Горячий пар поднимался от тарелки, заполняя комнату. Она смотрела на меня внимательно, словно искала что-то в чертах лица. Потом вдруг тихо спросила: «Почему ты не с ним?»
***
Я застыла с ложкой в руке. Ну вот опять. Без предисловий, напрямую. В лоб — то, что она думала обо мне все эти годы. Свекровь никогда не отличалась тактичностью, но сегодня она решила переплюнуть саму себя.
— Вы имеете в виду Артёма? — задала я бессмысленный вопрос. О ком ещё могла идти речь.
Её губы сжались так, что превратились в тонкую нитку.
— А что, у тебя уже появился кто-то на примете? — каждое слово сочилось желчью.
Я вдохнула поглубже и мысленно сосчитала до десяти. Спокойно. Только спокойно. Проще сказать, чем сделать.
— Артём сейчас на работе, как вы сами знаете. У него срочная задача.
— В выходной? — она приподняла одну бровь. — Вот это я понимаю... верность своему делу.
Я отвернулась и сделала вид, будто поправляю штору на окне. Не хотелось, чтобы она заметила выражение моего лица. Целых три месяца. Три долгих месяца я жила в этой квартире, готовила ей, стирала, убирала, таскала по больницам. А она каждый день ухитрялась намекнуть, что мне здесь не место.
— Суп остынет, — сказала я вместо тысячи слов, готовых сорваться с языка.
— Не хочу. Забери.
Я стиснула зубы так, что скулы свело.
— Ирина Владиславовна, вы почти ничего не ели сегодня. Врач сказал...
— Знаю я, что сказал врач, — отрезала она. — Мне восемьдесят лет, я свою норму прожила. А ты... — она помолчала, разглядывая меня. — Ты молодая, красивая. Зачем тебе всё это? Зачем тебе он?
***
Четыре года назад я бы не поверила, что буду жить в квартире своей свекрови и ухаживать за ней как за собственной матерью. Да что там — год назад я и подумать не могла, что всё так обернётся.
Мы с Артёмом познакомились, когда мне было двадцать пять, а ему уже стукнуло сорок два.
Тогда разница в возрасте меня не пугала — наоборот, привлекала его основательность, жизненный опыт, уверенность. На той вечеринке у общих друзей я собиралась уходить раньше, но задержалась, чтобы помочь хозяйке с посудой. Артём появился в кухне, когда я домывала последнюю тарелку.
— Давай помогу, — предложил он, и мне понравилось, как звучит его голос.
В тот вечер мы проговорили до утра. Он рассказывал о своей работе в строительной компании, о путешествиях, о книгах.
Упомянул мимоходом, что у него есть двое детей от первого брака — шестнадцатилетний Костик и четырнадцатилетняя Полина, но они живут с матерью и видятся с ним редко. Развёлся он давно, почти восемь лет назад, и с тех пор жил один. Когда первые лучи солнца коснулись окон, я поняла, что пропала.
Всё случилось очень быстро. Через полгода мы съехались, через год поженились. Тихо, без размаха — расписались в ЗАГСе, отметили в ресторане с самыми близкими. Его мать на свадьбу не пришла — сказала, что плохо себя чувствует. Я тогда не придала этому значения.
Мы сняли небольшую однокомнатную квартиру в новостройке. Артём не хотел вести меня в свою старую холостяцкую берлогу, а мне хотелось начать совместную жизнь с чистого листа, в месте, где у нас обоих не было прошлого.
Денег на покупку собственной квартиры у нас не было – Артём после развода выплачивал кредит за квартиру, которую оставил бывшей жене с детьми, и отправлял им ощутимые алименты.
***
Наша жизнь текла своим чередом. Мы оба работали, строили планы, копили на собственное жильё. Я работала журналисткой в небольшом издании, Артём делал карьеру. Фотографии из отпусков, ужины с друзьями, тихие вечера дома — обычная жизнь обычной семьи.
А потом... потом всё изменилось в один день.
