Сергей Петрович - нотариус сидел за письменным столом просматривая какие-то бумаги. В комнате была тишина, лишь таканье настенных часов нарушало тишину да вздохи кого-то из присутствующих. Уже прошла неделя после похорон дяди Бори, это было достаточно, чтобы заняться житейскими делами.
— Что ж, раз все в сборе, приступим к оглашению завещания, — прокашлявшись, произнес нотариус, водружая на нос очки в тонкой оправе.
Я оглядела собравшихся родственников. Тетя Вера — сестра покойного, поджала губы и нервно теребила платочек. Ее муж, дядя Гриша, положил свою руку ей на колено, то ли успокаивая, то ли предупреждая. Их сын Алексей с женой сидели чуть поодаль — с непроницаемыми лицами, но с едва заметным нетерпением в глазах. У окна расположился двоюродный брат дяди Бори, Анатолий Степанович, который за последние годы практически не общался с семьей, но на похороны и оглашение завещания приехал из другого города.
Я сидела в самом углу, сжимая в руках потертую сумочку. Мама не смогла приехать — слегла с давлением после похорон своего брата. Она попросила меня присутствовать «для галочки». Никто особо не рассчитывал, что дядя Боря, успешный бизнесмен и вечный холостяк, оставит что-то существенное нам с мамой. Отношения в семье всегда были натянутыми, хотя явных конфликтов никто не припоминал.
— Итак, — нотариус развернул бумаги, — я, Борис Николаевич Самарин, находясь в здравом уме и твердой памяти, составляю настоящее завещание на случай моей смерти...
В документе перечислялись какие-то мелкие вещи, распределенные между родственниками. Анатолию Степановичу — коллекция марок, тете Вере — бабушкино столовое серебро, Алексею — рыболовные снасти и старый автомобиль.
— А теперь, — нотариус сделал паузу, поправляя очки, — перейдем к основной части наследства. Всю свою недвижимость, а именно: квартиру в центре города, загородный дом, а также все банковские счета и ценные бумаги я завещаю своей племяннице, Анне Сергеевне Самариной.
Повисла оглушительная тишина. Я почувствовала, как все взгляды обратились в мою сторону. В голове пронеслось: "Это какая-то ошибка". Дядя Боря всегда был вежлив со мной, но не более того. За двадцать пять лет моей жизни мы виделись от силы раз пятнадцать, на семейных торжествах.
— Прошу прощения, — первой нарушила тишину тетя Вера, — но, наверное, произошла какая-то ошибка? Боря никогда особо не общался с Аней...
Нотариус покачал головой:
— Никакой ошибки нет. Более того, — он перевернул страницу, — здесь есть дополнительный пункт, в котором Борис Николаевич объясняет свое решение.
Я затаила дыхание. Комната словно наполнилась электричеством.
— "Свое решение я объясню в письме, которое нотариус передаст Анне после оглашения завещания. Я прошу всех родственников выполнить мою последнюю волю и не оспаривать моё завещание, это решение было принято после долгих лет размышлений."
Тетя Вера выронила платок. Алексей побледнел. Его жена что-то шепнула ему на ухо. Нотариус продолжил зачитывать какие-то формальности, но я уже не слышала. В голове стучало: "Почему я? Что за письмо? Какая тайна?"
После оглашения завещания нотариус попросил всех покинуть кабинет, оставив только меня. Протянул конверт.
— Борис Николаевич просил передать вам это лично в руки, — произнес он, снимая очки. — И еще он просил сказать, что очень надеется на ваше понимание.
Конверт жег руки. Я вышла из кабинета, чувствуя на себе испепеляющие взгляды родственников. Тетя Вера демонстративно отвернулась. Дядя Гриша что-то пробормотал себе под нос. Только Анатолий Степанович странно посмотрел на меня — не с гневом, а с каким-то... пониманием?
До дома я добралась как в тумане. Мама встретила меня в прихожей:
— Ну что, как все прошло? Кому что досталось?
Я молча протянула ей копию завещания. Она быстро пробежала глазами по строчкам, и вдруг побледнела, тяжело опустилась на стул.
— Мама? Тебе плохо? — я испугалась.
— Нет-нет, все нормально, — она покачала головой. — Просто... неожиданно. А что в письме?
Я достала конверт. Руки дрожали. Аккуратно вскрыв конверт, развернула письмо.
Начиналось письмо, так — " Дорогая Аннушка. Сейчас ты в полном недоумении читаешь это письмо. Но это моё решение..."
По мере чтения к горлу подступал ком. Дядя Боря писал о том, что много лет хранил тайну, которую поклялся унести с собой в могилу. Но теперь, когда его не стало, правда должна открыться.
"Мы встретились с твоей мамой на конференции и полюбили друг друга. Тогда я был уже женат. Когда твоя мама узнала, что беременна она никому не сказала обо мне. Все думали, что это просто был быстрый роман с малознакомым мужчиной. Но правда в том, Анна, что твой биологический отец — это я".
