся государственный переворот против правительства Елизаветы, за что лишился головы. С его казнью семья потеряла титул, но король Яков восстановил его в 1604 году. Молодой граф Эссекс стал близким другом Генриха Стюарта, принца Уэльского.
Семья Деверё считалась могущественной и влиятельной. Но всё это не имело значения для Фрэнсис. Она была нетипичной для молодых женщин своей эпохи, в том смысле, что не довольствовалась тем, чтобы сидеть дома, рожать пятнадцать детей или что-то в этом роде. Она была уверенна в своих решениях и мечтала о настоящей любви.
Полагая, что молодым нужно время, чтобы достичь супружеского счастья, Фрэнсис и Роберта разлучили после свадьбы, чтобы они случайно не совершили половой акт до того, как тело Фрэнсис закончит формироваться. В то время уже предполагали о рисках для здоровья, связанных с беременностью в столь юном возрасте. Роберта отправили в Европу для обязательного европейского тура, с 1607 по 1609 год, а Фрэнсис осталась с матерью при дворе.
Блестящий и декадентский двор короля Якова был именно тем местом, которое могло вскружить голову девушке. Юная Фрэнсис была обворожительна. Полные губы она красила пастой из кошенили, её волосы струились и падали волной, её глаза светились обещанием чувственного наслаждения. При дворе она «подверглась» комплиментам, соблазнению и интригам, на которые только может надеяться красивая молодая женщина. Внимание ударило ей в голову, как крепкое вино.
Когда Деверё вернулся, Фрэнсис проявила все возможности, которые используют женщины, чтобы отказать мужчине. Почему? Ну, во-первых, Деверё заразился оспой во время своей поездки, и она не хотела рисковать. А ещё, в его отсутствие, Фрэнсис влюбилась в другого мужчину, в Роберта Карра, покровителем и любовником которого был не кто иной, как король.
Роберт Карр, Томас Овербери и король Яков
Роберт Карр начинал с того, что трудился малоизвестным пажом у Джорджа Хоума, 1-го графа Данбара в Эдинбурге. Там он подружился с Томасом Овербери. Карру было четырнадцать лет, Овербери – около двадцати и в 1601 году он находился в отпуске после изучения права в Лондоне. Оба были из хороших семей, но определенно среднего класса – землевладельцы (не дворяне). Когда Карр приехал в Лондон пять лет спустя, дружба возобновилась. К тому времени Овербери сумел получить небольшую должность при дворе.
Хорошо образованный Томас Овербери быстро понял, что не обладавший выдающимися интеллектуальными способностями, но харизматичный и амбициозный Карр, скорее всего, окажется более успешным. Он решил стать его «закулисным мозгом» – позиционировал себя наставником молодого человека, всячески поддерживал его, давал ценные советы. И всё это окупилось в 1607 году.
В то время мужеложство считалось тяжким преступлением, караемым смертью, но не таким, в котором кто-либо осмелился бы обвинить короля (даже косвенно). Поскольку слабость Якова к красивым мальчикам не была секретом, неудивительно, что целые фракции потенциальных дельцов при дворе неустанно работали, «обшаривая кусты» в поисках привлекательных парней, чтобы поставить их на пути Якова, в надежде, что либидо монарха взыграет и им откроется возможность для собственного продвижения.
Карр не испытывал никаких угрызений совести по поводу использования своей внешности для продвижения по службе, то, что делало его еще более востребованным для хитрого Овербери. Недалёкого симпатичного мальчика проще контролировать и манипулировать им в своих целях. И он не терял времени, устраивая так, чтобы Карр привлек внимание короля.
Участвуя в рыцарском турнире, за которым наблюдал сам сорокалетний король, Карр умудрился сломать ногу (его сбросила лошадь). Говорят, что Яков, очарованный румяным красавцем, который, не сумев проявить себя в рыцарском бою, по крайней мере, понял, как снискать расположение короля, взял на себя обязанности по уходу за молодым человеком, возвращая ему здоровье и попутно обучая латыни. С того дня звезда Карра неумолимо восходила.
Историки старались избегать разговоров о гомосексуальности Якова. По сей день сохраняется эвфемистический язык того времени – король Яков сидел у постели Карра, учил его латыни, посвятил в рыцари и подарил ему конфискованные поместья приговорённого к смертной казни сэра Уолтера Рэли, но не приводят никаких причин для этого, кроме того, что он был «фаворитом».
Овербери лил слова в ухо Карру, который повторял их Его Величеству, с готовностью заимствуя остроумие своего друга. Под опекой Овербери восхождение Карра от бедного шотландца до высшей знати нельзя назвать иначе как стремительным. Король так сильно любил своего фаворита, что пожаловал ему звание рыцаря-бакалавра. В 1611 году бывший паж получил титул виконта Рочестера в пэрстве Англии, назначен членом Тайного совета, торжественно посвящен в орден Подвязки. После смерти Роберта Сесила, 1-го графа Солсбери, Карр исполнял обязанности секретаря короля, который в 1613 году (по случаю женитьбы Карра) пожаловал ему титул графа Сомерсета. Он был повышен до должности казначея Шотландии, в 1614 – до высшей должности в королевском доме, лорда-камергера.
