Наташа рассеянно перемешивала ложкой почти остывший чай. Чаинки кружились в мутном водовороте, как её мысли в последнее время — беспорядочно, тревожно, без цели. За окном шел дождь, капли дождя стекали по стеклу, размывая вид из окна. Раньше Наташа любила такую погоду, сидеть на диване закутавшись в теплый плед, взять книгу и почитать под звук дождя. Теперь каждый звук отдавался тупой болью где-то в затылке.
Входная дверь хлопнула, и Наташа вздрогнула. Звук разнёсся по маленькой кухне, будто выстрел. Она торопливо отставила чашку и поднялась. В прихожей послышались тяжёлые, знакомые шаги.
— Борь, ты? — спросила она, хотя прекрасно знала ответ.
Борис не ответил. Он аккуратно снял обувь и поставил на обувную полку и прошёл на кухню. Он был чисто выбрит, на нем была рубашка в клеточку, которую я ему подарила на день рождения. От него пахло одеколоном.
— Получила? — спросил он, не глядя на неё.
Наташа кивнула и вытащила из кармана фартука конверт. Сегодня она получила зарплату за два месяца. Магазинчик в котором Наташа работала продавцом, ели выживал. Хозяйка постоянно извинялась за задержку. «Потерпи, Наташенька, — говорила она, — скоро всё наладится». И Наташа терпела, хотя знала, что ничего не наладится.
Борис взял конверт и быстро пересчитал деньги. Его пальцы — широкие, с обкусанными ногтями — перебирали купюры с привычной ловкостью.
— Маловато, — хмыкнул он, но деньги всё же убрал во внутренний карман куртки.
— Это всё, что есть, — тихо сказала Наташа.
Когда-то, в самом начале их совместной жизни, Борис работал на заводе. Приносил неплохие деньги, строил планы. Они даже откладывали на квартиру. А потом завод закрыли, и Борис начал пить. Сначала немного, по праздникам, потом всё чаще и чаще. Работу находил временную, без обязательств, чтобы можно было в любой момент бросить. Наш общий бюджет превратился в его личный. Она уже забыла когда Борис приносил деньги домой.
— Так, а теперь, собирай свои вещи и уходи, - выдал Борис, даже не взглянув на неё. - Сейчас придет Марина.
Марина? Что-то внутри у неё ёкнуло. Она слышала это имя , когда Борис говорил по телефону, выходя на лестничную площадку. Несколько раз видела сообщения от неё на экране его телефона, когда тот звонил, а Борис был в душе. Но одно дело — догадываться, и совсем другое — услышать это вот так, брошенное между делом, как что-то само собой разумеющееся.
— Марина? — тупо повторила она, словно не поняла.
— Да, Марина, - он повернулся и посмотрел на неё. Давай собирайся, у тебя есть час. Тебя на пару дней мать приютит, пока не устроишься.
Мать. Его мать, которая никогда не любила Наташу, считала её недостаточно хорошей для своего сына. «Простенькая ты, — говорила она, — неприметная. Боря мог бы найти и получше». И вот теперь её сын нашёл «получше».
— Ты уже всё решил, — это был не вопрос, а констатация факта.
— Да, Наташ, всё решено. Ты же понимаешь, что мы давно вместе только по привычке. Я встретил человека, с которым мне хорошо. Она работает в офисе, у неё своя квартира... Ты же сама видишь — это шанс для меня. Начать всё заново.
Наташа смотрела на человека, с которым прожила двенадцать лет, и не узнавала его. Когда он успел стать таким чужим? Или он всегда был таким, просто она не хотела замечать?
— А как же Костя? — спросила она.
Костя, их сын, сейчас был у бабушки, Наташиной матери. Каждые выходные она забирала его к себе, чтобы Наташа могла отдохнуть. «Ты совсем замоталась, дочка, — говорила она, — хоть два дня поспи нормально».
Борис поморщился, словно его заставили проглотить что-то кислое.
