Молодожены Елена и Иван мечтали о независимости и уединении. Но когда нежданные гости разрушают их хрупкое счастье, перед ними встает мучительный выбор: сохранить свою свободу или принести её в жертву семейным узам?
Молодожены Елена и Иван мечтали о независимости и уединении. Но когда нежданные гости разрушают их хрупкое счастье, перед ними встает мучительный выбор: сохранить свою свободу или принести её в жертву семейным узам?
— А что если он просто не сможет выбрать? Что, если он слишком... добрый для такого выбора?
— Доброта тут ни при чём. Выбор делает не доброта, а смелость. Ему придётся решить — и очень скоро — кого он выбирает: свою новую семью или старую. И поверь, кем бы он ни был, он не сможет удержать обе.
Сквозь полуприкрытые жалюзи кабинета психолога просачивался тусклый октябрьский свет. На коричневом кожаном диване сидела фигура с поникшими плечами. Переплетённые на коленях пальцы нервно подрагивали.
— Мне кажется, я разрушила свою семью, — прошептала молодая женщина, глядя в пространство перед собой. — Просто не выдержала.
За столом напротив женщина средних лет в тёмно-синем костюме внимательно смотрела на посетительницу. В уголках её глаз собрались морщинки — следы многолетнего вслушивания в чужие истории.
— Давайте начнём с самого начала, Елена. Расскажите, когда всё это произошло?
***
Бархатное московское лето плавно перетекало в раннюю осень. На балконе маленькой однокомнатной квартиры на Шаболовке Елена расставляла горшки с петуниями, которые только что привезла из родительского дома.
— Эти цветы долго продержатся, — бережно поглаживая фиолетовые лепестки, произнесла она. — Мама сказала, что до самых заморозков будут радовать.
Внутри квартиры Иван распаковывал последнюю коробку с кухонной утварью. В квартирке, снятой всего неделю назад, ещё пахло свежей краской и чужой жизнью. Двадцать восемь квадратных метров казались молодожёнам настоящим дворцом после комнаты в общежитии МГУ, где Елена доучивалась последний курс факультета журналистики.
— Даже не верится, что у нас теперь своё жильё, — войдя с балкона, сказала она. — Пусть и съёмное.
Трёхмесячная совместная жизнь с родителями Елены далась Ивану нелегко. Работая водителем в службе доставки продуктов, он возвращался поздно и часто видел неодобрительные взгляды тестя.
— Главное — мы вместе, — ответил Иван, обнимая жену за плечи. — И никто не будет указывать, как нам жить.
От воспоминаний о бесконечных советах тёщи и косых взглядах тестя его передёрнуло. Три месяца под одной крышей с родителями Елены превратились для него в испытание силы воли.
— Завтра придут Максим с Олесей, помогут разобрать наши коробки, — улыбнулась Елена. — Представляешь, я даже нашла старую скатерть в «Икее» для нашего первого приёма гостей.
Нащупав в кармане джинсов маленькую бархатную коробочку, Иван загадочно улыбнулся. Завтра годовщина их знакомства, и он подготовил сюрприз — серебряное кольцо с крошечным аметистом, на которое копил три месяца, отказывая себе даже в обедах.
— Слушай, мы же совсем забыли позвонить твоим родителям и сообщить о переезде, — внезапно спохватилась Елена.
Телефонные звонки в деревню Маковка, что затерялась в лесах Рязанской области, были редким ритуалом. Родители Ивана, привыкшие к размеренной сельской жизни, не понимали городской суеты. Каждый их разговор сводился к одной теме: «Когда приедете?»
— Позвоню им завтра, — уклончиво ответил Иван. — Не хочу сегодня никаких «а зачем вам отдельно жить» и «у нас бы в деревне...».
За огромным окном кухни загорались вечерние огни Москвы. Иван смотрел, как Елена раскладывает по полкам новенькие тарелки из набора «Синяя птица», купленного на первую зарплату из ателье, куда она устроилась помощницей швеи.
На задворках сознания мелькнула мысль, что его родители не так просто отнесутся к известию о съёмной квартире. Особенно мать, Галина Петровна, считавшая, что молодые должны жить в семейном гнезде. Но сейчас, в этот момент хрупкого счастья, он отогнал эту мысль.
