Как не сплела искусно кружева лжи Мария, выставив своего бывшего мужа в неприглядном свете перед Сергеем. Но у неё всё же были опасения: “Вдруг да встретятся они здесь в Виноградовке, и Сергей сгоряча затеет с ним ссору”, размышляла она после того разговора в саду. Поэтому и решила обезопаситься, уговорила перебраться жить на кордон.
— Сейчас лето, там знаешь как хорошо, — говорила она ночами, прижимаясь к его плечу, — и там мы будим совсем одни, хоть голышом ходи, никто не помешает.
— Маш, ну ты же видела в каком состоянии дом, — лениво возражал Сергей.
— Ничего страшного, — отвечала она, — дня за два мы быстро там порядок наведём. Я знаешь какой уют устрою.
— А что тебе на кордон вдруг так приспичило? — Сергей покосился на неё с подозрением.
— Просто хочу чтобы мы только вдвоём были, так все надоели, тишины и покоя душа просит.
— Что же давай поживём на кордоне, — дал он своё согласие, — только учти, будем сидеть без электричества, генератор сломался, и когда починят неизвестно, Гаврилыч говори что он такой старый, на него и запчастей толком нет.
— Ну и что, — смеялась довольная Мария, — меня этим не испугаешь. Забыл что ли, я в деревне родилась, и почти всё время живу тут. Керосиновая лампа нам в помощь, а то и она не понадобиться, для любви свет не нужен.
Всё лето и осень они прожили в лесу на кордоне, изредка наведываясь в Виноградовку, продуктов взять, да дом проведать. Но когда наступила зима, вернулись назад в село. Добираться в лесничество с кордона было не так сподручно как из Виноградовки. Лесные дороги никто не чистил. А зима выдалась снежная, и сугробы намело по пояс. Сергей с утра до вечера пропадал на своём участке, браконьеры с приходом холодов начали свою чёрную охоту, вот и приходилось ему мотаться из одного конца да в другой. А участок был огромный, он едва поспевал его объезжать, где на лошадке, а где и на лыжи приходилось вставать. Мария проводила все дни в конторе. Из-за занятости Сергея, они и с работы теперь редко возвращались вместе, чаще всего он появлялся только поздно вечером. Однажды, придя домой застал Марию в слезах.
— Что случилось? Кто обидел? — взволнованно спросил он.
— Да так, — отмахнулась Мария, — пошла сегодня в магазин, и такого про себя наслушалась. И такая я, и сякая, живу с мужиком не расписанная, греховодством занимаюсь.
Сергей нахмурился.
— И кому это, интересно, до чужой жизни дело есть? — с досадой спросил Сергей.
— Ладно, не обращай внимания, — Махнула рукой Маша, — это деревня, тут до всех дело есть, деревенским сплетницам. Обидно просто, вот до каких пор они меня склонять будут. Живу, никого не трогаю, нет, всё равно надо мне кости перемыть.
— Может это из-за того, что дочка с нами не живёт, — сделал он вывод,— Маш, пора девочку забирать. Давай я схожу, поговорю с твоим, пускай отдаёт ребёнка.
— Не надо Серёж, — Маша с мольбой посмотрела на него, — я сама к Алексею недавно ходила, он обещал что поговорит с Катей, она будет к нам приходит, пока, а потом как привыкнет, и жить останется.
— Я думаю это неплохо, хоть какие-то сдвиги появились, — согласился с нею Москвин.
Он обнял Марию за плечи, прижал к себе.
— Не расстраивайся ты так, всё наладится.
Вечером, когда она уснула, он долго ворочался в постели и не мог заснуть. Слова Марии о сплетнях не давали покоя. Он понимал, что для деревенских жителей отсутствие штампа в паспорте, это повод для пересудов. “Надо что-то делать”, решил Москвин.
В январе Сергея на две недели отправили в город на курсы. Мария провожая его в дорогу, очень расстроилась, была какая-то поникшая и не разговорчивая.
— Маш, ты чего, — допытывался он.
— Да так, ничего, — отмахивалась Мария, а потом призналась, — найдёшь там себе какую нибудь фифу, и бросишь меня.
Москвин на это только рассмеялся.
— Успокойся, никто мне кроме тебя не нужен. Я же говорил, такой женщины как ты, у меня никогда не было.
Вернулся обратно из города, он поздно вечером, Мария уже и не ждала, даже вздрогнула, когда раздался стук в окошко. Помогла ему раздеться и стала собирать ужин на стол.
— Погоди, — остановил её Сергей, — успею ещё поужинать. Нам сейчас нужно серьёзно поговорить.
Услышав эти слова, сердце Марии громко ухнуло и словно оборвалось: “Вот и всё, сейчас скажет что уходит от меня, а вернулся сюда только за вещами”, заметалась в голове мысль. Он не спеша подошёл к вешалке, где висело пальто, и достал что-то из нагрудного кармана. Маша разглядела в его руках маленькую красную коробочку.