Звонок раздался в три часа ночи. Номер был незнакомый. Артём долго молчал, слушая голос на другом конце. Потом сказал только:
— Еду.
***
С его матерью случилась беда. Она упала у себя дома. Приехала скорая, забрали в больницу. Врачи диагностировали перелом шейки бедра, назначили операцию. Но страшнее всего оказалось другое — после обследования выяснилось, что за ней нужен уход.
Мы забрали её к себе на первое время. Квартира у нас маленькая, однушка, но мы справлялись. Думали, это ненадолго. А потом стало ясно, что уход ей требуется постоянный.
Артём не мог бросить работу. Я тоже работала, но моя зарплата... скажем так, на неё можно было купить продукты и заплатить за телефон. Сиделка стоила дорого, на пансионат для пожилых денег тоже не было.
И тогда я предложила переехать к ней. У Ирины Владиславовны была старая двушка в хрущёвке на окраине города. Я могла бы работать удалённо, ухаживать за ней и вести хозяйство. Артём сначала отказывался, говорил, что найдём другой выход, но выхода не было. В конце концов, он согласился.
— Яночка, ты уверена? — спрашивал он, когда мы паковали вещи. — Может, всё-таки найдём деньги на сиделку?
— Мы уже всё обсудили, — я улыбнулась, стараясь выглядеть увереннее, чем чувствовала себя на самом деле. — Это временно, пока мы не накопим на нормальное жильё. К тому же, так мы не будем тратить деньги на аренду.
Он обнял меня так крепко, что стало трудно дышать.
— Я не заслуживаю тебя.
***
Первый месяц оказался настоящим испытанием. Ирина Владиславовна бесилась, когда я трогала её вещи, возмущалась, если я готовила в её посуде, закатывала глаза, узнав, что мы с Артёмом спим в комнате, которая раньше была его детской.
Каждая мелочь становилась поводом для претензий: то еда пересолена, то чай недостаточно крепкий, то я хожу слишком шумно, а то передвигаюсь подозрительно тихо.
Я вставала чуть свет и падала в кровать далеко за полночь. Писала свои статьи когда придётся — пока варилась каша, во время ожидания в очередях к врачам, иногда даже в ванной, пряча телефон от цепкого взгляда свекрови.
Артём уходил на работу рано утром и возвращался поздно вечером — добираться с окраины в центр было утомительно, но он не жаловался. Только эти его долгие рабочие дни усугубляли ситуацию.
— Сыночек, — тянула Ирина Владиславовна, мгновенно превращаясь из фурии в божий одуванчик, стоило ему переступить порог, — ты так поздно возвращаешься. Я весь день скучаю.
Артём мрачнел, виновато опускал глаза.
— Мам, я работаю как лошадь. Мы же хотим накопить на нормальную квартиру, просторную, с хорошим ремонтом. Чтобы всем было удобно.
— А может, жили бы здесь постоянно, и внуков я бы понянчила... — мечтательно говорила она, не замечая, как я напрягаюсь.
В такие моменты мне хотелось кричать. Но я молчала. Любое моё слово только подлило бы масла в огонь.
Потом, как ни странно, стало немного проще. То ли я привыкла, то ли что-то внутри просто онемело. Я научилась пропускать колкости мимо ушей, выработала свой распорядок, придумала систему.
Готовка-уборка-стирка, писательство по ночам, раз в месяц выбраться с подругами куда-нибудь — я приспособилась, как приспосабливаются люди к хронической боли.
Иногда Ирина Владиславовна становилась другой. Забывала о своей неприязни, рассказывала истории из своей молодости, показывала старые фотографии. В такие моменты я видела в ней просто одинокую пожилую женщину, которая боится потерять сына — последнее, что у неё осталось.
— Хорошенькая была, — говорила она, разглядывая свой портрет. — Все парни за мной бегали, а я выбрала Славика. Он строитель был, как Тёма. Руки золотые...
В такие минуты она даже улыбалась мне, угощала конфетами, которые прятала в тумбочке. Но эти моменты были редкими островками в море холодности и неприязни.
