Поразительная особенность этого преступления – его раскрытие. Совершенное по заказу некоторых из могущественных людей в правительстве оно вполне могло остаться нераскрытым, если бы не болтливость Джерваса Хелвиса и предательское обращение Сомерсета с одним из наиболее способных людей короля, сэром Ральфом Уинвудом.
Карточный домик рушится
В первые годы правления Якова Ральф Уинвуд, устав от дипломатической карьеры, искал должность в правительстве. После смерти Роберта Сесила, 1-го графа Солсбери в 1612 году он вернулся в Англию, надеясь на назначение государственным секретарем. Однако, хотя он произвел впечатление, как на короля, так и на тогдашнего виконта Рочестера, который фактически исполнял обязанности секретаря, должность осталась незанятой. Впоследствии Уинвуд узнал, что это произошло вследствие того, что Рочестер не собирался отказываться от должности.
Уинвуд решил склонить на свою сторону Рочестера, теперь графа Сомерсета, постарался сделать себя незаменимым для фаворита. На первый взгляд, эта стратегия окупилась сторицей. Перед парламентом 1614 года Уинвуд получил повышение (стал государственным секретарем и тайным советником с 1614 года до своей смерти, а также членом парламента от Бекингема). Но на самом деле это имело мало отношения к Сомерсету, который связал свою судьбу с тестем, графом Саффолком, и пытался назначить секретарем сэра Томаса Лейка. Ходили слухи, что якобы Сомерсет был ответственен за продвижение Уинвуда, но истинная причина повышения Уинвуда в том, что ведущие протестантские члены Тайного совета предупредили Якова, что парламент ничего не достигнет, если вместо ярого протестанта Уинвуда будет назначен тайный католик Томас Лейк.
После парламента 1614 года Сомерсет сменил Саффолка на посту лорда-камергера. Поэтому Уинвуд, естественно, ожидал, что Сомерсет передаст ему печати секретаря. Однако, к его удивлению, «фаворит» отказался и настоял на том, чтобы вся дипломатическая переписка направлялась ему. Другими словами, Сомерсет продолжал вести себя так, как будто он был секретарем. Это было настолько унизительно, что Уинвуд даже задумался о возобновлении дипломатической карьеры. В июле 1615 года Сомерсета, наконец, убедили сдать печати, но в последний момент он отказался расстаться с ними.
Примерно в то же время Уинвуд навестил леди Арабеллу Стюарт (двоюродную сестру Уолтера Рэли), заключенную в Тауэре. Она поведала ему правду о смерти Овербери, которую она в свою очередь узнала от лейтенанта Тауэра Джерваса Хелвиса. На ужине в Уайтхолле Джервас Хелвис отвёл Уинвуда в сторону и признался, что могла иметь место «нечестная игра».
Несмотря на взрывной характер открытия, Уинвуд выжидал несколько недель, прежде чем раскрыть свои выводы напуганному Якову. Скорее всего, Уинвуд ждал конкретного момента – в качестве соперника на место королевского фаворита появился Джордж Вильерс. Только когда стало очевидно, что положение Сомерсета остаётся прочным, Уинвид протянул Вильерсу руку помощи, раскрыв то, что он знал.
Слухи о смерти Овербери, которые циркулировали довольно долго при дворе, зазвучали громче. Король Яков уже не мог их игнорировать. Сомерсет умолял короля отменить расследование, но Яков сослался на свою «совесть» и не стал этого делать.
Сенсационный суд
И вот Фрэнсис вернулась в суд, на этот раз по обвинению в убийстве, с мужем и четырьмя сообщниками. Обвиняемые – Сомерсеты, Ричард Уэстон, Энн Тернер, Джервас Хелвис и Джеймс Франклин.
Места на этот судебный процесс в Вестминстере раскупались за несколько недель вперед. Публика поглощала раздутые истории о разврате, интригах, сексуальной распущенности и убийствах, в которых участвовали самые высокопоставленные лица страны. Клеветнические баллады и стихи множились, а женоненавистник Овербери стал своего рода мучеником – ужасная поэма «Жена» выдержала множество изданий после его смерти.
В то время генеральным прокурором был Фрэнсис Бэкон. Вместе с Эдвардом Коуком (лорд-главный судья суда королевской скамьи) он возглавил расследование. На основании письма, отправленного Джервасом Хелвисом, они пришли к выводу, что были предприняты попытки отравить Овербери через пищу, по указанию Фрэнсис Говард ему присылали отравленные пирожные и желе. Когда это не удалось, то причиной смерти стала клизма с медным купоросом (сульфат меди), которой Овербери «угостили», чтобы избавить от запора. Он корчился в агонии несколько часов, прежде чем испустил последний вздох.
