Мы с подругой перестали обсуждать внуков. Начали — себя. Обычно разговор шёл про школу, кашель, зубы, кружки.
А в этот раз — вдруг о туфлях. О губной помаде. И о том, куда бы мы поехали, если бы не были привязаны к повседневным заботам.
Раиса Сергеевна посмотрела на меня так, словно увидела впервые, а затем рассмеялась — звонко, молодо, как когда-то в юности, когда мы делили одну комнату в общежитии и мечтали о большом и светлом будущем. Сорок лет прошло с тех пор. И вот теперь, в свои шестьдесят пять, мы снова начали мечтать.
— Полина, мне кажется, мы слишком зациклились на своих детях и внуках, — произнесла Раиса, размешивая ложечкой сахар в чашке. — А как же мы сами?
Я промолчала, разглядывая её седые, аккуратно уложенные волосы. Моя подруга всегда была мудрее меня. А может быть, просто смелее.
***
В моей двухкомнатной квартире, доставшейся от родителей, было тихо и пусто. После того, как не стало моего мужа Павла Николаевича, который ушел три года назад, я привыкла к одиночеству.
Дети давно разъехались — дочь Надежда с мужем Алексеем и двумя детьми жила в соседнем районе, сын Михаил с семьёй — в другом городе. Я жила одна, и это меня устраивало. По крайней мере, так я себе говорила.
Звонок телефона прервал мои размышления.
— Мама, — голос Нади звучал встревоженно, — мы с Алёшей вынуждены уехать в командировку на неделю. Можно Саша и Даня поживут у тебя?
Я почувствовала, как внутри что-то сжалось. Внуки — это, конечно, радость, но целая неделя? В мои планы входил мастер-класс по живописи, о котором я мечтала месяцами, и встреча с Раисой Сергеевной в новом кафе.
— Надюша, а как же ваша няня? — осторожно спросила я.
— Мама, — в голосе дочери появились стальные нотки, — няня в отпуске. У тебя же свободное время, разве нет? Неужели тебе сложно побыть с внуками?
Я вздохнула. Действительно, чем я занята? Всего лишь своей жизнью. Но разве я имею на неё право?
— Конечно, привози, — сдалась я.
Когда я рассказала об этом Раисе Сергеевне, она нахмурилась.
— Полина, ты опять позволяешь им решать за тебя. Тебе шестьдесят пять, а не девяносто пять. У тебя есть право на свою жизнь.
— Но это же мои внуки, — попыталась возразить я.
— И что? — Раиса отодвинула чашку. — У меня тоже есть внуки. Но это не значит, что я должна отказываться от себя. Моя невестка Катя постоянно пытается сделать из меня бесплатную няньку, а сын Дима молчит, как партизан. Но я научилась говорить «нет».
Я посмотрела на подругу с уважением и легкой завистью. Раисе Сергеевне было легче — после того, как не стало ее мужа Николая Петровича, она продала их просторную квартиру. И купила себе маленькую однушку на окраине города.
Детям и внукам это не понравилось, но теперь у неё был финансовый запас и свобода. А я после ухода Павлика так и осталась в нашей квартире, окруженная воспоминаниями.
— Я боюсь их обидеть, — призналась я.
— А себя ты не боишься обидеть? — спросила Раиса, и этот вопрос застрял во мне, как заноза.
***
В понедельник Надя привезла детей. Саше было десять, Дане — семь. Прекрасный возраст, когда энергия бьёт через край.
— Мам, вот список их кружков и расписание, — Надя протянула мне лист бумаги. — Саша ходит на программирование по вторникам и четвергам, Даня — на плавание по средам и пятницам. Ещё у них английский онлайн...
Я пробежала глазами по списку. Моя неделя превращалась в марафон по детским секциям.
— А когда мне посещать мой мастер-класс? — вырвалось у меня.
Надя удивлённо приподняла брови.
— Какой ещё мастер-класс?
— По живописи. Я записалась месяц назад.
— Мама, — Надя закатила глаза, — тебе не кажется, что это несерьёзно? В твоём возрасте увлекаться живописью?
Я почувствовала, как щёки вспыхнули от обиды и возмущения.
— А когда, по-твоему, мне пора списать себя со счетов?
Надя посмотрела на меня с жалостью.
— Мама, не драматизируй. Просто переключись на внуков, им нужна твоя любовь и забота.
Когда она ушла, я долго стояла у окна. В голове звучали слова Раисы: «А себя ты не боишься обидеть?»
Вечером я позвонила Раисе Сергеевне.
— Что делать? У меня мастер-класс по живописи в среду, а у Дани плавание.
— Веди его на плавание, а потом на такси — и на свой мастер-класс, — решительно сказала Раиса. — Я могу посидеть с ним в холле, пока ты будешь рисовать.
— Но Надя...
— Полина, — в голосе подруги появилась твёрдость, — пора научиться уважать себя. Иначе никто не будет уважать тебя.