***
Шли месяцы. Наша с Артёмом жизнь всё больше превращалась в параллельные прямые. Он работал, привозил продукты и лекарства, сидел с матерью, пока я могла выйти на пробежку или встретиться с подругой. Мы почти не оставались наедине, почти не разговаривали о нас.
Однажды вечером, когда Ирина Владиславовна уже спала, он сказал:
— Яна, так дальше не может продолжаться. Ты угасаешь на глазах.
Я подняла на него глаза — уставшие, без привычного блеска.
— А что ты предлагаешь?
— Я нашёл пансионат. Хороший, с медицинским уходом. Дорого, конечно, но я возьму кредит.
Я покачала головой:
— Она не согласится.
— Она не должна решать. Мы с тобой должны решать. Это наша жизнь.
Я смотрела на него и видела, как изменилось его лицо за эти месяцы. Новые морщины, седина на висках, потухший взгляд. Мы оба были измотаны этой ситуацией.
— Давай подумаем, — сказала я, но не смогла найти в себе сил даже обрадоваться. Слишком привыкла не надеяться.
***
Две недели спустя всё изменилось снова. В нашу жизнь, как ураган, ворвалась Инесса — двоюродная сестра Артёма. Яркая, шумная, с кучей идей и планов.
— Ну и дыра! — воскликнула она, переступив порог квартиры. — Как вы тут живёте?
Ирина Владиславовна, к моему удивлению, расцвела в присутствии племянницы.
— Инессочка! Какая ты красавица стала!
Инесса чмокнула её в щёку, бросила объёмную сумку на пол и закружилась по комнате, разглядывая обстановку.
— Тётя Ира, нельзя так жить в двадцать первом веке. Здесь же всё из прошлого столетия! Надо ремонт делать, технику менять... О, привет, ты, наверное, Яна? — она протянула мне руку. — Наслышана о тебе от Артёмки.
Я пожала её руку, не зная, что сказать. Эта женщина была полной противоположностью нашему тихому, размеренному существованию.
— Инесса приехала на месяц, — пояснил Артём, который привёз сестру. — У неё отпуск.
— Ага, и я решила провести его с пользой. Встряхну вас тут немного! — она подмигнула мне.
***
И встряхнула. С её появлением квартира наполнилась жизнью. Она таскала Ирину Владиславовну по врачам, записывала на массаж и физиотерапию, заставляла делать зарядку. Готовила какие-то экзотические блюда, рассказывала истории о своих путешествиях, заполняла пространство своей энергией.
Странно, но свекровь, которая меня едва терпела, к Инессе относилась с обожанием. Слушала её, смеялась над шутками, позволяла делать с собой то, чего я добивалась месяцами уговоров.
— Ты просто слишком мягкая, — сказала мне Инесса, когда мы остались вдвоём на кухне. — С такими, как тётя Ира, нужно быть жёстче. Они уважают силу.
— Я не умею быть жёсткой, — призналась я.
— А зря, — она окинула меня оценивающим взглядом. — Ты классная девчонка, Яна. Красивая, умная. Не позволяй никому садиться тебе на шею.
В тот вечер я долго не могла уснуть. Смотрела в потолок и думала о том, что Инесса права. Я позволила этой ситуации поглотить меня целиком. Растворилась в чужих потребностях, забыв о себе.
***
С появлением Инессы наша жизнь изменилась. Артём стал возвращаться с работы пораньше, иногда даже брал отгулы среди недели. Мы выбрались втроём в кино, оставив Ирину Владиславовну под присмотром соседки. Я будто проснулась от долгого сна. Снова стала замечать краски, звуки, запахи. Начала больше следить за собой, купила новое платье, записалась к парикмахеру.
И тут начались проблемы.
— Что это ты вырядилась? — спросила Ирина Владиславовна, когда я вернулась из салона с новой стрижкой. — На свидание собралась?
Я не ответила, просто вышла из комнаты. Не хотела портить себе настроение.
Но она продолжала. День за днём, капля за каплей.
— Зачем тебе эта помада? Артёма соблазнять? Так он и так твой муж, некуда деваться.