— Я буду платить алименты, — сказал он, — когда устроюсь на нормальную работу. И буду видеться с ним по выходным. Марина не против.
Марина не против. Какая щедрость. Наташа почувствовала, как внутри поднимается волна горечи и злости, но она привычно подавила её. Сейчас не время для сцен. Нужно собираться, нужно думать, что делать дальше.
— Час, значит, — повторила она и вышла из кухни.
В спальне она достала из шкафа потрёпанный чемодан. Тот самый, с которым они ездили в свадебное путешествие — три дня на турбазе недалеко от города, это всё, что они могли себе позволить тогда. Чемодан был старый, с облупившейся кожей и ржавыми замками. Наташа открыла его и начала складывать вещи — бельё, несколько платьев, джинсы, футболки. Что ещё нужно взять с собой? Документы, конечно. Костины вещи у мамы, можно пока там оставить.
Она двигалась механически, словно во сне. Внутри была пустота, звенящая и холодная, как колодец зимой. Нужно было плакать, кричать, что-то говорить, но не было сил даже на это.
Сверху в чемодан легла фотография — она, Борис и Костя, все улыбаются. Снимок сделан три года назад, на дне рождения Кости. Ему тогда исполнилось пять, и он был так счастлив, получив в подарок игрушечную железную дорогу. Борис тогда ещё не пил так сильно, у него была постоянная работа, и будущее казалось если не безоблачным, то хотя бы предсказуемым.
Наташа села на край кровати и уставилась на фотографию. Что произошло с ними? Когда всё пошло не так? Может, если бы она была более внимательной, если бы чаще интересовалась его делами, если бы нашла работу получше... может, тогда бы он не искал утешения на стороне?
— Наташа, ты скоро? — голос Бориса из коридора вернул её к реальности.
— Да, почти всё, — отозвалась она и положила фотографию обратно на полку. Прошлое должно оставаться в прошлом.
Она закрыла чемодан и вышла в коридор. Борис стоял у окна и смотрел вниз, на улицу. Видимо, высматривал машину Марины.
— Я, пожалуй, маме позвоню, — сказала Наташа, доставая телефон. — Предупрежу, что мы с Костей сегодня приедем.
Борис кивнул, не оборачиваясь. Наташа набрала номер.
— Мам, привет, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал нормально. — Как там Костя?.. Хорошо... Слушай, я тут подумала — мы с ним, наверное, к тебе переедем на некоторое время, хорошо?.. Да, сегодня... Нет, ничего не случилось, просто так будет удобнее... Хорошо, тогда жди.
Она положила трубку. Мать, конечно, всё поняла, но не стала расспрашивать — не по телефону. Вечером будет долгий разговор, слёзы, может быть, даже «я тебе говорила». Но сейчас главное — у них есть крыша над головой.
— Вот и хорошо, — сказал Борис, всё ещё глядя в окно. — Такси вызвать?
— Не надо, я на автобусе доеду.
— Как хочешь. Наташ, ты не думай, что я тебя прямо вот так выгоняю, — вдруг добавил он, повернувшись к ней. — Просто так лучше будет. Для всех. Квартира всё равно съёмная, договор на меня. Я с хозяином поговорю, заберу твою долю из залога, отдам тебе.
Наташа кивнула. Это было даже смешно — он выставляет её на улицу, забирает все деньги, которые она заработала своим горбом, и ещё хочет выглядеть благородным.
— Щедро, — сказала она и тут же пожалела об этом.
Лицо Бориса потемнело.
— Чего ты хочешь, Наташа? — резко спросил он. — Я тебе изменил, да. Я нашёл другую женщину, да. Но что я должен был делать? Ты сама посмотри на себя — вечно усталая, вечно недовольная. Дома бардак, готовишь через раз. В постели как бревно. Чего ты ждала? Что я всю жизнь буду так жить?
Каждое слово било, как камень. Наташа невольно отступила на шаг, словно пытаясь уклониться от ударов. Но Борис не останавливался.
