- «Я тебе верю». Глава 75.
Лиза вышла на работу в серый осенний день, когда с неба падала крупа мелких снежных зёрен, которые, приближаясь к земле, превращались в колючие холодные капли. По зонтику шелестела невнятная взвесь, размывающая промозглую улицу на серые пятна.
Они шли с Эдиком под руку, дружно лавируя между лужами. Несмотря на то, что пара тесно прижималась друг к другу, у мужа намок левый рукав, выступающий за края тёмного зонта, а у Лизы - правый. На проходной они попрощались, договорившись встретиться в столовой, в обед.
Молодая женщина входила в серое здание с гулко бьющимся сердцем. Внутри ничего не поменялось, кроме содержимого нескольких табличек в одинаковых золотых рамках. Она вспоминала, как впервые переступила этот порог, как сбивалось от волнения её дыхание. Какой суровой показалась ей Оленька, вбивающая сомнения в сердце Лизы каждым своим шагом опасно острых шпилек. Лиза распахнула дверь в большой светлый кабинет. Она сразу почувствовала особенный запах помещения, говоривший о том, что здесь работают много разных женщин, овеянных ароматом духов и приносящих сюда каждый день размытые воспоминания о своём доме. Лёгкое послевкусие кофе, чая, пачки только что распечатанной белоснежной бумаги «Снегурочка», которой так же легко порезаться, как опасной бритвой. Молодая женщина вдохнула знакомый воздух полной грудью, впуская его в себя, готовясь стать частью огромного единого организма.
- Здравствуйте! - громко сказала она, и сотрудницы разом обратили на неё внимание. Некоторые уже сидели за компьютерами, некоторые за бланками первичной документации, кто-то переобувался в удобные разношенные туфли без каблука, поставив рядом лакированные лодочки на случай, если вызовут к начальству.
- Здравствуйте! С выходом, Елизавета Николаевна! Доброе утро, - приветливые голоса прокатились по рядам.
Соседка Лизы, Ирина Валентиновна, кивнула головой, приветствуя её. Плотно сжатые губы и глаза, избегающие смотреть на неё, говорили, что женщина не очень рада появлению декретницы.
- Как же это Вы на работу решили выйти? Ребёнка на кого оставили, молодая мамаша?
- Не волнуйтесь, Ирина Валентиновна, за ребёнком есть кому присмотреть, - Лиза выдвинула верхний ящик тумбочки, что бы посмотреть, что осталось в ней.
Быстро пробежав глазами, она подошла к шкафу, собрала необходимые канцелярские принадлежности и записала их в ведомость выдачи.
В папках был порядок, как и во время её работы. Копии сданных отчётов лежали в хронологическом порядке, датированные и заверенные подписью Ольги Павловны.
Из-под клавиатуры виднелся белый край листка. Лиза взяла его и увидела номер телефона и имя, Сергей. Долго думать не пришлось. Зоркий взгляд соседки опередил Лизин вопрос:
- Это мужчина вместо Вас работал. Симпатичный, между прочим. Вот, оставил, на всякий случай. Сказал, что пароль на компьютере такой же, какой при Вас был.
Лиза кивнула, ничего не сказав. Ей не хотелось тратить время на обсуждение привлекательного мужчины и его навыки общения с женским коллективом, коих неизбежно бы коснулось дальнейшее обсуждение.
- Что же, не буду отвлекать. Конечно, Вы ведь сейчас будете очень заняты. Наверное, это непросто, такой объём работы за полдня успевать. Не каждая сможет. Тем более, кормящая женщина, которая на работе только о пелёнках своих и переживает.
Лиза понимающе улыбнулась. Она предвидела такое поведение соседки, и была абсолютно готова к нему.
- Не хотелось бы Вас разочаровывать, Ирина Валентиновна, но я не смогу выполнить объём, запланированный на восьмичасовой рабочий день. Буду выполнять самое необходимое, и поэтому получать только половину зарплаты. Так что предприятие не понесёт больших убытков из-за выхода одной кормящей матери.
Соседка улыбнулась, будто наступила босой нагой на колючку кактуса, и принялась перекладывать документы на своём столе. Лизе и правда хотелось успеть сделать побольше. Она старалась быть внимательной и собранной. Но мысли сами собой уносились домой, к Сашеньке, к свекрови. А вдруг сын сейчас плачет? Вдруг Наталья Анатольевна не досмотрела за ним? Молодая женщина сама себя уговаривала: ведь свекровь работает воспитателем в детском саду, она наверняка лучше разбирается в детях и в уходе за ними. Да и Эдика вон каким хорошим вырастила. Лиза закрывала глаза на секунду, снова повторяя про себя «Ты зря волнуешься, успокойся.»