— Духи? В моём возрасте от запахов голова болит.
— Опять куда-то убегаешь? А кто со мной сидеть будет?
Инесса просто смеялась, когда я пыталась с ней поделиться.
— Ой, да не обращай ты на неё внимание! Всё это ревность чистой воды. Она до очень боится, что ты отнимешь у неё сыночка насовсем.
— Но он и так уже мой муж, понимаешь? Мы женаты!
— Слушай, для матери, особенно такой, как тётя Ира, сын навсегда остаётся её мальчиком. Тут уж ничего не поделаешь.
***
Как-то вечером мы с Инессой возились на кухне, готовя ужин, пока Артём сидел со своей матерью. Инесса вдруг ни с того ни с сего заявила:
— Слушай, я тут с Артёмкой разговорилась насчёт пансионата для пожилых. Он мне даже показал какую-то брошюрку. Вроде приличное местечко.
Я чуть не порезалась от неожиданности.
— В смысле? Какой пансионат?
— Он что, тебе не говорил? — удивилась она наигранно. — Уже и кредит оформил, и с администрацией договорился. Только бумажки подмахнуть осталось.
У меня внутри всё оборвалось.
— Почему он молчал?
Инесса дёрнула плечом:
— А чего ты хотела? Он же мужик. Усложняет там, где можно всё решить парой слов. Думает, ты себя виноватой почувствуешь, будто из-за тебя на такой шаг пошёл.
— А разве не из-за меня? — спросила я тихо.
— Да брось ты! — отмахнулась она. — Это же всем на пользу. Тётя Ира получит нормальный уход, вы с Артёмом вернётесь к нормальной жизни. Сплошные плюсы.
Я не знала, что чувствовать. Облегчение? Вину? Радость? Всё смешалось.
— Когда?
— Через неделю примерно. Как раз я ещё здесь буду, помогу с переездом.
***
В тот вечер я не могла смотреть Ирине Владиславовне в глаза. А она, словно почувствовав что-то, была особенно язвительной.
Артём всё-таки рассказал мне о своих планах. Мы долго говорили — впервые за много месяцев по-настоящему разговаривали. О нас, о будущем, о том, как вернуть то, что было между нами раньше.
— Я люблю тебя, — сказал он, глядя мне в глаза. — И я не позволю этой ситуации разрушить нас.
Потом мы решили поговорить с Ириной Владиславовной вдвоём с Артёмом. Объяснить по-человечески, почему специализированный пансионат — лучший выход для всех нас. Я догадывалась, что разговор будет непростым, но даже представить не могла, что настолько.
Она сидела напротив нас, молча, ни разу не перебив. Когда Артём закончил объяснять, она взглянула на него так пронзительно, что у меня мурашки по коже побежали.
— Значит, выкидываешь меня, как хлам ненужный, — проговорила она еле слышно.
— Мамуль, что ты такое говоришь, — начал оправдываться Артём, но она остановила его одним движением руки.
— Да всё я понимаю. Я мешаю вам. Я обуза. Старая развалина, от которой одни хлопоты. Ясное дело, проще избавиться.
— Ирина Владиславовна, — попыталась я вклиниться, — пансионат — это не тюрьма. Там отличные условия, постоянный медицинский контроль...
Она демонстративно отвернулась от меня.
— Я прекрасно знаю, чья это затея, — её голос дрожал от обиды. — Я знаю, кто мечтает от меня отделаться. И нечего изображать заботливую невестку, я не слепая. Ты просто ждёшь не дождёшься, когда меня не станет!
— Мама! — Артём повысил голос. — Немедленно прекрати!
— А ты! — она повернулась к нему. — Ты позволяешь ей командовать собой! Твой отец никогда бы...
— Хватит, — его голос стал ледяным. — Решение принято. В среду мы едем оформлять документы.
***
Она расплакалась. Впервые на моей памяти я видела, как Ирина Владиславовна плачет. Беспомощно, по-детски, размазывая слёзы по лицу.