— А Марина — она другая. Она умеет радоваться жизни, понимаешь? С ней легко. Она не смотрит на меня как на неудачника. Она верит в меня.
— Я тоже в тебя верила, — тихо сказала Наташа. — Двенадцать лет верила. А потом устала.
Она поставила собранный чемодан в прихожей. Одела пальто , шарф и сапоги. Борис стоял молча и смотрел на неё, не пытаясь её остановить.
— Ключ от квартиры оставь, — сказал он, когда она уже взялась за дверную ручку.
Наташа спокойно сняла ключи с брелока и положила на тумбочку.
— Наташа вышла за дверь, - сказав всего лишь одно слово, - Прощай.
На лестничной площадке было холодно. Наташа медленно спустилась по лестнице, каждый шаг отдавался эхом в пустом подъезде. На душе было тяжело, но странным образом — спокойно.
Когда Наташа выходила из подъезда, подъехала машина. За рулём сидела молодая женщина с короткой стрижкой. Марина. Наташа на мгновение замерла, разглядывая соперницу. Ничего особенного — обычная женщина, чуть моложе неё, с ярким макияжем и уверенным взглядом. Такая, какой она сама могла бы быть, если бы жизнь сложилась иначе.
Марина тоже заметила её и на секунду замешкалась, явно поняв, кто перед ней. Но потом решительно припарковалась и вышла из машины.
— Здравствуйте, — сказала она, подходя к Наташе. — Вы, наверное...
— Да, я его жена, — ответила Наташа. — Бывшая жена.
Повисла неловкая пауза. Марина переминалась с ноги на ногу, явно не зная, что сказать. Наташа вдруг почувствовала странное сочувствие к этой женщине. Она ведь не знает, во что ввязывается. Или знает, но надеется, что с ней будет по-другому.
— Проходите, он вас ждет, — сказала Наташа, поднимая чемодан. — Счастья вам.
Наташа тихо побрела к автобусной остановке.
Как нарочно , дождь усилился. Наташа стояла под навесом остановки, глядя на мокрую улицу. Она чувствовала себя растерянной, куда идти, что сказать сыну.
К остановке подошла пожилая женщина. Она тяжело дышала после ходьбы
— Дождь-то какой, — сказала она, отряхивая мокрый плащ. — А ты, дочка, куда в такую погоду с чемоданом?
— К маме еду, — ответила Наташа.
— А, к маме — это хорошо, — закивала женщина. — У мамы всегда хорошо.
Наташа кивнула, сглатывая ком в горле. Да, у мамы будет хорошо. А потом нужно будет искать квартиру, возможно, вторую работу. Жизнь продолжается, даже когда кажется, что мир рушится.
Подъехал автобус, разбрызгивая лужи. Наташа помогла женщине с авоськами подняться по ступенькам, затем закинула свой чемодан и села у окна. Автобус тронулся, увозя её от дома, который перестал быть её домом.
За окном проплывал город — серый, мокрый, равнодушный к её беде. Собирай вещи и уходи. Как просто это звучит. Как будто можно вот так взять и упаковать в чемодан двенадцать лет жизни. Как будто можно собрать осколки своего сердца и унести с собой.
Наташа прислонилась лбом к холодному стеклу и закрыла глаза. Впереди была неизвестность, но почему-то сейчас это не пугало. «Всё будет хорошо», — подумала она, и впервые за долгое время поверила в это.
***
— Мам пожалуйста, можно еще поиграть, ну пожалуйста , полчасика, - Костя умоляюще смотрел на неё.
— Нет, солнышко, уже поздно, — Наташа мягко, но настойчиво забрала у него гаджет. — Завтра в школу, нужно выспаться.
— Но мам...
— Никаких «но». Марш чистить зубы.