Эдик тем временем патрулировал территорию комбината. Лёха снова получил кредит доверия от человека, которого называл своим лучшим другом. Его семья тем временем ещё не «сидела на диете», благо, холодильник был забит. Парень не планировал надолго завязывать поясок потуже, и ждал, как терпеливый охотник, когда Эдик ослабит хватку верного сторожевого пса.
Из-за этого разные мысли крутились в голове Алёшки. Например, о живущей по соседству матери.
- Мам, привет. Я войду? - Алёшка, не дожидаясь ответа, скинул с ног модные кроссовки из натуральной кожи.
- Конечно, проходи, сыночек, - мать странно шмыгнула носом.
Парень вошёл в зал, и увидел маму, сидящую, отвернувшись, у окна.
- Ты что, заболела? Я же просил, ну стукани ты в дверь, на одной площадке живём!
Антонина Фёдоровна повернулась к сыну. Заплаканные отёкшие глаза превратились в щёлочки, нос распух и покраснел.
- Что случилось? - голос сына был глухим и тревожным.
- Тебе не стоит об этом знать, Алёшенька. Я как-нибудь сама с этим разберусь, - клетчатый носовой платок осторожно прикоснулся к воспалённым векам.
- Подожди, я сейчас тебе капли глазные принесу, от старой работы ещё остались. А потом поговорим, - сын быстро вышел, чтобы вернуться через минуту. - Давай я тебе закапаю. Так, смотри наверх, молодец, - мягко похвалил он мать. - Успокоительное на кухне?
Мать кивнула, часто моргая от щипавших глаза капель. На кухне стояла опустошённая на треть матовая бу тылка «Наполеона» и кофейная чашечка, похожая на распустившийся бутон кристально - белого тюльпана.
- Дело труба? - спросил он мать, возвращаясь с разведённой водой валерьянкой.
- Труба, сынок. Мне, наверное, нельзя сейчас это, - она посмотрела на Алёшу снизу вверх. - Ну, ты видел, я уже другого накапала себе, - женщина горько усмехнулась.
- Ну и как, полегчало? - сын смотрел на серо-пепельные волосы матери, жалкими прядями обрамлявшие худое лицо.
- Не берёт, - разочарованно покачала головой она.
Алёшка поставил невыпитое успокоительное на журнальный столик, украшенный салфеткой с деревенской вышивкой.
- Мама, рассказывай уже. Я всё равно не уйду, пока не узнаю! - сын был настроен решительно.
Он сел на сложенный диван-книжку, откинулся назад, раскинув руки по верху мягкой спинки, подтверждая серьёзность своих намерений.
- Ну... не томи!
- Наверное, я работу потеряю, - мать по привычке потёрла переносицу, на которой сейчас не было очков. - Возможно, под суд пойду, - женщина судорожно вздохнула, будто воздух не мог заполнить её нуждающиеся лёгкие.
- Подожди, не так быстро, - сын подался ей навстречу, готовясь внимательно слушать.
- Директор... он, похоже, в сговоре со снабженцем был... Не знаю точно, как так получилось. В тот период, когда директор официально в отпуске был, я была назначена исполняющим обязанности. Были накладные на поставку, и счета-фактуры. Я перевела денежные средства. А потом оказалось, что такой фирмы не существует, - женщина посмотрела на сына так, будто он сомневался в её невиновности. - То есть, она была, но в день получения денежных средств она прекратила свою деятельность.
Алёшка почесал затылок:
- Всё же ясно, как божий день, мам! Давай мне контакты снабженца и директора вашего. Посмотрим ещё, кто куда сядет, и кто за что платить будет, - он встал и принёс чёрную дамскую сумочку Антонины Фёдоровны. - Записная книжка здесь у тебя?
- Алёша, не надо. Очень тебя прошу. Не связывайся с ними! - красные глаза взрослой женщины снова наполнились слезами.
Сын присел на пол рядом с креслом матери, чтобы быть к ней поближе.
- Мам, так нельзя. Ты у меня одна, - он почувствовал тепло материнской ладони, опустившейся на его коротко остриженную соломенную голову.
- Я прошу тебя, сыночек, и ты у меня один. Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
- Много денег ушло? - сын хотел знать подробности происшествия.
- Много, - женщина опустила голову.
- Давай, мам, до завтра подумаем, - Алёшка потёр внезапно занывшие виски. - Ты на работу завтра пойдёшь?