Артём обнял её, гладил по голове, шептал что-то утешительное. Я тихо вышла из комнаты. Это был их момент, их прощание с прошлым.
Утром следующего дня я проснулась с тяжёлой головой. Ночью почти не спала, всё думала о предстоящих переменах. Артём уехал рано — у него была важная встреча на работе.
Инесса обещала прийти к обеду и помочь с покупками. Я встала, умылась и пошла готовить завтрак для Ирины Владиславовны.
Она сидела в своём кресле, непривычно тихая и спокойная.
— Доброе утро, — сказала я, стараясь, чтобы голос звучал как обычно. — Как спалось?
Она не ответила, только посмотрела в окно.
Я не стала настаивать. Приготовила овсянку, заварила чай, всё как всегда. Поставила поднос перед ней.
— Я не голодна.
— Надо поесть, — мягко сказала я. — Вам нужны силы.
— Зачем? — она наконец посмотрела на меня. — Зачем мне силы? Чтобы доживать в казённом доме?
Я вздохнула:
— Это не казённый дом. Это хороший пансионат, с садом, библиотекой...
— С такими же развалинами, как я. Доживающими свой век.
Я присела рядом с ней на корточки, осторожно взяла её руку. Сухую, в пигментных пятнах, с набухшими венами.
— Ирина Владиславовна, мы будем приезжать. Часто. И звонить каждый день.
— Знаю я эти обещания, — она попыталась выдернуть руку, но я удержала.
— Это не обещания. Это правда. Артём любит вас. И я... — я запнулась. — Я тоже к вам привязалась. Несмотря ни на что.
Она хмыкнула, но руку больше не выдёргивала.
— Ты хорошая девочка, Яна. Я всегда это знала. Просто... — она замолчала, подбирая слова. — Просто тяжело видеть, как твой ребёнок выбирает кого-то другого, а не тебя.
— Он не выбирал, — мягко возразила я. — Он просто вырос. Создал свою семью. Это естественно.
— Для тебя — да. Для меня — нет. — она вздохнула. — Дай мне чай. И эту... как её... овсянку. Поем, так и быть.
Это был маленький шаг к примирению. Крошечный, но всё же.
***
После завтрака я занялась уборкой. Инесса написала, что задерживается — какие-то проблемы. Я не вникала.
Ирина Владиславовна дремала в своём кресле. Я старалась двигаться тихо, чтобы не разбудить её. Потом решила приготовить обед — суп с фрикадельками, который она любила.
Звонок в дверь раздался, когда я нарезала морковь. Странно — Инесса обычно просто открывала своим ключом. Я вытерла руки и пошла открывать.
На пороге стояла женщина — высокая, стройная, ухоженная. На вид лет сорок, может, чуть больше. Она улыбнулась мне:
— Здравствуйте. Я к Ирине Владиславовне.
— Вы... — я замялась. — Вы кто?
— О, простите, — она протянула руку. — Я Марина, подруга Инессы. Она просила меня заехать, помочь с какими-то вещами. Сама задерживается.
Я нахмурилась. Инесса ничего такого не говорила. Но, может, она написала, а я не заметила?
— Проходите, — я отступила в сторону, пропуская гостью.
Она прошла в коридор, уверенно, будто бывала здесь раньше. Скинула лёгкое пальто, сняла туфли.
— Ирина Владиславовна дома?
— Да, она в комнате. Дремлет, наверное.
— Ничего, я тихонько, — женщина двинулась в сторону комнаты.
Что-то в её поведении настораживало меня. Слишком уверенно она себя вела, слишком... знакомо.
— Подождите, — я преградила ей путь. — Давайте я сначала предупрежу Ирину Владиславовну. Она не любит неожиданностей.
— О, не беспокойтесь, — она улыбнулась ещё шире. — Она будет рада меня видеть.
Я уже открыла рот, чтобы возразить, но в этот момент дверь комнаты скрипнула и на пороге появилась свекровь, опираясь на ходунки.
— Марина? — её голос дрогнул. — Это правда ты?