Костя насупился, но спорить не стал, поплёлся в ванную. Наташа вздохнула с облегчением — сегодня обошлось без истерик. В последнее время сын стал капризным, часто спорил по пустякам. Детский психолог говорил, что это нормальная реакция на стресс. «Дайте ему время, — советовал он, — ребёнку нужно привыкнуть к новой реальности».
Прошло три месяца с того дня, как Борис выставил её из дома. Три месяца новой жизни. Сначала было тяжело — бессонные ночи, разговоры с Костей, поиски квартиры, вторая работа. Наташа устроилась уборщицей в школу, где учился сын — утром, до начала уроков. Это позволяло сводить концы с концами, хотя и ненамного.
Борис, как и обещал, иногда забирал Костю на выходные. Правда, часто отменял встречи в последний момент — то работа, то какие-то другие дела. Алименты платил нерегулярно и не в полном объёме. «Потерпи, у меня сейчас туго с деньгами», — говорил он. И Наташа терпела, что ей ещё оставалось делать?
С Мариной у него, кажется, всё складывалось хорошо. По крайней мере, Костя рассказывал, что папа весёлый, они с Мариной часто ходят в кино или в парк развлечений, и вообще, «папа говорит, что теперь у него всё будет хорошо». Наташа слушала эти рассказы и старалась не показывать, как они ранят её. Главное, чтобы сын был счастлив.
— Мам, я почистил! — крикнул Костя из ванной. — Можно сказку на ночь?
— Иди ложись, я сейчас приду, расскажу тебе сказку.
Наташа сняла квартиру, хоть и маленькую, зато возле школы и не дорого.
Костя уже лежал в кровати, натянув одеяло до подбородка. В свои восемь лет он всё ещё любил сказки на ночь, и Наташа была этому рада. Ведь скоро он вырастит, и перестанет просить почитать.
— Что сегодня будем читать? — спросила она, садясь на край кровати.
— Про Гарри Поттера!
— Опять? Мы же вчера читали.
— Ну мам, там же самое интересное начинается...
Наташа улыбнулась и взяла с полки потрёпанную книгу. Они читали её уже третий раз, но Косте не надоедало.
После сказки, когда сын уже спал, Наташа села на кухне с чашкой чая. Снова лил дождь, только теперь он не вызывал тоски. Она даже почувствовала уютное тепло кухни, а за окном снова шёл дождь.
Телефон звякнул сообщением. Наташа посмотрела на экран и удивлённо подняла брови — Борис. Он редко писал, обычно звонил, когда хотел договориться о встрече с Костей.
«Можно завтра заехать часов в 7? Нужно поговорить», — гласило сообщение.
Наташа нахмурилась. О чём ему понадобилось говорить? Обычно все вопросы они решали по телефону. Может, что-то случилось?
«Хорошо, — ответила она. — Костя будет рад тебя видеть».
«Вообще-то я хотел поговорить с тобой. Наедине», — пришёл ответ.
Странно. Очень странно. Наташа отпила остывший чай, размышляя. Что могло понадобиться от неё Борису? Может, проблемы с Мариной? Или он хочет официально оформить развод? Они до сих пор были женаты на бумаге, хотя фактически давно расстались.
«Хорошо, — написала она после паузы. — Костя до 8 на продлёнке, так что можем поговорить».
«Спасибо. До завтра», — ответил Борис.
Наташа отложила телефон и допила чай. Что бы там ни было, она справится. За эти три месяца она многому научилась — жить одной, принимать решения, не оглядываясь на других, верить в себя. Мама часто говорила: «Ты расцвела, дочка. Прямо другой человек». И это была правда. Расставание с Борисом, при всей боли, которую оно принесло, стало началом новой жизни.
Она помыла чашку, выключила свет и легла рядом с сыном. Костя во сне повернулся к ней, прижался тёплым боком. Наташа обняла его, вдыхая родной запах детских волос, и закрыла глаза. Что бы ни случилось завтра, у неё есть самое главное — её сын. А всё остальное можно пережить.