***
Утром следующего дня кухню заполнил запах жареных тостов и яичницы с беконом. Включив радио, Елена покачивалась в такт мелодии, накрывая на стол. На холодильнике красовался первый совместный магнитик — миниатюрная Эйфелева башня, привезённая другом Максимом из поездки.
— С каждым годом на наш холодильник будут добавляться новые страны, — мечтательно произнесла Елена, расставляя чашки.
Иван, целуя жену в макушку, вытащил из кармана маленькую коробочку:
— Это тебе. С годовщиной знакомства.
В серебряном кольце аметист поблёскивал точно таким же оттенком, как и петунии на балконе.
— Годовщина нашей встречи возле фонтана на ВДНХ, — голос Елены дрогнул. — Ты помнишь...
Звонок телефона прервал этот момент. Взглянув на экран, Иван нахмурился — звонила мать. Переглянувшись с Еленой, он всё-таки ответил.
— Добрый день, мам.
— День-то добрый, а вот сын не очень, — сразу начала Галина Петровна. — Две недели не звонил, не интересовался, живы мы тут или померли.
Усаживаясь за стол, Иван переключил телефон на громкую связь, чтобы Елена тоже слышала.
— Извини, мам, у нас тут много изменений. Мы переехали на съёмную квартиру.
На другом конце связи воцарилось молчание, затем раздался возмущённый голос:
— Это как же так? Без родительского благословения? Без совета? А деньги куда спускаете? На ветер?
Елена закатила глаза и отвернулась к окну.
— Мам, нам удобнее жить отдельно, — терпеливо объяснял сын. — Я работаю, Лена подрабатывает. Справляемся.
— Богдан! — крикнула мать кому-то в сторону. — Иди сюда, послушай, что твой сын удумал! Квартиру они снимают! Деньги на ветер выбрасывают!
Послышалась возня, и в трубке зазвучал низкий голос отца:
— Ну, здравствуй, сынок. Что там у вас стряслось?
— Ничего не стряслось, пап. Просто сняли квартиру, живём теперь отдельно.
— А адрес-то какой? — практично поинтересовался Богдан Андреевич.
Иван назвал адрес, отчего-то почувствовав лёгкую тревогу.
— Ну, хорошо, — неожиданно легко согласился отец. — Молодым нужно своё гнездо вить. Только Наде, сестре твоей, расстройство — она к тебе собиралась на выходные приехать, столицу посмотреть.
— Пусть приезжает, — поспешно сказал Иван. — Мы с радостью ей всё покажем.
Елена изумлённо подняла брови, но промолчала.
— Вот и славно, — подытожил отец. — Ждите гостей.
После звонка в кухне повисло молчание. Елена медленно размешивала сахар в чашке.
— Для Нади места хватит, — наконец произнёс Иван. — Можем надувной матрас достать.
— Надеюсь, она приедет одна, — осторожно заметила Елена.
В ответ Иван только пожал плечами.
***
День новоселья выдался солнечным. На тщательно застеленном праздничном столе красовался шведский пирог с семгой, приготовленный Олесей, и бутылка Кьянти от Максима.
— За новую крышу над головой! — поднял бокал Максим. — И за то, чтобы эта крепость была неприступна для тёщ, свекровей и прочих непрошеных родственников!
Дружный смех сопровождал этот тост. Только Иван заметно напрягся, но улыбнулся через силу.
— Лен, тебе надо кадку для фикуса купить, — говорила Олеся, рассматривая тесное пространство прихожей. — В «Твоем Доме» на Каширке видела отличные керамические горшки.
Дверной звонок прозвучал неожиданно резко. Переглянувшись с Иваном, Елена пошла открывать. На пороге стояла невысокая полная женщина в ярком платье с цветочным принтом, за ней виднелась фигура высокого мужчины и худенькой девушки.
— Вот они, голубки наши! — воскликнула женщина, протискиваясь в прихожую. — А мы вот решили сюрприз сделать!
Галина Петровна, мать Ивана, обняла остолбеневшую Елену и протиснулась в комнату. За ней последовали Богдан Андреевич с огромной сумкой и Надежда — младшая сестра Ивана, с рюкзаком и чемоданом.
— Мама? Папа? — Иван вскочил из-за стола. — Вы же не говорили, что...
— А чего говорить? — перебила его мать. — Решили навестить молодожёнов, помочь обустроиться. На недельку-другую приехали, сынок. Познакомиться поближе с твоей новой жизнью.
Максим с Олесей застыли с бокалами в руках, наблюдая эту сцену.