Первый человек, замешанный в убийстве, – Ричард Уэстон (тюремщик и бывший слуга Фрэнсис Говард и Роберта Карра). Хелвис сказал, что поймал Уэстона, пытавшегося отравить заключенного, и предотвратил это, но позже обнаружил, что он организовал смертельную клизму.
Энн Тернер, наперсница Фрэнсис, оказалась вовлеченной, так как якобы имела доступ к ядам. Когда репутация Энн Тернер оказалась под вопросом, распространились слухи, что она была незаконнорождённым ребёнком Саймона Формана, аптекаря и астролога с сомнительной репутацией.
Энн Тернер была вдовой уважаемого лондонского врача Джорджа Тернера, который умер в 1610 году, и стала любовницей сэра Артура Мэйнваринга (политика). Респектабельная и независимая миссис Тернер владела «домами с дурной репутацией», где пары могли встречаться для сексуальных связей. Она управляла прибыльной монополией на поставку крахмала на основе шафрана, который использовался для окраски воротников и манжет, модных в то время. Она имела хорошие связи, как с двором, так и с менее изысканными слоями лондонского общества.
Тернер могла свести Фрэнсис как с Форманом, чтобы тот предоставил любовные зелья, так и с Джеймсом Франклином ради ядов.
Обыск помещений Энн Тернер обнаружил тайник, в котором содержались порнография и еретические материалы, что было достаточным доказательством для суда того времени, чтобы осудить кого угодно в чем угодно. Вместо того чтобы столкнуться с мучительной смертью еретички, она призналась в своем участии в убийстве и выдала источник яда (в результате её «всего лишь» повесили).
Энн получила яд от аптекаря Джеймса Франклина, и он дал прокурорам то, что они искали – способ связать отравление с Сомерсетами. Франклин дал показания о том, что Хелвис тоже был вовлечен в организацию отравления, был в сговоре с Фрэнсис Говард (Хелвис был назначен королем лейтенантом Тауэра после того, как его рекомендовал на эту должность Генри Говард, 1-й граф Нортгемптон).
Несмотря на то, что это противоречило письмам, отправленным Хелвисом (прокуроры решили не приобщать письма), и единственным доказательством против него было свидетельство аптекаря, его признали виновным. Из писем было ясно, что Хелвис изначально не имел ни малейшего представления о том, что Овербери травят. Он признался, что у него возникли подозрения по этому поводу после того, как он узнал о первых попытках Уэстона отравить Овербери. Учитывая могущественных людей, защищающих Уэстона, и предполагая, что он, действительно, был не кем иным, как их агентом, Хелвис не решался вмешиваться в то, что, как ему казалось, было государственным делом.
Из заявлений Уэстона и Хелвиса стало ясно, что лейтенант сделал все возможное, чтобы помешать заговору, отравить заключенного. Он выбросил «реальгар» (минерал, содержащий сульфид мышьяка), заменил еду для Овербери из своей кухни на ту, что «прислала» Тернер. Уэстон якобы осознал «отвратительность» того, что он сделал, и Хелвис заставил его пообещать воздержаться от дальнейших покушений на жизнь заключенного. Хотя Хелвис утверждал, что пристально следил за Овербери после этого события, он, тем не менее, подозревал, что «дело было сделано» в тот момент, когда его бдительность ослабла.
Помощь, которую оказал Саймон Форман Фрэнсис Говард через ее доверенное лицо миссис Тернер, стало сенсацией во время судебного процесса, иллюстрируя как суеверный ужас, так и очарование, которое вызывал оккультизм.
Саймон Форман имел много проблем с законом, прежде чем познакомился с Фрэнсис и миссис Тернер. Астролог, оккультист, травник, некромант и заядлый ловелас, он, как и колдунья Мэри, специализировался на любовных делах. Многие придворные посещали его унылые покои, чтобы составить гороскопы, получить абортивные средства (обычно горсть трав и долгую поездку в «адской повозке»), умолять о любовном заклинании.
«В суде показаны изображения совокупляющихся мужчины и женщины из свинца, а также латунная форма, в которой они были отлиты, черный шарф, полный белых крестов, который находился у миссис Тернер. Во время показа этих и других предметов в суде раздался треск с подмостков, что вызвало страх, шум и смятение среди зрителей и во всем зале. Все боялись пострадать, как если бы дьявол присутствовал и разгневался, что его работы показывают не его ученики. Этот ужас продолжался около четверти часа, после того как воцарилась тишина, были показаны и остальные хитрые трюки».