***
Борис выглядел неважно. Похудел, осунулся, под глазами залегли тени. Наташа невольно отметила, что рубашка на нём была несвежая, а щетина — не модная трёхдневная, а просто неухоженная. Странно, с Мариной он вроде должен был следить за собой.
— Привет, — сказал он, неловко переминаясь с ноги на ногу в дверях её квартиры. — Можно войти?
— Да, конечно, — Наташа посторонилась, пропуская его. — Чай, кофе?
— Кофе, если можно, — он прошёл на кухню и сел за стол, положив перед собой какую-то папку с бумагами.
Наташа поставила чайник и достала кофе. Странное ощущение — бывший муж в её новой квартире. Человек, с которым она прожила двенадцать лет, а теперь почти как чужой.
— Как Костя? — спросил Борис.
— Хорошо. По математике пятёрку получил на неделе. И в футбольную секцию записался, тренер говорит, способный.
— Это хорошо, — Борис слабо улыбнулся. — А ты как?
— Нормально, — Наташа пожала плечами, ставя перед ним чашку с кофе. — Работаю, Костей занимаюсь. Жизнь идёт.
Он кивнул, глядя в чашку.
— Ты хотел поговорить? — напомнила Наташа, когда пауза затянулась.
Борис вздохнул и пододвинул к ней папку.
— Вот, подписал дарственную на тебя и Костю. Это доля в квартире моей матери. Она умерла две недели назад.
Наташа замерла, не донеся чашку до рта.
— Что? Мария Степановна умерла? Почему ты не сказал? Мы бы с Костей пришли на похороны...
— Всё быстро случилось. Инсульт. Два дня в реанимации, и всё, — голос Бориса дрогнул. — Мы даже не успели толком попрощаться.
— Мне очень жаль, — искренне сказала Наташа.
Как бы она ни относилась к свекрови, смерть есть смерть. И для Бориса это, конечно, страшный удар — они с матерью были очень близки.
— Спасибо, — Борис сделал глоток кофе. — В общем, квартира теперь моя. Точнее, наша с тобой и Костей. Я оформил на вас двоих одну комнату. Она небольшая, но зато в нормальном районе, рядом со школой Кости. Можете жить там, если хотите.
Наташа растерянно смотрела на папку с документами.
— Но... почему? — только и смогла спросить она.
Борис пожал плечами, не глядя на неё.
— Считай это компенсацией за все годы, что ты меня терпела, — сказал он с кривой улыбкой. — И за то, как я с тобой поступил тогда.
Наташа молчала. Это было так неожиданно, что она не знала, что сказать. С одной стороны, своя жилплощадь — это то, о чём она могла только мечтать. С другой — принимать такой подарок от человека, который причинил ей столько боли...
— А как же ты? И Марина? — спросила она.
Борис сгорбился, уставившись в чашку.
— Мы расстались, — сказал он глухо. — Ещё месяц назад. Оказалось, что ей нужен был не я, а просто кто-то, кто мог бы платить за квартиру и машину. А когда я потерял работу...
Он не договорил, но и так было понятно. Марина, с её любовью к красивой жизни, вряд ли стала бы терпеть безработного мужчину.
— Мне жаль, — снова сказала Наташа, хотя на самом деле ей не было жаль. Скорее, она испытывала странное удовлетворение от того, что Марина получила то, что заслужила.
— Да ладно, — Борис махнул рукой. — Я сам виноват. Погнался за молодостью, за красивой картинкой. А в итоге остался у разбитого корыта. Ни жены, ни любовницы, ни работы нормальной.
Он поднял на неё глаза, и в них была такая тоска, что Наташе стало не по себе.
Наташа отвела взгляд, неожиданно почувствовав комок в горле. Странно видеть его таким — сломленным, потерянным. Тот Борис, которого она знала, всегда был уверенным в себе, чуть самонадеянным даже.
— А работу что, так и не нашёл? — спросила она, чтобы что-то сказать.
