Да, я одна. Да, некому петь "с днём рождения". Но я всё равно взяла самый красивый торт. С вишнями.
Потому что я заслужила — хотя бы кусочек внимания к себе.
***
Галина Николаевна поставила коробку на стол и тяжело опустилась на стул. Вздохнула. Вытянула ноги — гудят после похода в кондитерскую на другом конце района. Но оно того стоило. Там, пожалуй, лучшие торты в городе.
Квартира, которую она когда-то получила от завода теперь казалась слишком просторной. Три комнаты на одного человека — непозволительная роскошь, как постоянно напоминал сын Вася.
«Мама, ты могла бы разменять жильё на однушку и дать мне денег на первый взнос за ипотеку», — эта фраза преследовала её уже пять лет, с тех пор как Вася женился на Наташе.
Нет, даже больше — шесть с половиной. Они поженились в декабре, как раз перед Новым годом, а в феврале Вася впервые завёл разговор о квартире.
Ну нет. Сегодня я не буду думать об этом. Хватит.
Сегодня ей исполнилось шестьдесят пять. Юбилей. Хотя Галина Николаевна уже десят лет как на пенсии — ушла, как положено. А потом всё равно работала ещё два года в НИИ на полставки, пока не сократили при реорганизации.
Да и зачем? Зарплату давно платили копеечную, тем более после того, как завод перекупили москвичи.
Галина Николаевна достала из серванта красивую тарелку, ту самую, из чешского сервиза, подаренного мужем, Игнатом Петровичем, на двадцатилетие свадьбы.
Иронично, что через полгода после юбилея он собрал вещи и ушёл. «У нас разные представления о жизни, Галя», — только и сказал. Тарелка, выходит, пережила их брак.
Открыв коробку, она улыбнулась. Торт был именно таким, как хотелось — нежно-розовый крем, свежие вишни сверху. Продавщица в кондитерской посмотрела с каким-то непонятным выражением, когда Галина Николаевна объяснила, что праздновать будет одна.
Да и пусть. Разве в этом есть что-то постыдное? Как там говорят эти нынешние молодые... "Отпраздновать себя"? Вот и она себя отпразднует.
— С днём рождения, Галина Николаевна, — произнесла она вслух и усмехнулась. Получилось как-то нелепо и торжественно одновременно.
Телефон зазвонил так неожиданно, что она чуть не выронила вилку. На экране высветилось имя сына. Надо же — вспомнил. Само сердце ёкнуло.
— Да, Васенька, — голос предательски дрогнул от радости.
— Мама, ты дома? — в трубке слышался шум машин. — Мы с Наташей заедем через час. Нужно серьёзно поговорить.
— Сегодня? — она невольно взглянула на торт. — У меня сегодня...
— Да-да, знаю, день рождения, — перебил Вася, и в его голосе не было ни капли теплоты. — Поэтому и заедем. Есть разговор.
Связь прервалась прежде, чем она успела что-то ответить. Галина Николаевна осторожно положила телефон на стол. Что ж, будет семейное празднование.
Стоило достать ещё тарелки. Вполне возможно, что это первый день рождения за пять... нет, за семь лет, который она отметит не в одиночестве.
В последний раз они собирались, когда ей исполнилось пятьдесят восемь — Вася тогда ещё не был женат и привёл свою подружку, эту... как же её звали-то? Светлана? Нет, Софья. Точно, Софья.
Совсем другой типаж, чем Наташа — миниатюрная, весёлая. Потом они расстались. Интересно почему? Вася никогда не рассказывал.
Она поставила чайник. Торт надо было убрать в холодильник до их приезда, но рука не поднималась. Хотелось хоть кусочек попробовать прямо сейчас — в конце концов, её праздник. Ей шестьдесят пять.
Всё-таки удержалась. Спрятала торт, достала нарядную скатерть, начала накрывать на стол. Надо же! Сын с невесткой приедут. Может, с подарком.
Звонок в дверь раздался ровно через час и четырнадцать минут. Галина Николаевна открыла, стараясь унять дрожь в руках.
— Васенька! Наташа! Как я рада вас видеть!
Сын кивнул, неловко обнял мать и сразу прошёл в комнату. Наташа, его жена, высокая статная женщина с тяжёлой русой косой до пояса, протянула небольшой пакет.
— С праздником, Галина Николаевна.
— Спасибо, дорогая, проходи.
В пакете оказался шарф. Обычный шерстяной шарф серого цвета с коротенькой бахромой. Такой же серый, как весь февраль за окном. Было даже что-то символичное в этом совпадении. Галина Николаевна растроганно улыбнулась:
— Как мило, спасибо. Как раз под моё пальто подойдёт.