Строчки расплывались перед глазами. Я перечитала последнее предложение раз пять, не веря своим глазам.
"Я не мог признать тебя тогда. У меня была семья, репутация, обязательства. Твоя мама никогда не требовала моего участия в твоем воспитании. А потом случилась авария, моя жена и сын погибли. Я уверен, это было мне наказание за моё предательство. Я так и не смог заново построить семью.
Все эти годы я тайно следил за твоей жизнью. Анонимно оплачивал твое лечение, когда ты в детстве серьезно заболела. Посылал подарки через третьих лиц на твои дни рождения. Помог с поступлением в университет. Я гордился тобой издалека, не имея права называться твоим отцом.
Теперь, когда меня не стало, я хочу исправить хотя бы часть своей вины. Ты — мой единственный ребенок, моя дочь. И я хочу, чтобы все, что я создал в этой жизни, досталось тебе".
В конце письма была маленькая приписка: "P.S. В сейфе в моем кабинете есть шкатулка с фотографиями. Там ты найдешь себя в возрасте от рождения до совершеннолетия. Я тайно собирал их все эти годы".
Я подняла глаза. Мама сидела напротив, слезы текли по ее щекам.
— Ты знала, что он... — голос не слушался меня.
— Прости меня, доченька, — прошептала она. — Я думала, что унесу эту тайну с собой. Борис поклялся мне, что никогда не расскажет. Видимо, он не смог...
В тот вечер мама мне рассказала всё. Мы с ней сидели до утра, и она рассказала свою историю любви.
— Мама почему ты мне не рассказала? - спросила я.
— Боялась, что ты будешь его ненавидеть. Или меня — за ложь, — она вздохнула. — И потом, Сергей, твой отчим, так любил тебя. Для него ты всегда была родной дочерью. Я не хотела разрушать вашу связь.
Через неделю я поехала в квартиру дяди Бори — теперь уже мою квартиру. Нашла сейф, о котором он писал. В шкатулке лежали десятки фотографий: я в коляске, я делаю первые шаги, я с косичками иду в первый класс, я на выпускном... Он действительно следил за каждым моим шагом, оставаясь в тени.
На дне шкатулки лежал маленький медальон. Внутри — миниатюрная фотография: молодые мама и дядя Боря смеются, глядя друг на друга. На обороте надпись: "Два сердца, одна судьба, 1998".
Год моего рождения.
Когда я наконец встретилась с родственниками, атмосфера была напряженной. Тетя Вера отказывалась смотреть мне в глаза. Дядя Гриша бубнил что-то о несправедливости. Алексей с женой говорили о намерении оспорить завещание.
— Вы должны знать правду, — сказала я, собравшись с духом.
И рассказала им все. О письме. О тайне. О том, что дядя Боря был моим отцом.
Тетя Вера разрыдалась:
— Я всегда чувствовала, что между ними что-то есть. Эти взгляды на семейных встречах... Борька так изменился после смерти жены и сына. Замкнулся. А ты... — она впервые посмотрела мне прямо в глаза, — ты так похожа на него. Теми же глазами смотришь.
— Зачем было скрывать? — недоумевал Алексей. — После смерти Ирины и маленького Кости он был свободен. Мог жениться на твоей матери.
— Видимо, чувство вины не отпускало его, — тихо произнес Анатолий Степанович. — Борис всегда был максималистом. Наверное, считал, что не имеет права на счастье после того, что случилось.
Прошло полгода. Жизнь постепенно вошла в новое русло. Отношения с родственниками потеплели — теперь мы собирались вместе не только по печальным поводам. Тетя Вера даже стала называть меня "племянницей-дочкой" и завалила семейными рецептами.
Иногда я приходила на кладбище, к могиле человека, которого двадцать пять лет называла дядей, не подозревая, что он — мой отец. Приносила его любимые белые розы и подолгу рассказывала о своей жизни, зная, что теперь могу говорить с ним открыто.
В тот день, перед уходом, я положила на могильную плиту маленький медальон:
— Спасибо, что все-таки рассказал мне правду... папа.
Ветер качнул ветви берез, словно кто-то невидимый кивнул в ответ.
---
Спустя год после получения наследства я создала благотворительный фонд имени Бориса Самарина. Фонд помогает одиноким матерям и их детям. На открытии мама стояла рядом со мной, крепко сжимая мою руку.
— Он бы гордился тобой, — шепнула она.
— Надеюсь, — улыбнулась я. — Теперь его тайна стала началом чего-то хорошего.
Ведь иногда то, что долгие годы казалось темным пятном, может стать источником света. Нужно только набраться смелости посмотреть правде в глаза.
Как считаете, правильно ли поступил Борис, когда молчал столько лет? Пишите ваши комментарии, обсудим.
Спасибо, за ваши лайки и комментарии.