— Подрабатываю в такси пока, — он потёр переносицу усталым жестом. — Знаешь, в сорок пять оказаться не у дел... Молодые везде нужны, а я как будто уже списанный.
В кухне повисла тишина, нарушаемая только тиканьем часов да гулом холодильника. За окном моросил дождь, капли сползали по стеклу неровными дорожками.
— Борь, а ты правда хочешь нам комнату отдать? Может, лучше продать квартиру, разделить? Тебе сейчас деньги нужнее.
Он покачал головой, на губах мелькнула тень улыбки.
— Мама перед смертью просила о вас позаботиться. Сказала: "Наташка хорошая была, зря ты её бросил". Представляешь? Всю жизнь вас грызла, а тут вдруг... — он невесело усмехнулся. — И про Костю спрашивала. Я ей фотки показывал с твоей странички.
— Ты следил за моей страницей? — удивилась Наташа.
— Ну да, — он как-то смущённо пожал плечами. — Хотелось знать, как вы там. Без нас.
Наташа вдруг поймала себя на том, что сидит как на иголках. Ещё год назад она бы отдала всё, чтобы увидеть его таким — раскаявшимся, потерянным без неё. Мечтала, как он приползёт на коленях просить прощения. А теперь... теперь ей просто было его жалко.
— Костя скоро из школы придёт, — сказала она, глядя на часы. — Может, останешься? Обрадуется.
— Правда? — в его взгляде мелькнула надежда. — Не прогонит?
— Он скучает, Боря. Хоть и делает вид, что всё нормально. Мальчишке отец нужен.
Борис кивнул, сглотнув. Потом вдруг встал и подошёл к окну, отвернувшись.
— Наш, — глухо сказал он. — Вылитый ты. Упрямый, с характером.
Наташа смотрела на его ссутулившиеся плечи и думала, что жизнь — странная штука. Год назад она ненавидела его всей душой. Выла в подушку, проклинала, мечтала отомстить. А сейчас... сейчас просто хотелось, чтобы он не мучился.
— Борь, — она встала и подошла к нему, осторожно коснувшись плеча. — Знаешь, я давно уже не злюсь. И Костю ты не для галочки навещаешь, я вижу. Так что... спасибо за комнату, конечно, но, может, нам просто попробовать по-человечески общаться? Ради сына.
Он обернулся, и в его глазах стояли слёзы.
— Наташ, я всё просрал, да? — спросил он хрипло. — Всё, что было важно.
Она покачала головой, вздохнув.
— Мы оба наделали ошибок. Я тоже не ангел, знаешь. Закрылась в своих обидах, вечно усталая, недовольная...
— Да нет, ты... — начал он, но она перебила:
— Ладно, что теперь ворошить. Давай просто попробуем заново. Не как муж и жена, конечно. Но хотя бы как друзья. Ради Кости.
В дверном замке повернулся ключ — говорить было уже некогда. Послышался топот, и в кухню влетел запыхавшийся мальчишка со взъерошенными волосами.
— Мам, я... — он осёкся, увидев отца, и замер на пороге.
— Привет, сынок, — Борис неуверенно улыбнулся.
Костя смотрел на него во все глаза, не двигаясь с места. Потом перевёл взгляд на мать, словно спрашивая разрешения.
— Папа к нам в гости, — мягко сказала Наташа. — У него новости. И я как раз собиралась поставить жаркое в духовку. Поможешь мне?
Мальчик кивнул, всё ещё настороженный, но уже с проблеском интереса в глазах.
— А я... это... — Борис порылся в кармане и достал два билета. — В субботу на футбол, сходим? "Спартак" с "Динамо" играет.
Костины глаза загорелись, и Наташа вдруг поняла — всё будет хорошо. Не сразу, не легко, со срывами и обидами. Но они справятся. В конце концов, они уже прошли самое страшное.
За окном дождь постепенно утихал, и сквозь серые тучи пробивался робкий солнечный луч.