— Это на распродаже, — зачем-то уточнила Наташа, проходя на кухню. —— О, вы что-то готовили? Так празднично накрыто.
— Да, я собиралась отмечать, — Галина Николаевна почувствовала, как краснеет, словно её застали за чем-то неприличным. — Думала одна, но так хорошо, что вы приехали. Сейчас чайник поставлю и торт достану из холодильника.
— Уже шипит вроде, — Вася кивнул в сторону чайника.
Действительно, чайник уже вскипел и отключился. Странно, что она не услышала.
Вася выглядел напряжённым. Он сел за стол и барабанил пальцами по столешнице, явно не находя себе места. Под глазами тёмные круги, в уголках губ какая-то новая складка. Работа у него такая — вечно нервная, дёрганая.
— Мам, мы вот что хотели обсудить, — начал он, не дожидаясь, пока Галина Николаевна нарежет торт. — Ты помнишь, что мы с Наташей ищем жильё?
Галина Николаевна кивнула. Конечно, помнила. Сын и невестка снимали двухкомнатную квартиру в новостройке на окраине города. Вася работал менеджером в строительной компании, Наташа — бухгалтером. Денег на собственное жильё у них не было.
— Так вот, — он сделал глубокий вдох. — Мы подумали... ты живёшь одна в трёхкомнатной квартире. Тебе столько не нужно.
— Вася, мы уже обсуждали это, — мягко сказала Галина Николаевна, разливая чай. Кружка дрогнула в руке, чай пролился на скатерть. — Ох, извините.
— Ничего, — Наташа отодвинула свою кружку. — Галина Николаевна, вы только послушайте. У нас есть предложение.
— Я не хочу размениваться, — твёрдо сказала Галина Николаевна, промокая пятно от чая салфеткой. — Это моя квартира, мой дом. Я получила её от завода. Тут всё родное, понимаете?
— Вы могли бы переехать в однушку, — вмешалась Наташа. — А мы бы жили здесь. Или мы могли бы продать вашу квартиру и купить себе что-то побольше, подальше от центра. Там районы хорошие, зелёные. А вам бы нашли однокомнатную поближе к нам.
— Но я не хочу никуда переезжать, — Галина Николаевна постаралась, чтобы её голос звучал твёрдо. — Здесь вся моя жизнь. Поликлиника через дорогу, магазины рядом, Мария Степановна в соседнем подъезде — мы с ней уже сорок лет дружим... Куда я поеду? Зачем?
Она села, положила руки на стол.
— Мама, — Вася выглядел раздражённым. — Тебе шестьдесят пять. Сколько ты ещё проживёшь в этой квартире? Лет десять? Пятнадцать? А потом она станет моей по наследству. Так почему бы не решить жилищный вопрос сейчас? Зачем ждать?
Галина Николаевна застыла с чашкой в руке. Ей показалось, что она ослышалась. Её сын только что фактически отсчитал, сколько ей осталось жить. И назвал это «решением жилищного вопроса».
— Вася, — она аккуратно поставила чашку, боясь её выронить. — Это мой дом. Я здесь живу. И буду жить столько, сколько мне отмерено судьбой.
— Но это нерационально! — Наташа повысила голос. — Вы одна в трёх комнатах, а мы вдвоём в съёмной двушке платим пятьдесят пять тысяч каждый месяц. И скоро у нас будет ребёнок.
Галина Николаевна подняла глаза:
— Ребёнок? Вы ждёте ребёнка?
Наташа кивнула, машинально положив руку на живот.
— Четвёртый месяц.
— И вы мне не сказали? — Галина Николаевна почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. — Я буду бабушкой, а вы мне даже не сообщили?
Вася поморщился:
— Мы тебе сейчас говорим. И поэтому нам нужно решить с жильём. Съёмная квартира — это выброшенные деньги, а у тебя две комнаты пустуют.
— Они не пустуют, — твёрдо сказала Галина Николаевна. — Я в них живу. В одной — спальня, в другой — гостиная, в третьей... ну, там мои вещи. И я не хочу переезжать. Но я готова помогать вам с ребёнком. Могу посидеть с малышом, когда родится, можете ко мне привозить на дневной сон — у меня тихо.
— Нам не нужна нянька, — отрезала Наташа. — Нам нужна квартира.
— А мне нужен мой дом, — Галина Николаевна почувствовала, как внутри поднимается что-то горячее и сильное. — Это моя квартира, которую я заработала за тридцать лет на заводе. Я не собираюсь переезжать в однушку на окраине, чтобы вы могли продать мой дом.
