— Мам, а ты опять смотришь эту мелодраму? — Дочь Софья включила свет в гостиной и едва не споткнулась о табурет, невесть как очутившийся посреди комнаты. — Ты ж её уже раза три видела.
— А ты оставь маму в покое, — вступилась старшая сестра Кира, снимая плащ и аккуратно вешая его на стул. — Может, ей интересно наблюдать, как эта очередная «молодая и красивая» увела мужа у главной героини.
— Ха, сколько той красоты-то, — отмахнулась Людмила, не отводя взгляда от экрана. — Тут все мужчины на один манер: весь фильм на руках носят, а в конце уходят без шляпы и совести. Прям как в жизни.
Софья присела рядом и попыталась осторожно задёрнуть штору, чтобы на экран не падал свет:
— Мам, давай лучше поговорим. Ну сколько можно? Ты сама всё время повторяешь: «Мужья уходят, а дети остаются». Но, может, хватит уже держаться за нас, как за спасательный круг?
— А мне что, перестать вас любить? — Людмила подняла на неё ясные голубые глаза, вздохнула и нажала на паузу. — Я же не виню вас, просто… без вас мне пусто.
— Мама, да мы не про это! — вклинилась Кира и смягчилась. — Мы переживаем, что ты живёшь только нашими успехами и не думаешь о себе.
— Ладно, девушки, — примирительно вздохнула Людмила, чувствуя, как слегка покалывает в груди от этой щемящей правды. — Считаю, хватит меня журить. Вы сами что-нибудь предложите, чтобы мне тут не киснуть одной?
Кира с Софьей переглянулись и синхронно улыбнулись. Было очевидно, что у них есть какой-то план, который может встряхнуть их маму.
Сорок два года назад Людмила впервые собралась замуж — по большой, как она тогда думала, любви. Прожила с Андреем почти десять лет и родила старшую дочь. Потом он умотал «в свободное плавание» то ли в Европу, то ли в Индию: до сих пор Людмила смутно понимала, куда именно. Опомнилась она уже после, когда осталась с малышкой на руках и счетами за квартиру.
Второй брак продержался чуть дольше, и в нём родилась Софья. Павел казался надёжным, домашним: борщ любил и тапочки считал лучшим подарком к любому празднику. Но и он внезапно заявил, что ему «надо расширить горизонты» и переехать в центр — почему-то вместе с бывшей однокурсницей, с которой у него якобы «случайно всё закрутилось».
Третий муж, Артём, оказался человеком «возвышенного искусства»: оставлял по всей квартире свои эскизы и проекты, жарко клялся, что станет великим скульптором, а потом исчез вместе с мастерской и очередной «идеей века».
Теперь, когда Людмиле исполнилось пятьдесят два, её личная жизнь была одним большим прогулочным двором, из которого кавалеры уходили, не особо оглядываясь. Но зато у неё были две замечательные дочери, которые её обожали. Она действительно жила ради них, забывая порой, что сама тоже нуждается в радости, отдыхе и какой-никакой личной романтике.
Жила Людмила в старенькой двухкомнатной квартире на втором этаже хрущёвки. Пол скрипел под ногами, батареи шумели при первом включении отопления, а из окна открывался вид на голубятню во дворе. Сюда нередко заглядывала тётя Марина с нижнего этажа — любительница танцев, громкой музыки и сплетен про весь дом.
В тот день, когда обе дочери пришли в гости, Людмила успела накрыть на стол. В большой синей миске лежали оладьи, от которых шёл аппетитный пар, на плите стоял супчик с вермишелью, а в духовке дожидался своего часа яблочный пирог. Для неё это была привычная «программа по радушию». Но дочки, едва откусив по кусочку, принялись выговаривать, что, мол, мама всё время проводит дома в одиночестве или сидит у телевизора, и пора бы уже заняться чем-то ещё.
— Вот смотри, — выговорила Софья, смахивая крошки со стола. — Я сейчас учусь на дизайнера интерьеров и мне для курсовой надо как раз перепланировку условной квартиры придумать. Ну так давай твою возьмём!
Людмила чуть не поперхнулась чаем.
— Мою? Да что там придумывать? Две комнатушки, кухня восемь квадратов.
— Так в том и смысл, — заметила Кира. — Показать, как из небольшой квартиры сделать уютное и современное пространство. А заодно ты от телевизора отвлечёшься.
Людмила поёжилась, вспомнив, сколько сил она вложила в порядок и как привыкла к «расстановке» — вот этот потрёпанный пуфик только здесь смотрится органично, а если его переставить, всё будет не так. И всё-таки внутри что-то колыхнулось: может, именно перемены ей и нужны?
— Ну… можно попробовать, — cautiously согласилась она. — Но только без фанатизма, ладно?