В среду мы с Даней поехали на плавание. Потом встретились с Раисой Сергеевной и отправились в художественную студию. Я рисовала закат над морем и чувствовала себя счастливой. Раиса сидела с Даней в соседней комнате, они играли в шахматы.
— Бабушка Поля, а ты здорово рисуешь! — сказал Даня, когда мы ехали домой. — А мама сказала, ты только щи варить умеешь...
Мне стало горько. Неужели дочь так меня воспринимает?
***
Следующие дни превратились в испытание. Я разрывалась между желанием быть «хорошей бабушкой» и потребностью в собственной жизни. Раиса Сергеевна поддерживала меня, но напряжение нарастало.
В четверг позвонила Надя.
— Мама, как дела? Дети не шалят?
— Всё хорошо, — ответила я и, набравшись смелости, добавила:
— Надя, я хотела сказать тебе, что в воскресенье у меня важная встреча. Мы с Раисой Сергеевной идём в театр.
— В воскресенье? — голос дочери мгновенно похолодел. — Но мы с Алёшей возвращаемся только в понедельник.
— Я знаю. Думаю, можно найти решение. Может, родители Алексея могли бы помочь? Вера Николаевна или Геннадий Михайлович?
— Мама! — возмущению Нади не было предела. — Ты серьёзно предлагаешь мне просить свекровь и свекра посидеть с детьми, потому что тебе в театр приспичило?
— Да, — твердо сказала я, — абсолютно серьёзно.
— Но ты же знаешь, что у Геннадия Михайловича проблемы с позвоночником, он даже с дивана встаёт с трудом! Какие дети? А Вера Николаевна вечно жалуется на давление и мигрени. В прошлый раз, когда мы оставили у неё детей на три часа, она потом неделю звонила и рассказывала, как ей было тяжело.
Наступила пауза.
— А почему всегда я? — спросила я тихо. — Почему вы с Алёшей считаете, что моё время менее ценно? Что я всегда должна быть готова подстроиться под ваши планы?
— Потому что... — Надя запнулась, — потому что ты никогда не отказывала раньше. С тобой проще.
— Раньше я никогда не позволяла себе иметь собственную жизнь, — закончила я за неё. — Всегда ставила ваши интересы выше своих. Но теперь я хочу попробовать жить иначе.
Надя бросила трубку, а я осталась стоять с телефоном в руке, ощущая странную смесь вины и гордости.
Вечером пришла смс: «Вера Николаевна заберёт детей в воскресенье утром». Ни «пожалуйста», ни «спасибо», просто сухая информация. Я улыбнулась — это была маленькая победа.
***
В воскресенье утром Вера Николаевна, невысокая энергичная женщина с жёстким взглядом, забрала внуков. Она едва поздоровалась со мной, всем своим видом демонстрируя неодобрение. Мне было неприятно, но я напомнила себе о словах Раисы: «Пора научиться уважать себя».
После театра мы с Раисой зашли в кафе. Она надела новое платье цвета бирюзы, которое удивительно гармонировало с её серебристыми волосами.
— Ты сегодня прекрасно выглядишь, — заметила я.
— Спасибо, — она улыбнулась. — Знаешь, я решила, что жизнь не заканчивается после шестидесяти. Вчера я купила билеты.
— Куда? — удивилась я.
— В Санкт-Петербург, на неделю.
Я замерла с чашкой в руке.
— А как же... твои?
— Дима недоволен, — спокойно ответила Раиса. — Сказал, что это блажь. Невестка покрутила пальцем у виска. Внуки расстроились, что не смогут приходить ко мне на выходных.
— И что ты им ответила?
— Что я тоже человек и имею право на жизнь. — Раиса отпила глоток чая. — Полина, поехали со мной.
Я замерла. В голове тут же возникли образы: возмущённая Надя, обиженные внуки, осуждающие родственники.
— Я... не знаю, — пробормотала я.
— Чего ты боишься? — Раиса внимательно посмотрела на меня. — Что тебя осудят? Или что ты позволишь себе быть счастливой?
В этот момент позвонила Надя.
— Мама, — начала она без приветствия, — мы с Алёшей всё-таки вернулись раньше. Я звонила тебе домой, но там никого не было.
— Мы в театре были, — ответила я, — а теперь вот, сидим в кафе, разговариваем.
— Вы тут развлекаетесь, а дети...
— С Верой Николаевной, как мы и договаривались, — спокойно закончила я.
— Мама, — Надя села за наш столик без приглашения, — мне нужно серьёзно поговорить с тобой. Мы с Алёшей думаем купить дачу. Нам нужна финансовая помощь.
Я удивлённо приподняла брови.
— И сколько вам нужно?
— Половина стоимости. — Надя назвала сумму, от которой у меня перехватило дыхание. — Это почти все твои сбережения, я знаю. Но это же для внуков, для семьи.
Раиса Сергеевна, слышала мой разговор с дочерью, нахмурилась. Но промолчала, предоставляя мне право решать самой.