— Ирочка! — женщина кинулась к ней, обняла осторожно. — Как же я соскучилась!
Я стояла, не понимая, что происходит. Кто эта женщина? Почему Ирина Владиславовна так рада её видеть? И почему я ничего о ней не знаю?
Они прошли в комнату, не обращая на меня никакого внимания. Я услышала обрывки разговора:
— ...Инесса сказала, тебя в какой-то дом хотят сдать...
— ...Сын решил, а что я могу...
— ...Не переживай, мы что-нибудь придумаем...
Я вернулась на кухню, не зная, что делать. Суп надо было доваривать, но мысли путались. Кто эта Марина? О чём они там говорят? И при чём тут Инесса?
Через полчаса дверь в комнату открылась, и женщина вышла.
— Яна, верно? — она улыбнулась мне. — Можно вас на минутку?
Я вытерла руки и прошла в коридор. Она говорила тихо, чтобы Ирина Владиславовна не услышала:
— Я давняя подруга Ирочки. Мы не виделись несколько лет — я работала за границей. Инесса нашла меня, рассказала о ситуации. Я хочу помочь.
— Помочь? — я не понимала.
— Ирочка не хочет в пансионат. Она боится там. Одна, среди чужих людей.
Я почувствовала, как к горлу подкатывает комок.
— Мы будем навещать её. Часто.
— Но это не то же самое, что быть дома, — она положила руку мне на плечо. — Я понимаю, вам тяжело. Вы молодая женщина, у вас своя жизнь, муж, планы...
— К чему вы клоните? — я напряглась.
— У меня есть предложение. Я могу переехать к Ирочке. Буду жить с ней, ухаживать за ней. Вы с мужем сможете вернуться к своей жизни.
Я смотрела на неё, не веря своим ушам.
— Но... как же... — я запнулась. — Артём уже всё решил. Заплатил за пансионат, взял кредит...
— Деньги можно вернуть. А Ирочке будет лучше дома, с человеком, которого она знает и любит.
— Но чем вы будете жить? Уход требует денег...
— О, об этом не беспокойтесь, — она махнула рукой. — У меня есть сбережения. И потом, Артём будет помогать материально.
Я молчала, переваривая информацию. Это было слишком неожиданно, слишком... идеально?
— Мне нужно поговорить с мужем, — наконец сказала я. — Это серьёзное решение.
— Конечно, — она достала из сумочки визитку. — Вот мой номер. Позвоните, когда решите.
Когда за Мариной закрылась дверь, я прошла в комнату к Ирине Владиславовне. Она сидела в кресле, задумчиво глядя в окно. На её лице была лёгкая улыбка — такая редкая в последние месяцы.
— Хорошая она, правда? — спросила свекровь, не поворачивая головы.
Я присела на край дивана:
— Откуда вы её знаете?
— Мы вместе работали, давно, ещё до замужества. Потом она уехала в Петербург, потом за границу... Мы переписывались иногда. А потом как-то потерялись. — Ирина Владиславовна повернулась ко мне. — Инесса нашла её. Специально для меня.
Я не знала, что сказать. Всё это казалось каким-то заговором за моей спиной.
— А что если... — я осторожно подбирала слова, — что если она поживёт с вами немного, а потом уедет? И вы снова останетесь одна?
— Не останусь, — твёрдо сказала Ирина Владиславовна. — Она обещала. А Марина слово держит.
Вечером приехал Артём. Я рассказала ему о визите Марины. Он выслушал молча, потом долго сидел, опустив голову.
— Тебе не кажется странным, — наконец произнёс он, — что Инесса нашла эту Марину именно сейчас? Когда мы уже всё решили с пансионатом?
— Кажется, — призналась я. — Очень странным.
— Я поговорю с ней, — Артём достал телефон. — Выясню, что происходит.
Разговор с Инессой был коротким. Она не отрицала, что нашла Марину специально, чтобы помешать планам с пансионатом.
— Тётя Ира заслуживает провести последние годы дома, с близкими людьми, — заявила она. — А Марина ей действительно близкий человек. Они дружат очень давно.