«В суде также показаны чары, написанные на пергаменте, где содержались все имена Пресвятой Троицы, упомянутые в Писании; и один пергамент, +B+C+D+E. Еще на одном пергаменте написаны все имена Святой Троицы. На маленькой фигурке написано слово Corpus. На другом пергаменте прикреплен маленький кусочек кожи человека. На некоторых из этих пергаментов написаны конкретные имена дьяволов, которым было приказано мучить лорда Сомерсета и сэра Артура Мэйнваринга, если их любовь не продолжится, одного к графине, другого к миссис Тернер».
В судебных материалах события описываются в мельчайших подробностях, и дается некоторое представление об эмоциональном состоянии Фрэнсис, которая была на позднем сроке беременности:
«Графиня Сомерсет, пока читали обвинительный акт, стояла бледная, дрожала и проливала слезы. При первом упоминании Уэстона в обвинительном акте она поднесла веер к лицу и держала его полузакрытым до тех пор, пока не был зачитан обвинительный приговор». На вопрос виновна ли она в преступлении, леди Сомерсет, поклонившись лорду-распорядителю, «тихим голосом, но с большим страхом» ответила: «Виновна».
Но её муж отказался сдаваться и заявил о своей невиновности. Доказательства против него основывались на простом предположении. Яков, обеспокоенный тем, что его самого могут каким-то образом признать соучастником, если это не закончится быстро, призвал Сомерсета признать свою вину в обмен на помилование. Яков неоднократно отправлял послания в Тауэр, заявляя: «Легко понять, что он будет угрожать мне, возводя на меня клевету, что я каким-то образом причастен к его преступлению».
В конце концов, король позволил событиям идти своим чередом, и супруги были признаны виновными.
Последующие события
Всех обвиняемых приговорили к смертной казни. Роберт Уэстон, Энн Тернер, Джервес Хелвис и Саймон Франклин, не имея влиятельных связей, казнены. Несмотря на позор, у Сомерсетов были могущественные союзники, включая самого короля, хотя оба были приговорены к смертной казни и заключены в Тауэр, в итоге помилованы королем.
Находясь в Тауэре в ожидании смертного приговора, Фрэнсис родила дочь Энн в декабре 1615 года. Только в апреле приговор официально заменили тюремным заключением. Решение короля вызвало возмущение как среди врагов Карра и Говардов, так и среди широкой общественности. Прежние обвинения в колдовстве против Фрэнсис воскресили, и она стала объектом ненависти. В 1618 году её отца отстранили от должности лорда-казначея из-за обвинений в том, что его жена Кэтрин (мать Фрэнсис) брала взятки.
Кэтрин Говард служила посредницей между Испанией и графом Солсбери и требовала взятки за это. Во время своего пребывания при дворе она имела много поклонников и ряд любовных связей. Используя положение, которого ее муж достиг в правительстве, вымогала деньги у своих любовников.
Ко всем несчастьям Кэтрин заразилась оспой, пока они ожидали суда, что обезобразило её лицо. Томас вынужден был обратиться к врагам с просьбой о помиловании. Даровав его, они сломили политическую власть Говардов.
Фрэнсис освободили из Тауэра в 1622 году, ее мужа – в 1624 году. Пара жила в относительной безвестности до конца своих дней, как и отец Фрэнсис. Они сохранили свои титулы, но поскольку у них не было других детей, графство Сомерсет «умерло» вместе с Робертом Карром. Фрэнсис скончалась в 1632 году в возрасте 42 лет. Она не дожила до того момента, чтобы увидеть, как ее дочь Энн вышла замуж за наследника графа Бедфорда (в 1637 году). Роберт Карр, граф Сомерсет пережил её на двенадцать лет.
Дурная репутация преследовала и Энн, поскольку отец молодого человека яростно выступал против брака, как из-за Фрэнсис, так из-за того, что она родилась в Тауэре. Потребовалось вмешательство короля (к тому времени Карла I), чтобы убедить его смягчиться. Энн родила несколько детей, и через нее многие из потомков Фрэнсис до сих пор часть британской аристократии.
Роберт Деверё постарался быстро жениться (11 марта 1630 года), чтобы доказать двору, что унижение от его первого брака можно преодолеть. Но и второй брак с Элизабет Полетт, оказался катастрофой, хотя и не такой публичной. Они жили раздельно с 1631 года, графиня осталась в Эссекс-хаус на Стрэнде (Лондон), а Роберт «играл в солдатиков» в своих поместьях. 5 ноября 1636 года она родила сына, который умер от чумы месяц спустя. Эссекс неохотно признал его своим, но по слухам при дворе отцом был любовник Элизабет.