Вася вскочил так резко, что чуть не опрокинул стул:
— А чем ты вообще думаешь, мать? Мы семья, у нас будет ребёнок, твой внук или внучка, между прочим! А ты цепляешься за стены!
— Я цепляюсь за СВОЙ дом, — Галина Николаевна тоже поднялась, чувствуя, как дрожат колени. — И я не позволю разговаривать со мной в таком тоне. Тем более в мой день рождения.
— Нам пора, — Наташа встала и взяла сумку. Красивая сумка, дорогая, наверное. Интересно, каким местом они собрались ипотеку платить, если на сумки деньги есть. — Вася, поехали.
— Да, поехали, — сын даже не взглянул на торт. — Мама, подумай над нашими словами. Это наследство всё равно достанется мне. Рано или поздно. Так почему бы не решить вопрос сейчас?
Галина Николаевна молча смотрела, как они уходят. Дверь хлопнула (Вася с детства так хлопал — никак не отучить было), и она осталась одна. С нетронутым тортом, остывающим чаем и чем-то разбитым в груди, что не имело названия.
***
Следующие дни прошли в каком-то оцепенении. Галина Николаевна бесцельно бродила по квартире, пытаясь осознать произошедшее. Неужели её сын, её кровиночка, фактически считает дни до того, как её не станет, чтобы получить квартиру? «Это моё наследство» — эти слова звенели в ушах, отдаваясь болью где-то глубоко внутри.
Торт так и остался несъеденным — выбросила на третий день, когда верхушка покрылась противной корочкой. Думала, пусть постоит — вдруг Вася одумается, придёт извиниться... Не пришёл.
***
На пятый день раздался звонок. Галина Николаевна нехотя взяла трубку, ожидая снова услышать Васю с его требованиями. Но на другом конце линии был совсем другой голос.
— Галя? Это Игнат. Игнат Петрович. Как поживаешь?
Её бывший муж. Отец Васи. Человек, который когда-то собрал вещи и ушёл искать «новую жизнь».
— Игнат? — она даже не сразу поняла, кто звонит. — Почему ты звонишь? Что-то случилось?
— Вася приезжал ко мне, — в голосе бывшего мужа слышалась усталость. — Рассказал про ваш разговор. Про квартиру. Про ребёнка.
— И что? — Галина Николаевна напряглась. — Ты тоже считаешь, что я должна отдать квартиру?
— Нет, Галя. Не считаю, — он помолчал. — Я думаю, что ты должна жить там, где тебе хорошо. Это твоя квартира, твой дом. Ты имеешь полное право там оставаться.
Она не верила своим ушам. Это точно Игнат? За эти годы они говорили от силы раз пять — и то по вопросам, связанным с сыном.
— Ты правда так считаешь?
— Да, — Игнат вздохнул. — Галя, я многое сделал неправильно. Тогда, давно... я ушёл, думая, что впереди ещё целая жизнь. Но знаешь, годы летят быстро. И в конце концов понимаешь, что важно было совсем другое.
— Зачем ты мне это говоришь, Игнат? — она присела на край дивана, поджав под себя ногу, как делала в молодости. — Что ты хочешь?
— Хочу извиниться, — голос бывшего мужа дрогнул. — За всё. И хочу помочь с Васей. Я поговорю с ним. Объясню, что так нельзя.
Галина Николаевна молчала, не зная, что ответить. Семнадцать лет обиды и боли не исчезают после одного телефонного разговора.
— Галя, можно я приеду? Просто поговорить.
— Ты всё ещё живёшь в том же районе? — спросила она внезапно.
— Нет, — он хмыкнул. — Переехал два года назад. Ближе к центру. Представляешь, мы теперь почти соседи —живу через три квартала от тебя.
Она закрыла глаза. В голове промелькнуло — а вдруг он специально поближе перебрался, чтобы... Да нет, глупости какие. Просто совпадение. В их возрасте уже не до романтики.
— Приезжай, — наконец сказала она. — В субботу, к трём. Адрес помнишь?
— Конечно, помню, — в его голосе послышалась улыбка. — Я помню всё, Галя.
***
В субботу ровно в три раздался звонок в дверь. Когда она открыла, на пороге стоял Игнат Петрович с небольшим букетом гвоздик. Он сильно изменился за эти годы — полностью поседел, располнел, на лице появились глубокие морщины. Но глаза остались те же — карие, с хитринкой.
— Здравствуй, Галя.
— Привет, Игнат. Проходи.
Он неловко переступил порог, огляделся по сторонам:
— А здесь почти ничего не изменилось.