- Пойду, Алёшенька, куда ж я денусь? - раздавленным голосом подтвердила мать.
- Я завтра вечером зайду. Должен быть выход. Надо в полицию заявление написать. Есть органы, есть юристы...
Под пристальным взглядом матери Алёшка вспомнил поддельные накладные на вывоз металла, тепло купюр, всунутых ему горячей рукой завгара. Он, сидя на жёлто-коричневом ковре, состоящем из множества связанных нитей, будто пытался распутать свою запутавшуюся во множестве обстоятельств, жизнь.
В обед в столовой Алёшка сел отдельно от друга, радостно поприветствовав его жену.
- Лиза! Да ты полна сюрпризов! Эдька ничего не говорил, что ты уже выходишь! - он искренне улыбнулся.
- Да, так внезапно всё произошло, - Лиза приподняла правую бровь. - Жене привет передавай. Кстати, как малыш?
- Всё в порядке, спасибо. Обязательно передам. Не буду вам мешать, ребята. Приятного аппетита! - он прошёл в дальний конец столовой.
Закинув наспех обед, подобрав остатки ароматного гуляша чёрной коркой ржаного хлеба, запил компотом. Быстрым широким шагом Алёшка направлялся к гаражам, где в отделённом перегородкой помещением сидел завгар.
- Здорово, Антоныч! -Алёшка прямо смотрел на пожилого мужчину, не отводя взгляда.
- Ты чего, парень, плохо спал? Вид у тебя больно не здоровый, - криво ухмыльнулся завгар.
- Наоборот, я сегодня только выздоровел, вернее, вчера.
- Пришёл сказать, что друг твой поостыл? Можно это, - Антоныч присвистнул, кивнув головой в сторону.
- Нет, Антоныч. Я пришёл сказать, что больше таким не занимаюсь. И тебе не советую, - Алёшка отряхнул ладони одна о другую, будто сбрасывая налипшую грязь.
Завгар широко улыбнулся, задрав седую голову:
- Ах ты, щено-о-ок! Решил мне советы давать? Да знаешь ли ты, сколько я таких сосун ков, как ты, на своём веку повидал? - он медленно вставал со стула, сжимая не по возрасту крепкие кулаки. - Думаешь, без тебя мельница крутиться перестанет? - он двинулся к парню.
Алёшка стоял на месте. Он раздвинул ноги пошире, и чуть склонил голову, готовясь встать в боксёрскую стойку.
- Попробуй только машину не выпусти. Всё всплывёт, что мы вместе вытащили с этой золотой ямы. У меня записано всё, между прочим, - он угрожающе вытянул указательный палец и ткнул им парня в грудь. - Никому бы такого врага не пожелал, как я. Подумай сто раз, прежде чем со мной связаться, - он так больно ткнул Алёшку, что тот невольно отступил на шаг назад.
- Слушай, Антоныч, я с тобой не ругаться пришёл. И не драться, - парень сунул руки в карманы чёрных форменных брюк. - Хочешь делать свои делишки - попробуй. Но знай, я тебе спуску не дам. На этом и разойдёмся. Бывай, Сергей Антоныч,- Алёшка вышел на свет из полумрака, наполненного запахами соляры и машинного масла. Он вздохнул воздух работающего на полную мощность комбината, и почувствовал себя спокойнее и счастливее.
- Алька! Алька! Где ты? - шёпотом позвал он жену, вернувшись после смены домой.
Жена выглянула из кухни в длинный коридор, взбила руками волосы и направилась к мужу походкой манекенщицы, чрезмерно усиленно двигая бёдрами. Алёшка зажмурил глаза, будто ему было больно смотреть на такую красоту. Оба довольно хмыкнули.
- Я здесь, муженёк, - она стащила с мужа вязаную шапку. - Раздевайся скорее, - она потащила язычок молнии вниз.
Просить Алёшку долго не пришлось. Скинув куртку, он повесил её в шкаф, сунул шапку и перчатки в рукав.
- Эдька как?
- Хорошо. С кубиками сидит. С теми, который ты в последний раз купил, - оба родителя заглянули в комнату, где сидя на ковре, пухлощёкий мальчик пытался сложить непослушные кубики в деревянную коробку.
- Эди-и-ик... - позвал его отец.
Ребёнок повернул голову, украшенную мягкими льняными завитками, и посмотрел на отца широко раскрытыми голубыми глазами. Упираясь ручками в ковёр, он выпрямил толстенькие ножки, чтобы затем старательно приподнять туловище.