— Здравствуйте, — наконец опомнилась Елена. — Мы не ожидали...
— А кто ж ожидает свекровь с угощением? — засмеялась Галина Петровна, выкладывая из сумки банки с солениями. — Вот, грибочки мариновала, огурчики, помидорчики. И сальце домашнее привезла.
Богдан Андреевич, оглядев стол, хмыкнул:
— Вижу, гуляете. А мы вовремя. Есть место за столом для уставших путников?
Максим и Олеся спешно попрощались, сославшись на неотложные дела. Иван виновато развёл руками, провожая друзей. Когда дверь за ними закрылась, он повернулся к родителям:
— Мам, пап, вы должны были предупредить. У нас тут очень мало места.
Галина Петровна уже хозяйничала на кухне, переставляя посуду:
— Места всегда хватит для семьи. В тесноте, да не в обиде. Вот у нас в деревне дед Фрол с бабкой и пятерыми детьми в избушке двенадцать квадратов жили — и ничего, не жаловались.
Елена молча убирала со стола недопитое вино и остатки праздничной еды.
— У вас тут, конечно, крохотуля, — Надежда, презрительно оглядывая квартиру. — Зачем вообще снимать такую конуру? У родителей бы жили.
— У каких родителей? — не выдержала Елена. — У моих мы уже пожили. Теперь хотим сами, отдельно.
— Ой, да ладно тебе, невестушка, — отмахнулась свекровь. — Родители — они всегда помогут. Вон, мы сколько добра привезли!
Из сумок появлялись старые полотенца, застиранные простыни, потрёпанные книги, какие-то статуэтки. Елена с ужасом наблюдала, как Галина Петровна уверенно расставляет всё это по полкам и шкафам, не спрашивая разрешения.
— Спасибо, но нам нужно подумать, куда вас разместить, — дипломатически произнесла Елена.
В тесной одинокомнатной квартире на Шаболовке развернулось настоящее бедствие. Чемоданы и сумки нежданных гостей занимали половину пространства, а запах домашних солений перебивал тонкий аромат петуний с балкона.
— Так, сейчас решим с ночлегом, — деловито распоряжалась Галина Петровна, открывая шкафы без спроса. — Богдан с Надей займут диван, а мы с тобой, сынок, на полу поспим. Невестушка может на кухне пристроиться, там диванчик маленький.
За окном медленно гасли огни Москвы, а в крошечной квартирке словно образовалась чёрная дыра, затягивающая все надежды на независимость.
— Мама, это невозможно, — попытался возразить сын. — У нас двадцать восемь квадратов всего. Давайте мы вам гостиницу забронируем неподалёку?
Услышав это предложение, свекровь демонстративно охнула, прижав руку к груди:
— Выгоняешь мать родную? На гостиничные деньги мы бы месяц в деревне прожили! Нет уж, не для того я тебя растила, чтобы по гостиницам скитаться. В тесноте, да не в обиде!
На следующее утро выяснилось, что свободных полотенец на всех не хватает, а очередь в единственный санузел растянулась на час. Завтрак превратился в испытание терпения – Галина Петровна перекладывала продукты в холодильнике, критикуя каждую покупку Елены.
— Творог этот дорогущий, а пользы никакой, — приговаривала она, вынимая пачку фермерского продукта. — У меня домашний в три раза дешевле выходит.
К вечеру второго дня Елена почувствовала себя гостьей в собственном доме.
— Может, к моим родителям поедем на пару дней? — шепнула она Ивану, пока его мать отвлеклась на приготовление ужина. — Там хоть комнаты отдельные есть.
Уставший от напряжения Иван согласился без раздумий. Родители Елены жили в трёхкомнатной квартире в Измайлово, и перспектива иметь отдельную спальню казалась спасением.
На удивление, семейство Богдана Андреевича не стало возражать против переезда.
— А мы с вами поедем! — объявила Галина Петровна. — Заодно с родителями невестушки познакомимся по-человечески. Надо же наводить мосты между семьями.
К ужасу молодых, деревенские родственники собрали свои вещи в рекордные сроки. Через два часа все они уже ехали в такси к родителям Елены.
Родители Елены, предупреждённые о визите за полчаса до прибытия, встретили гостей с плохо скрываемым удивлением. Отец Елены, Михаил Степанович, профессор истории МГУ, вежливо пожал руку Богдану Андреевичу, но тревожный взгляд, брошенный на дочь, говорил о многом.