— Зачем менять то, что и так хорошо? — она пожала плечами. — Разве что телевизор новый, да холодильник поменяла пару лет назад — старый совсем плох стал.
Они прошли на кухню. Та самая кухня, где когда-то он сказал: «У нас разные представления о жизни». Где она рыдала после его ухода. Где каждое утро выпивала чашку чая, глядя на пустой стул напротив.
« Это было так давно и одновременно как вчера,» — подумала Галина Николаевна.
— Чай будешь? — спросила она.
— Буду, — кивнул Игнат Петрович. — С лимоном, если есть.
— Есть лимон. А печенье будешь? У меня овсяное.
— Буду, — он улыбнулся. — Ты всегда умела печь самое вкусное овсяное печенье.
— Это не я пекла, — она хмыкнула. — Купила в магазине. Уже не те времена, когда я весь день на кухне проводила.
Она заварила чай, достала из холодильника лимон. Движения отточены годами, руки помнят, как нарезать тонкими дольками. Странно, как некоторые привычки сохраняются даже спустя столько лет.
— Галя, я говорил с Васей, — Игнат принял чашку. — Сказал ему, что он не прав. Что нельзя так давить на мать.
— И как он отреагировал?
— Сначала злился. Кричал, что тебе одной не нужна такая большая квартира. Что если бы я был нормальным отцом, то помог бы ему с жильём...
Галина Николаевна грустно улыбнулась:
— Он всегда был категоричным и вспыльчивым. Весь в тебя.
— Да, — Игнат Петрович покачал головой. — А знаешь, что самое смешное? Если бы он просто попросил помощи, я бы помог. Но это желание отобрать... Вот это мне не нравится.
— Ты? — Галина Николаевна удивлённо посмотрела на бывшего мужа. — А как же твоя... семья? Или ты один живёшь?
Игнат усмехнулся:
— Один уже семь лет. Мария ушла...
— Мария? — перебила Галина Николаевна. — А я думала, её звали Людмила. Та, с которой ты ушёл от меня.
— Люда была первой, — Игнат замялся. — Потом была Нина, потом — Мария.
— Ох, Игнат, — она не удержалась от смешка. — И со сколькими женщинами ты успел пожить за эти годы?
Он смутился:
— Всего с тремя. Но с Марией дольше всего — почти восемь лет. А потом у меня начались проблемы со здоровьем, и она ушла.
— Проблемы со здоровьем? — она невольно подалась вперёд.
— Ничего страшного, — он махнул рукой. — Сердце шалит, давление скачет. Стандартный набор для мужчины моего возраста. Но Марии было скучно с больным стариком. Ей всего пятьдесят два, она на четырнадцать лет моложе меня. Хочет жить, путешествовать.
Они помолчали. За окном сгущались сумерки, на кухне становилось темно. Галина Николаевна включила свет.
— Так о чём мы говорили? А, про Васю, — Игнат собрался с мыслями. — В общем, я предложил другой вариант. У меня есть сбережения. Честно скопил, — добавил он, увидев её взгляд. — Работал эти годы много. Деньги откладывал... на старость. Думал, с Марией путешествовать будем. А теперь сам не знаю, зачем они мне.
— И что ты предложил?
— Дать Васе деньги на первый взнос за ипотеку. Достаточно большую сумму, чтобы им было проще платить. Это будет их квартира, Галя. Не твоя, не моя — их собственная.
— И Вася согласился?
— Не сразу, — Игнат усмехнулся. — Знаешь, он действительно очень упрямый. Сказал, что это не решит их проблем полностью. Но потом согласился. Деньги — это деньги.
Галина Николаевна смотрела на бывшего мужа и не узнавала. Этот седой рассудительный человек мало напоминал вспыльчивого Игната, который хлопнул дверью семнадцать лет назад. Возраст всех меняет, что тут скажешь.
— Знаешь, — сказала Галина Николаевна после долгой паузы, — я не ожидала, что ты придёшь на помощь.
Игнат поднял глаза от чашки:
— Я много думал последние годы. О том, что оставил после себя. О том, что важно. — Он замолчал, подбирая слова. — Когда живёшь один, начинаешь понимать ценность семьи.
— Даже если семья уже не твоя?
— Вася всегда будет моим сыном. А ты...
Он не закончил фразу, и Галина Николаевна не стала переспрашивать. Вместо этого она налила ещё чаю.
— И всё же странно, что ты позвонил именно сейчас.
— Я давно хотел, — признался Игнат. — Думал – как ты там? С кем?
— Да ни с кем, — усмехнулась она. — Как видишь.