- Иди сюда, иди к папе... - протянутые руки Алёшки перебирали пальцами, приманивая малыша к себе. - Как мы хорошо ходим, какие мы молодцы... - приговаривал отец, не переставая улыбаться.
Аля смотрела то на мужа, то на сына. После того, как сыну исполнился годик, ей и правда стало легче. Эдик хорошо спал в обеденный сон, более-менее соблюдался режим дня. Молоко почти пропало, и молодая женщина чувствовала, что отнимать от груди будет не так уж сложно, как об этом говорят во дворе «бывалые» матери. Аля просыпалась утром с мыслью о том, сто сегодня она точно изменит свою жизнь. Что именно сегодня начнёт себя ограничивать в еде. Что сделает эту чёр тову зарядку, ну, или хотя бы, десять приседаний. Но, завтракая вместе с мужем, попадала снова в страшный капкан «быстроедения». Лёшка ел быстро, как-то сноровисто, будто его ждёт во дворе заведённый комбайн или запряжённый конь. Ложка за ложкой мелькали, совершая короткий путь от тарелки до рта. И Аля, не глядя на мужа, невольно повторяла ритм его движений. Когда, проводив Лёшу и чмокнув его в щёку, она входила на кухню, чтобы прибраться после завтрака, то понимала, насколько голодна. Тяжело вздохнув, она второй раз за утро ставила чайник на плиту. Разбивала яйцо, добавляла сахар и щепотку соли, чтобы пожарить круглые ароматные кусочки батона и съесть их с удовольствием, не спеша, запивая горячим ароматным чаем.
Семья сидела на кухне, попивая кофе. Маленький Эдик сидел на коленях у отца.
- Посади его в манежик, обольёшь ещё, - волновалась мать.
- А вот ты сама хотела бы в манежике посидеть, когда мы с Эдькой, как белые люди, за столом ? - угрожающе - шутливым тоном спросил Лёшка.
- Смотри у меня, папа, если что, пеняй на себя!
- Ой, боюсь, боюсь! Что, сынок, мы боимся маму? - спросил он у сына.
- Ма-му - неуверенно повторил маленький Эдик, возя продолговатой баранкой по клеёнчатой скатерти.
Отец открыл рот, чтобы поздравить Алю с первым словом ребёнка, но она предупреждающе покачала головой из стороны в сторону.
- Я читала, что бурная реакция может напугать ребёнка, и он долго не будет говорить, - нараспев, неспешно сказала молодая женщина.
- Всё равно я тебя поздравляю, - так же напевно проговорил Лёшка, погладив мягкие кудрявые волосёнки на голове сына. - представляешь, Эдькина Лиза на работу сегодня вышла.
- М-м-м, - кивнув головой, промычала жена. - Ну, и как она?
- В каком смысле? - непонимающе спросил Лёшка.
- Выглядит как? Вообще? Не потолстела? Не похудела?
- Да кто её знает... Я никогда особенно к ней и не приглядывался. У меня ты есть, я к тебе вот приглядываюсь. Какая ты у меня аппетитная стала, - он шутливо ущипнул её за бок, нависший над известной принадлежностью женского туалета.
Глаза Али грозно сверкнули, она тревожно закусила нижнюю губу. Женщина готова была засыпать обвинениями мужа, который, как оказалось, очень даже замечает и одобряет её полноту. Она залпом выпила оставшийся кофе, не притронувшись к бутерброду с маслом и колбасой.
- А бутерброд? - спросил Алёшка.
- Доешь сам, что-то аппетит пропал, - Аля встала. - Я приду сейчас. Посиди с Эдиком, пожалуйста.
Алёшка в один присест затолкал смачный бутерброд в рот, и , прожевав наполовину, запил крепким кофе.
Жена вошла в комнату, и замерла напротив старенького шифоньера. Она открыла дверцу, за которой прятались её наряды из «добеременной» эпохи. Аля осторожно сняла с плечиков синее трикотажное платье и приложила к своему телу. Ответ женщина знала заранее, но всё-таки решила идти до конца. Сняла халат, и натянула трикотаж. Аля смотрела в зеркало, закреплённое на внутренней стороне дверцы. Синее платье тесно облегало гусеницу, разделённую перегородками из бельевых резинок нижнего белья. Женщина взяла в руки нависающий фартук живота, который, казалось, жил отдельной жизнью. Аля поняла, что «диетическое» сегодня началось с новости о работающей Лизе.
- Продолжение следует.
- Путеводитель здесь.