— Надя, — я пыталась говорить спокойно, — эти деньги — всё, что у меня есть. Я копила их много лет.
— На что? — в голосе дочери прозвучало неприкрытое раздражение. — На путешествия в старости? На новые наряды? Мама, будь реалистом!
— На жизнь, — твердо сказала я. — На МОЮ жизнь.
— Ты отказываешь своим внукам в будущем? — глаза Нади наполнились слезами. — Как ты можешь быть такой эгоистичной?
— Надежда, — вмешалась Раиса Сергеевна, отобрав у меня мобильный, — не перекладывайте ответственность за ваше будущее на вашу мать. Она уже вырастила вас, дала образование, помогала с внуками.
— А вы вообще кто такая? — вспыхнула Надя. — Не вмешивайтесь в семейные дела!
— Я её подруга, — спокойно ответила Раиса, — и мне не нравится, как вы с ней разговариваете.
— Мама, либо ты даёшь нам деньги на дачу, либо... — она не закончила фразу, но в воздухе повис невысказанный ультиматум.
— Либо что? — тихо спросила я. — Ты лишишь меня права видеться с внуками? Перестанешь общаться со мной? Скажи, чем ты мне угрожаешь?
— Я не угрожаю, я... просто не понимаю, как ты можешь отказать своей семье.
— Я не отказываю семье, — моё решение уже созрело, — я отказываю тебе в праве распоряжаться моей жизнью и моими деньгами. Я не дам тебе сумму, которую ты просишь. Но я могу помочь с первым взносом, если вы решите взять ипотеку.
— Ты изменилась, мама, — наконец произнесла она, — и мне это не нравится.
— Я не изменилась, — возразила я, — я просто наконец-то начала уважать себя.
Надя бросила трубку.
Мы с Раисой Сергеевной сидели молча.
— Ты справилась, — наконец сказала она.
— С чем? — устало спросила я.
— С самым сложным в мире испытанием — научиться говорить «нет» тем, кого любишь, когда они просят слишком многого.
***
Прошла неделя. Надя не звонила. Я переживала, но старалась занять себя делами — ходила на живопись, встречалась с Раисой. Ночами я лежала без сна, мучаясь сомнениями: не переборщила ли я? Не слишком ли резко поговорила с дочерью?
В один из таких дней раздался звонок в дверь. На пороге стоял Алексей, муж Нади.
— Можно войти? — спросил он.
Я пропустила его в квартиру. Алексей был серьёзен и немного смущён.
— Полина Захаровна, я пришёл извиниться за Надю. Она... она не должна была так с вами разговаривать.
Я удивлённо посмотрела на зятя. Он всегда казался мне человеком мягким, почти безвольным.
— Спасибо, Алёша. Но извиняться должна Надя, не ты.
— Она слишком гордая, — он сел на край дивана. — Но она переживает. И дети скучают по вам.
— Я тоже скучаю, — честно призналась я.
— Насчёт дачи... — начал Алексей, — я уговорил Надю взять ипотеку. Мы справимся сами. Ваше предложение помочь с первым взносом... оно всё ещё в силе?
Я кивнула, чувствуя, как теплеет на сердце. Алексей поднялся.
— Спасибо. И ещё... Надя рассказала про вашу подругу, которая едет в Петербург. Вы... тоже поедете?
— Не знаю, — я пожала плечами, — ещё не решила.
— Поезжайте, — неожиданно сказал он. — Надя справится с детьми. Вы заслужили отдых.
Когда Алексей ушёл, я долго сидела у окна, глядя на закат. Потом достала телефон и набрала номер Раисы Сергеевны.
— Раиса, — сказала я, — я еду с тобой в Петербург.
— Ты уверена? — в её голосе слышалось волнение. — А как же Надя? Внуки?
— Они не маленькие, справятся без меня неделю. А я... я хочу увидеть мир. Хочу просыпаться и решать сама, чем заниматься сегодня.
— Отлично! — воскликнула Раиса. — Я только что купила новые туфли. Цвета заката. Красивые!
— Зато какая радость, — рассмеялась я.
***
Через две недели мы с Раисой Сергеевной стояли на Дворцовой площади. Она была в своих туфлях цвета заката и глаза её сияли молодым, задорным блеском.
— Знаешь, Полина, — сказала она, — я думаю, мы только начинаем жить по-настоящему.
— В шестьдесят пять лет? — усмехнулась я.
— А почему бы и нет? — подмигнула она. — Нам ведь никто не сказал, что поздно. Кроме нас самих.
Мы пошли дальше — две женщины не первой молодости, но с горящими глазами, готовые заново удивляться миру.
Я знала, что вернувшись домой, расскажу Наде и внукам не только о красотах Петербурга, но и покажу своим примером, как можно в любом возрасте начинать что-то новое. Иногда личный пример действует сильнее нравоучений.
Если история тронула, поразила или просто понравилась – можно сказать "спасибо" тут. Нажмите на кнопку ПОДДЕРЖАТЬ 👇🏻