— Это тебе, — он протянул коробочку ей.
— Что это?
— Открой, увидишь, — улыбнулся Москвин.
Она осторожно открыла коробочку, там было кольцо.
— Это мне?— Мария подняла на Сергея глаза.
— Тебе, — кивнул он, — Маш, выходи за меня замуж.
Маша не могла поверить, в то что услышала, поэтому переспросила.
— Ты сейчас серьёзно?
— Более чем. Я люблю тебя, ты любишь меня, так чего ждать. Сыграем свадьбу, и станем настоящей семьёй, и сплетницы твои сразу языки свои прикусят. Нечего станет им обсуждать.
— О-о-о, за этих не беспокойся, — засмеялась Маша, — они найдут о чём поговорить.
Сергей хотел устроить настоящую свадьбу, но она его отговорила.
— Серёжа, ни к чему это, я же не девочка, чтобы такие гулянки устраивать.
Расписываться решили в Залесье, не хотела она чтобы в Виноградовке узнали о том что выходит замуж. В залесье секретарша спросила.
— А чего это у нас решили заявление подавать, ты же в Виноградовке живёшь?
— Ну и что, что я там живу, — осадила её Маша, — Сергей здесь, у вас прописан. Вот мы и решили, что по месту прописки жениха распишемся.
От гулянки как она не отказывалась, он настоял. Говорил что застолье устроить надо, и приводил серьёзные, как думал сам, доводы.
— Маш, нас не поймут, если мы всё это в тайне сделаем. Сплетен ещё больше будет. А так, ты своих подруг пригласишь, мои друзья из города приедут. Вот кумушки ваши и заткнуться. Я уже договорился, в колхозной столовой, всё для нас организуют.
— Серёж, какие подруги, — отвечала Мария, — нет у меня никого. Клавка одна была, так она на Лёшкину сторону переметнулась. Это ведь она против меня свидетельствовала тогда на суде, когда нас разводили. И родни у меня никакой, одна старая и немощная тётка в Воронеже. А она уж точно не приедет. Если уж на то пошло,ты лучше вместо друзей. Родителей своих пригласи.
— А я, как и ты, один, в Детском доме вырос. Я разве не говорил об этом?
— Нет, — Маша мотнула головой, — мне казалось что они у тебя есть, в городе живут. И удивлялась ещё, почему не пишут тебе, не интересуются как дела. Думала вы в ссоре.
— Ну вот теперь знай, сирота я. Кроме друзей родни нет. А ты вроде с Ленкой из бухгалтерии дружишь?
— Да так, дружу постольку-поскольку.
— Вот её и пригласишь. Значит так, будет твоя Ленка, трое моих друзей, ну и с работы, лесничих пригласим с жёнами, и Николая Гавриловича. Начальник ведь как-никак.
Застолье получилось шумное и весёлое. Маша накануне съездила в райцентр, сделала причёску и купила платье, из китайского шёлка, сиреневого цвета с длинным рукавом на резинке. Гости кричали горько, заставляя их то и дело целоваться. Мария краснела от удовольствия, горячо прижимаясь к мужу.
— Надо же, — шепнула Леночка. Сидящей рядом с нею жене лесника Павла Ефимова, — тут незамужних девок полно, а он разведёнку себе выбрал. И что только нашёл в этой Машке, ведь с первого дня прилип к ней, прямо ведьма какая-то.
— За неё не знаю, — косясь на молодых, отвечала Нина Ефимова, — а мать её, поговаривали, кое-что умела. Может и передала ей свои знания. А насчёт того что нашёл в ней Москвин, так ту как говориться товар на лицо. Вон какая красавица, а фигура какая, прямо песочные часы. Все мужики в лесничестве слюнями по ней исходили, я даже своего Пашку ревновала, боялась ещё замутит с нею. Даже к Гавриловичу ходила, просила чтобы уволил. Только он меня не послушал, сам видать глаз на Машку положил, старый хрыч.
— А теперь что, не ревнуешь? — скривилась Леночка.
— Теперь нет.
— И почему?
— Чтобы загулять от такого как Сергей, безмозглой дурой надо быть. А у Машки думаю мозги на месте.
Когда в Виноградовке узнали что Мария вышла замуж за своего постояльца, даже не удивились. “Окрутила, и женила на себе”. Был вердикт баб.
— Вот змеюка, — возмущалась у колодца Стюра Изыргина, — говоря своей товарке, Домне Смажной, — заставила таки, жениться лесничего. Одно слово ведьма, что с неё гулящей взять. Вертела небось перед ним своим задом, вот он и не устоял. Но ничего, долго они не проживут, бросит он её, попомни моё слово, бросит.
Брызгая слюной из беззубого рта, говорила старуха, с силой вонзая свою клюку в снежный сугроб.