— Почему ты не поговорила с нами сначала? — спросил Артём.
— А ты бы согласился? — парировала она. — Ты уже всё решил, Артёмка. Не посоветовавшись ни с мамой, ни даже с женой.
На этих словах я вздрогнула. Инесса словно озвучила то, о чём я боялась подумать.
— Это неправда, — Артём повысил голос. — Мы с Яной всё обсудили.
— Да? А она так не считает. И знаешь что? Яна тоже не хочет отправлять твою мать в пансионат. Она просто боится тебе об этом сказать.
Я замерла. Откуда Инесса взяла эту информацию? Я никогда не говорила ей ничего подобного. Да, сомнения у меня были, но...
Артём повернулся ко мне:
— Это правда?
Я не знала, что ответить. Слова застряли в горле.
Он положил трубку и подошёл ко мне:
— Яна, скажи честно. Ты считаешь, что маме будет лучше дома?
Момент истины. Момент выбора.
— Я не знаю, — тихо сказала я. — Я просто хотела, чтобы нам всем стало легче. Тебе, мне, твоей маме...
Он обнял меня:
— Почему ты не сказала мне о своих сомнениях?
— Потому что ты был так уверен, что пансионат — лучшее решение. И я подумала, что ты прав. Что это единственный способ вернуть нам нашу жизнь.
— Давай сначала познакомимся с этой Мариной поближе, — предложил Артём. — Проверим, серьёзны ли её намерения. И если всё будет хорошо... может быть, это действительно лучший вариант.
Следующие две недели пролетели как в тумане. Мы встречались с Мариной, обсуждали детали, проверяли её документы, историю. Артём даже нанял частного детектива — перестраховка, как он сказал.
Всё оказалось чисто. Марина действительно была давней подругой Ирины Владиславовны, работала в международной компании, недавно вышла на пенсию. У неё были сбережения, хорошая медицинская страховка и искреннее желание помочь.
Инесса торжествовала, хотя старалась не показывать этого при Артёме. Она то и дело подмигивала мне, словно мы с ней были заговорщицами. А я всё больше понимала, что эта женщина манипулировала всеми нами.
Однажды, когда мы остались на кухне вдвоём, я спросила её прямо:
— Зачем ты всё это устроила?
Она усмехнулась:
— О чём ты?
— Не притворяйся. Ты специально нашла Марину, специально настроила Ирину Владиславовну против пансионата, специально солгала Артёму про мои сомнения.
Инесса посмотрела на меня с удивлением:
— А разу у тебя не было сомнений?
Я промолчала.
— Вот видишь, — она улыбнулась. — Я просто помогла всем вам найти лучшее решение. Тётя Ира счастлива, Марина счастлива, вы с Артёмом скоро вернётесь к своей жизни. Все в выигрыше.
— Кроме Артёма, который теперь должен банку огромную сумму за кредит на пансионат.
— О, не переживай, — она махнула рукой. — Я помогу ему с этим.
***
Прошло три месяца. Мы с Артёмом вернулись в нашу съёмную квартиру, оставив свекровь с Мариной. Инесса уехала, оставив после себя перевёрнутую с ног на голову жизнь.
Артём действительно погасил кредит — с помощью Инессы, как она и обещала. Оказалось, эта авантюристка неплохо зарабатывала на своих заграничных проектах.
Каждую субботу мы наведывались к свекрови. Уму непостижимо, но рядом с Мариной она будто сбросила лет десять — хохотала, травила байки из молодости, даже снова взялась за спицы, хотя последний раз вязала, кажется, ещё при советской власти.
Ко мне она тоже стала относиться по-другому. Нет, мы не стали лучшими подругами, но исчезла та враждебность, которая отравляла наши отношения раньше.
Однажды я принесла ей суп. А она поблагодарила меня и спросила, как дела у нас с Артёмом. И в этом маленьком, простом моменте было больше искренности и тепла, чем во всех наших прошлых разговорах вместе взятых.
Жизнь продолжалась. И она была прекрасна.