Овербери давал Карру советы, которые тот передавал королю. Они служили не только государственным интересам, но и интересам в высшей степени эгоистичного сэра Томаса Овербери. При дворе шептались, «пока Рочестер правил королем, Овербери правил Рочестером».
Путь истинной любви редко бывает гладким
Король Яков, поглощенный личными делами, иногда позволял политическим вопросам ускользать от внимания. Видя это, Говарды, начали предпринимать шаги, чтобы получить больше власти и влияния на правительство. И Роберт Карр, начавший роман с Фрэнсис, был всячески готов поддержать семью Говард во всех закулисных делах.
Но образовались две проблемы. Рочестер, не имевший склонности к бумажной работе, делегировал большую ее часть Овербери, включая правительственные документы большой секретности, чего не следовало делать. Другой проблемой была Фрэнсис. Чем больше Карр тосковал по ней, тем более отвратительным он находил то, что приходилось делить постель с королем. Яков так наслаждался ежевечерним присутствием юноши, что, когда тот не посещал королевские покои, это расстраивало монарха. В какой-то момент король даже писал Карру, жалуясь на то, что тот «устранился от лежания в моих покоях, несмотря на мои много сотен искренних просьб об обратном».
По возвращении Роберта Деверё, Фрэнсис вынуждена была отправиться в Чартли, загородную резиденцию графа Эссекса. Там она заперлась в своих покоях, выходила только ночью и при каждой возможности словесно оскорбляла графа. В отчаянии он обратился к её отцу, графу Саффолку, чтобы умолять её выполнять свои супружеские обязанности. Всё бесполезно. Даже когда она позволила мужу лечь с ней, он был не готов, учитывая, что она постаралась охладить его пыл, так много «рассуждая» о его несостоятельности.
Фрэнсис и Роберт Деверё так и не консуммировали свои отношения. И Фрэнсис решила воспользоваться этим как основанием для аннулирования брака. В этом её поддерживал двоюродный дед, Генри Говард, граф Нортгемптон, лорд-хранитель Малой печати и самый важный союзник Роберта Карра, виконта Рочестера.
Сэр Томас Овербери с самого начала яростно противился отношениям Рочестера и Фрэнсис, умолял друга порвать с «этой подлой женщиной», говорил, что она уже замечена в «нескромности». Надо сказать, что сам Овербери был бестактный, эгоистичный, он нажил себе достаточно врагов среди джентри и знати, и как выразился один современник, склонен «переоценивать себя и недооценивать других».
Овербери был в ужасе, когда его друг начал обсуждать брак. Он понимал, что ему не будет места, если Рочестер станет инструментом семьи Говард. Этот брак приводил к созданию могущественного триумвирата при дворе, состоящего из Рочестера, Саффолка и Нортгемптона. В марте 1613 года он пригрозил покинуть Рочестера, если фаворит не разорвет отношения с Фрэнсис.
К несчастью для Овербери, смерть Роберта Сесила (графа Солсбери) в 1611 году открыла вакуум власти при дворе, который Говарды со всей решительностью собирались использовать. Могущественный Рочестер, неспособный к возложенным на него обязанностям и часто зависевший от своего близкого друга Овербери в помощи с правительственными документами, попал в лагерь Говарда, после того как начал роман с Фрэнсис Говард.
Сесил был и лордом-казначеем, и государственным секретарем. Фактически, именно влияние Роберта Карра, виконта Рочестера, сорвало последний «великий проект» Сесила. Поэтому, когда Томас Говард, граф Саффолк (один из главных советников короля) захотел занять место Сесила, роман его дочери с Карром стал ключевой частью его планов. Было только небольшое неудобство в виде её мужа.
Гениальный план
Для Фрэнсис, Рочестера и Нортгемптона сразу стало очевидно, что Овербери представляет серьезную угрозу. Фрэнсис была на грани того, чтобы просить короля Якова аннулировать её брак с Эссексом. Но каковы были бы шансы на благополучный исход, если Овербери раскроет то, что знал о её прелюбодеянии с Рочестером? Что если Эссекс узнает, что его жена уже нечиста? Овербери нужно было заставить замолчать.
Говарды уже попытались манипулировать Овербери, чтобы удалить его от двора. Он проявил неуважение к королеве Анне Датской. Королева обиделась, и её камергер писал в ноябре 1612 года, что Овербери разрешено появляться при дворе, но не в присутствии королевы или на стороне её покоев.
Пытаясь урезонить друга, Овербери написал язвительную поэму «Жена», которая распространилась в рукописи при дворе и была истолкована как тонко завуалированное нападение на леди Эссекс. Она восхваляла достоинства «идеальной жены», явно подразумевая, что у Фрэнсис нет ни одного из них.