За окном стемнело окончательно. Звуки города стихли, только изредка проезжали машины. Два пожилых человека сидели на кухне, где когда-то были молоды, где кормили маленького Васю, где строили планы на будущее, которому не суждено было сбыться.
— Я тут недавно юбилей отмечала, — внезапно сказала Галина Николаевна.
— Шестьдесят пять? — Игнат кивнул. — Я помнил. Хотел позвонить, но не решился.
— А я торт купила, — она невесело засмеялась. — С вишнями. Выбросить пришлось.
— Жаль, — искренне сказал Игнат. — Я бы попробовал.
***
Через месяц Вася и Наташа нашли трёхкомнатную квартиру в новостройке. Игнат внёс первый взнос, как обещал. Сумма оказалась значительной — он действительно много работал все эти годы.
— Неужели ты правда отдал им все свои сбережения? — спросила Галина Николаевна, когда он рассказал ей об этом. Они теперь часто созванивались, иногда встречались — то в кафе неподалёку, то у неё дома.
— Не все, — улыбнулся Игнат. — На старость немного оставил. И тебе поможет, если что.
— Мне помощь не нужна, — она поджала губы. — Я сама справляюсь.
— Знаю. Ты всегда была самостоятельной.
Они замолчали. Неловкость между ними никуда не делась, но теперь она была другой — как между старыми знакомыми, которые внезапно осознали, что могут стать чем-то большим.
— Вася звонил утром, — сказала Галина Николаевна, меняя тему. — У них будет мальчик.
***
Когда родился маленький Петя, Галина Николаевна впервые за долгое время почувствовала себя действительно счастливой. Крошечный человечек с Васиными глазами и упрямым подбородком словно заполнил пустоту, которая годами росла у неё внутри.
Вася и Наташа постепенно оттаяли. Сначала просто привозили показать малыша, потом стали оставлять на пару часов.
— Я же говорила, что готова помогать с ребёнком, — сказала она Васе, когда тот приехал забирать сына. — Мне не трудно.
Вася неловко обнял мать:
— Ты лучшая бабушка на свете.
— А ты — хороший отец, — ответила она. — Лучше, чем был твой.
— Папа изменился, — неожиданно сказал Вася. — Он часто спрашивает о тебе.
Галина Николаевна промолчала, делая вид, что занята пеленанием внука. Пусть думает, что не заметила этого намёка.
В последние месяцы что-то изменилось между ней и бывшим мужем. Нет, они не стали снова парой, но появилось что-то новое — взаимопонимание, желание быть рядом. Игнат часто заходил, помогал с мелким ремонтом, иногда оставался на ужин.
— Мне хорошо с тобой, Галя, — сказал он как-то. — Уютно.
— Мне тоже, — призналась она после паузы.
***
В день рождения Галины Николаевны — шестьдесят шесть лет — в дверь позвонили. Она открыла и увидела Игната с огромной коробкой в руках.
— Торт! — улыбнулся он. — С вишнями. Как ты хотела в прошлом году.
Галина Николаевна рассмеялась:
— И как ты узнал?
— Ты сама рассказала. Я запомнил.
Он всегда помнил важные мелочи, и сейчас, спустя столько лет, это качество вдруг снова стало бесконечно ценным для неё.
Позже приехали Вася с Наташей и маленьким Петей. Дом наполнился голосами, смехом, звоном посуды.
— Знаешь, — сказал Игнат, когда они на минуту остались одни на кухне, — я каждый день благодарю судьбу, что мы снова встретились.
— Мы не встречались, — поправила его Галина Николаевна. — Ты позвонил.
— Но если бы не позвонил, встретились бы однажды на улице. Мы же соседи теперь.
— Возможно, — она улыбнулась. — Но я рада, что ты позвонил тогда.
Игнат осторожно обнял её за плечи:
— У нас разные представления о жизни, Галя. Но, кажется, с возрастом они стали ближе.
Она не ответила — просто прислонилась щекой к его плечу. За столько лет одиночества она научилась ценить присутствие близкого человека. Даже если этот человек когда-то причинил боль.
В гостиной громко засмеялся Вася, запищал Петя. ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЛАСЬ — не всегда такая, как планировалось, иногда запутанная и сложная, но настоящая.
— Пойдём к ним, — Галина Николаевна отстранилась. — Нас ждут.
— Да, — кивнул Игнат. — Нас ждут.
И в этом простом "нас" было больше, чем в долгих признаниях.
Если история тронула, поразила или просто понравилась – можно сказать "спасибо" тут. Нажмите на кнопку ПОДДЕРЖАТЬ 👇🏻