— Без фанатизма, — с энтузиазмом кивнула Софья. — У нас бюджет ограниченный, зато есть университетские материалы. Сделаем косметический ремонт, купим пару ярких аксессуаров, и всё заиграет по-новому!
— А потом устроим домашнюю презентацию, — поддержала Кира, — Позовём соседей, друзей, тётю Марину. Одним словом, будет шумно и весело. А тебе точно будет чем заняться!
Людмила чувствовала, как в животе порхают бабочки — давно не было в её жизни ни шума, ни веселья, ни того чувства подъёма, когда затевается что-то новое. Но она всё ещё опасалась, что это её личное спокойствие придётся разменять на хаос.
Погрузившись в ремонт, Людмила быстро осознала, что никакого спокойствия ей не светит. Софья мерила рулеткой стены и окна, делала наброски на ноутбуке, обсуждая с Кирой цветовую гамму для кухни. Кира заказывала доставку краски и клейкой ленты, а ещё где-то раздобыла новое покрывало для дивана — ярко-жёлтое, чтобы «оживить» гостиную.
— Так, у нас будет акцентная стена вот здесь, — объясняла Софья, водя карандашом по схеме. — Сверху повесим кашпо с комнатными растениями, чтобы добавить зелени.
— Какое кашпо? — ахнула Людмила. — А если я буду задевать его головой, когда двигаюсь к полке с книгами?
— Не будешь, — хором воскликнули дочери. — Мы всё рассчитаем!
Людмила шумно выдохнула. Ей было странно и одновременно весело, что весь привычный мир вокруг перестраивается. Когда с кухни сняли дверцы шкафчиков и перекрасили их в бледно-оливковый цвет, она и вовсе ахнула: кухня будто расширилась, стала светлее.
Вдобавок в этот переполох зачастила и тётя Марина, не упускающая возможность ввернуть несколько своих «ценных» советов:
— Людочка, а поставь туда зеркальную плитку, чтобы кухня была больше в два раза на вид! Или на пол постели ковровую дорожку с розами…
— Тётя Марина, у нас тут всё по проекту, — учтиво отвечала Софья. — Но если хотите, приходите потом на презентацию, сами оцените результат.
— Оценю, конечно, — улыбалась соседка. — И возьму своего хореографа, у нас ведь как раз танцевальный вечер состоится. Может, и вам пригодится парочка па.
При слове «хореограф» Людмила нервно хихикнула, вспоминая, как тётя Марина уже пыталась её сосватать за одного «преподавателя фокстрота». Да уж, ещё одно «сватовство» ей сейчас ни к чему.
В один из дней, когда Кира и Софья затеяли выносить старый сервант в коридор, в подъезде послышался стук. Девочки, не справившись с тяжёлым предметом, постучали в дверь квартиры напротив, которая недавно была продана новому жильцу. Им открыл Михаил — мужчина лет сорока пяти с дружелюбной улыбкой и усталым взглядом человека, который недавно перевёз горы коробок.
— Здрасьте, извините, что с ходу просим о помощи, — начала Кира. — Мы тут… ремонт затеяли у мамы, а сервант старый очень тяжёлый. Не поможете подвинуть?
— Без проблем, — отозвался Михаил, накинул куртку и тотчас же помог.
Людмила вышла в коридор как раз в момент, когда Михаил нёс одну сторону серванта на плече, а её дочери командовали, куда поворачивать и как не задеть стены. Увидев хозяйку, мужчина улыбнулся:
— Вот, помогаю вашим девочкам. Знаете, они прирождённые строители: так уверенно всё делают, что я сам захотел к ним в бригаду записаться.
— Я бы их иногда и выгнала из бригады, — вздохнула Людмила. — Ну, шучу, конечно. Хотят преобразить моё жилище.
— Преобразить? Это интересно. Я увлекаюсь фотографией, могу сделать вам серию снимков «до и после».
— Ух ты, — отозвалась Софья, выныривая из-за серванта. — Это идеальная идея! Снимки мне пригодятся для портфолио.
Людмила лишь кивала, успевая одновременно чувствовать и благодарность, и смущение. Давно она не общалась с незнакомыми мужчинами в настолько дружелюбном ключе. Обычно её жизнь ограничивалась кратким «Здравствуйте» консьержу в магазине или «Сдачу не надо» водителю автобуса.
Таким образом, в ремонтной команде появился ещё один участник — Михаил, который пообещал на финальной стадии презентации сделать яркие фотокадры.
Когда пришло время финальных штрихов, в квартире стоял жизнерадостный беспорядок: повсюду валялись рулоны обоев, баночки с краской, кисточки, разнокалиберные пакеты. Оказалось, что с перекрашенными дверцами шкафов кухня стала выглядеть современно, а свежие шторы и покрывало преобразили гостиную. Людмила впервые за много лет заходила в комнаты и не узнавала их — это было радостно и странно одновременно.