По подстрекательству Нортгемптона король предложил Овербери дипломатическую должность – назначение послом при дворе царя Михаила Фёдоровича. При этом Говарды полностью осознавали, что его отказ будет расцениваться как измена. План сработал, Овербери отказался, чувствуя необходимость остаться в Англии, рядом с Рочестером. Его обвинили в неуважении к королю, арестовали и отправили в Тауэр, 22 апреля 1613 года. Однако Фрэнсис посчитала это временным решением.
Развод с Деверё
В конце концов, при содействии отца и графа Нортгемптона она подала в суд на аннулирование брака по причине импотенции графа Эссекса (будучи женщиной, она не могла по закону сама подать иск). Когда назначенные королем комиссары встретились в мае, чтобы обсудить аннулирование этого брака, стало ясно, что разбирательство, скорее всего, затянется на некоторое время. Чем дольше длилось разбирательство, тем больше был риск того, что Овербери заговорит.
Главный комиссар, архиепископ Кентерберийский Джордж Эббот, стал подозревать, что настоящей причиной, по которой Фрэнсис хотела аннулировать брак, – не предполагаемая импотенция ее мужа (единственное законное основание для расторжения брака в тот период). Любые разоблачения прелюбодеяния с Рочестером лишь укрепили бы подозрение. Таким образом, Фрэнсис, при содействии и подстрекательстве Нортгемптона, а возможно, и Рочестера (который позже сжег все компрометирующие документы), приступила к отравлению Овербери.
Фрэнсис пришлось пройти гинекологическое обследование у десяти матрон и двух акушерок, чтобы убедиться, что ее девственность все еще нетронута. Но проблема была в том, что Фрэнсис не была девственницей, сначала она была любовницей принца Генри (вероятно, но не доказано окончательно), а затем Карра.
Открытие, что Фрэнсис все еще девушка, подверглось насмешкам. Как говорится в популярной балладе, «Дама была осмотрена, но обман вмешал Деву большего совершенства». Сославшись на скромность, «она» предстала перед инспекторами, закрыв лицо плотной вуалью. Экспертное заключение – девственная плева цела. Хотя никто не поверил, что эта девственная плева принадлежала Фрэнсис. Ходили упорные слухи, что вместо неё выступила другая девушка, схожего телосложения.
На бракоразводном процессе Эссекс яростно утверждал, что он способен на это с другими женщинами, но только не с Фрэнсис, которая называла его «коровой, трусом и зверем». Деверё «прославился» тем, что насмешки парировал тем, что пытался демонстрировать эрекцию всем, кто хотел посмотреть.
Всё это служило отличной пищей для поэтов и скандалистов Лондона, которые решили, что Фрэнсис использовала колдовство, чтобы сделать Деверё импотентом. Это также рассматривалось судьями как возможность, хотя они решили, что нет никаких доказательств. По совпадению, примерно в то же время арестовали народную целительницу Мэри на том основании, что она украла одно из колец Фрэнсис.
Мэри была хироманткой и предсказательницей, специализирующейся на любовных делах. В качестве подстраховки, когда её заклинания не срабатывали, она угрожала, что если клиентки донесут на неё в суд, она обвинит их в попытке отравить мужей. О ней ходила дурная слава, и это сработало в пользу Фрэнсис, когда она попалась на афере, провернутой Мэри. В 1612 году Фрэнсис попыталась воспользоваться ее услугами по «проблеме» графа Эссекса. Она передала Мэри кольцо с бриллиантом, чтобы та оказала определенные услуги, однако та исчезла вместе с кольцом. Для расследования был вызван мировой судья, но Мэри обвинила Фрэнсис в том, что она предложила его в качестве задатка за убийство Эссекса. Многое в истории Фрэнсис не сходилось, но Мэри была известна своей склонностью выть по-волчьи, поэтому мировой судья вынес решение в пользу Фрэнсис.
Аннулирование брака затянулось, никто не имел ни малейшего представления о том, как голосовать по этому вопросу и при этом сохранить свое положение, пока сам король не содействовал разбирательству, назначив двух дополнительных «судей».
Ранним утром 15 сентября 1613 года сэр Томас Овербери, бывший друг и наставник королевского фаворита Роберта Карра, виконта Рочестера, умер в муках в Тауэре, где он провел последние шесть месяцев в заключении. Сразу после его смерти было отмечено, что его живот покрыт желтыми гнойниками, спина отвратительного коричневого оттенка, и от него исходил ужасный смрад.
Обстоятельства смерти Овербери вызвали подозрения, но не настолько, чтобы начать расследование. В то время казалось мало, кто оплакивал потерю Овербери. Через несколько дней после его смерти брак был аннулирован, 25 сентября 1613 года. Фрэнсис получила своего мужчину, и 26 декабря 1613 года они с Рочестером, теперь графом Сомерсетом, поженились с большой помпой при дворе.