— Располагайтесь, — натянуто улыбнулась мать Елены, Вера Николаевна. — У нас есть гостевая комната для родителей Ивана, а Надежда может остаться с Еленой в её бывшей комнате.
Галина Петровна, оглядев квартиру, сразу взяла быка за рога:
— Какие у вас полы светлые, непрактичные. У нас в деревне тёмные доски – грязи не видно, и мыть реже приходится.
В первый же вечер деревенские гости переставили мебель на кухне «поудобнее» и развесили свои полотенца на "неправильно расположенных" крючках в ванной.
К утру третьего дня терпение хозяев начало иссякать. За завтраком Галина Петровна демонстративно переделывала блины, которые готовила Вера Николаевна.
— Такие толстые никто не ест, — приговаривала она, разбавляя тесто водой до жидкого состояния. — Сейчас покажу, как настоящие блинчики делаются.
Михаил Степанович, обнаружив, что его любимый костюм был «одолжен» Богданом Андреевичем для похода в магазин, едва сдержал рвущиеся наружу эмоции.
— Твой папаша хоть спрашивает, когда чужие вещи берёт? — шепнул он Ивану, натыкаясь на него в коридоре.
Кульминация наступила, когда Надежда без спроса примерила выпускное платье Елены и порвала подол.
— Да ладно тебе, невестка, — отмахнулась она от возмущений хозяйки. — Это же старьё, ты всё равно его не носишь.
За ужином Богдан Андреевич, изрядно выпив, начал громко рассуждать о бесполезности гуманитарного образования, глядя прямо на профессора истории.
— Земля кормит, а не книжки, — заявил он, стуча вилкой по столу. — Вот Ванька наш машину водит — реальное дело делает, продукты людям возит.
Михаил Степанович медленно отложил приборы, встал из-за стола и, обведя взглядом гостей, произнёс:
— Думаю, вашему визиту пора подходить к концу. Завтра у меня лекции в университете, и мне нужно готовиться. Благодарю за визит, но дальше придётся вам подыскать другое жильё.
Возмущённая Галина Петровна открыла рот, но Богдан Андреевич, неожиданно протрезвев, положил руку ей на плечо:
— Понимаем. Утром уедем.
После отъезда гостей Елена разрыдалась в объятиях матери:
— Я не знаю, как дальше с ними общаться. Они же душу вынимают своей «заботой».
На следующий день, с кругами под глазами, она сидела в приёмной психолога, нервно теребя обручальное кольцо на пальце. В коридоре ей улыбнулась девушка примерно её возраста.
— Тоже к Марине Викторовне? — спросила она. — У меня через час запись.
Разговорившись, они обнаружили пугающее сходство в своих историях.
— Моя свекровь три раза «случайно» заливала нашу квартиру, чтобы мы к ним переехали, — со смехом сквозь слёзы рассказывала новая знакомая. — А потом устроила мужу истерику со «скорой», когда он отказался переезжать к ним. «Сердечный приступ» как по расписанию случился.
Войдя в кабинет психолога, Елена села на коричневый кожаный диван. Пальцы нервно переплелись на коленях.
— Мне кажется, я разрушила свою семью, — прошептала она, глядя в пространство перед собой. — Просто не выдержала.
Внимательный взгляд психолога остановился на её лице:
— Давайте начнём с самого начала, Елена. Расскажите, когда всё это произошло?
Через открытые жалюзи кабинета психолога просачивался тусклый октябрьский свет. На столе между ними стояли песочные часы – символ времени, которое нужно, чтобы исцелить раны от токсичных семейных отношений.
По щекам Елены катились слёзы облегчения – она наконец решилась говорить о том, что её мучило долгие месяцы. А в кармане вибрировал телефон – Иван писал, что ждёт её после сеанса в кафе напротив. Сегодня они решали, как жить дальше – и уже без оглядки на чужие мнения.
«Семейная жизнь была бы очень приятной, если бы родились мы сиротами.» — Сэмюэл Батлер
Автор: Владимир Шорохов ©
📖 Также читайте: Одно твердое "нет" разрушило годами выстроенную иллюзию отцовской любви. Сможет ли короткая пощечина стать началом истинной самостоятельности для избалованной дочери, или пропасть между ними уже непреодолима? читайте рассказ...
📖 Также читайте: Ключи от прошлого