— Мам, завтра проведём «открытие»! — объявила Софья. — Пригласим гостей, будем всех угощать твоим яблочным пирогом и показывать, что мы тут натворили.
— Натворили — громко сказано, — смеясь, поправила Людмила. — Ну ладно, зовите кого хотите.
На следующий день все пришли: и Михаил с фотоаппаратом, и тётя Марина с тем самым хореографом — бодрым и подвижным мужчиной лет семидесяти, и пара соседей, решивших поглазеть на «такое чудо». Кира носила чашки с чаем и укладывала на тарелочки пирог, Софья бегала с блокнотом и объясняла свой дизайн-проект, а Людмила, хоть и чувствовала лёгкую растерянность от внезапного шума, в глубине души ликовала. Ведь всё это происходило в её доме, который так ожил.
— Давайте сделаем несколько кадров, — предложил Михаил, настраивая камеру. — Людмила, встаньте вот тут, рядом с дочерьми. На фоне этой замечательной стены с постерами и зеленью.
— Ой, — смущённо вымолвила она и машинально поправила прядь волос. — Я не особо фотогеничная.
— Да бросьте, у вас улыбка лучезарная.
Она невольно улыбнулась — и щёлкнула вспышка. В следующее мгновение Людмила услышала смех и осознала, что ей невероятно приятно внимание этого мужчины. Ничего особенного — просто тёплый, спокойный разговор, дружеское участие, взгляды, которые говорят, что он интересуется её мнением.
Когда съёмки завершились и тётя Марина внезапно поставила музыку на телефоне, в комнате завязалась мини-вечеринка. Хореограф, на удивление, знал кучу ретро-мелодий, и гости начали пританцовывать, а кто-то даже притопывать ногой в такт.
— Людочка, ну-ка, давай к нам! — позвала тётя Марина, грозя пальцем.
— Я уже три раза танцевала на вашей вечеринке, — кокетливо отшутилась Людмила. — Боюсь, ноги не те.
— Ноги в норме, я вижу, — улыбнулся Михаил, ставя фотоаппарат на стол. — Может, «быстрый фокстрот»?
— Ну вы сговорились, что ли… — Людмила всплеснула руками, но её и вправду тянуло окунуться в эту живую атмосферу.
В итоге она позволила себя увлечь на импровизированный танцпол: пусть это было чуть неуклюже, зато весело. Память подсказывала, что в последний раз она вот так танцевала, наверное, лет десять назад, когда Софья оканчивала школу. Её плечи расслабились, в голове мелькнула мысль: «А, будь что будет!»
После танцев гости ещё немного посидели, а когда стали расходиться, в квартире вновь стало тихо. Но теперь эта тишина казалась приятной. Мебель стояла по-новому, стены были светлыми, а Людмила чувствовала себя обновлённой.
— Мам, ну что, тебе понравился праздник? — спросила Кира, складывая посуду в раковину.
— Очень. И сам ремонт, и вы, мои девочки, и… — Она хотела добавить что-то про Михаилa, но осеклась.
Софья улыбнулась:
— Я заметила, что тебе с ним было интересно общаться. Чего бояться-то? Может, это и есть шанс.
— Какой шанс? У меня уже трое в анамнезе… — смущённо вздохнула Людмила.
— Ну и что? — пожала плечами Кира. — Люди разные, судьбы разные.
Людмила промолчала, но в глубине души вдруг согласилась со старшей дочерью. Необязательно бросаться в романтику, но и закрываться не стоит. Может, в жизни ещё случатся приятные сюрпризы.
Через неделю ей на почту пришла ссылка от Михаила: фотоальбом «До и после. Квартира Людмилы». Она пролистала снимки: старая кухня с облупившейся краской и уже новая — оливковая, стильная; пустая гостиная с потёртым диваном и та же гостиная — с новыми шторами и уютным ковриком на полу. Но больше всего её зацепили кадры, где она сама смеётся, держит веник или примеряет в шутку дочерин строительный шлем.
«Изменения в пространстве меняют нас самих. Мы начинаем замечать новые краски не только вокруг, но и в душе.»
Эта мысль врезалась в память. Людмила закрыла ноутбук и оглядела комнату. Да, мужья уходили, а дети оставались. Но теперь, глядя на всё это обновлённое пространство, она осознала, что есть ещё кое-кто, ради кого она может и должна жить: она сама. И, если судьба решит подарить ей новые встречи — почему нет?
С тихой улыбкой на губах, она сделала себе чашку травяного чая, присела в своё переобустроенное кресло у окна и посмотрела на двор, где голуби хлопали крыльями и пугали местных котов. Впервые за долгое время ей было хорошо — легко и радостно, как после дождя на свежем воздухе.
Людмила поняла: её жизнь только начинается, во всяком случае — новая, светлая глава. И она была готова попробовать жить не только ради детей, но и ради себя.
НАШ ЮМОРИСТИЧЕСКИЙ - ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ.