Марина вздрогнула от громкого стука в дверь. Кофе из чашки выплеснулся на рукав домашней футболки, оставив темное пятно. Утро субботы, семь тридцать, и кто-то уже ломился в ее дом.
— Сейчас, сейчас! — крикнула она, быстро промокая пятно бумажным полотенцем.
Когда Марина открыла дверь, то ничуть не удивилась, увидев на пороге Галину Петровну — соседку справа, обладательницу внушительной коллекции гномов для сада и, как выяснилось после переезда Марины, главного самопровозглашенного наблюдателя за порядком в их дачном кооперативе.
— Доброе утро, Галина Петровна, — Марина постаралась улыбнуться, хотя уже догадывалась, что утро добрым не будет.
— А у тебя малая опять на мой участок залезла, — без приветствия начала соседка. — Смородину мою обрывает. Третий раз за неделю!
Марина мысленно застонала. Дина, ее шестилетняя дочь, действительно имела привычку изучать окрестности без особого уважения к понятию «частная собственность». Но Галина Петровна могла бы просто отправить ребенка домой, а не устраивать выволочку матери.
— Простите, я с ней поговорю, — Марина оглянулась через плечо в поисках дочери, но та, очевидно, все еще была в саду. — Я объясню ей, что нельзя...
— Объясняет она, — перебила соседка, скрестив руки на груди. — Детей воспитывать надо, а не объяснять. У меня вот трое, и ни один себе такого не позволял.
Марина сжала зубы, чтобы не ответить резкостью. Галина Петровна при каждом удобном случае напоминала о своих троих давно выросших сыновьях, будто это автоматически делало ее экспертом в воспитании.
— Раньше как было? — продолжала соседка, не дождавшись ответа. — Родители на работе, дети сами по себе, но дисциплина была. А сейчас? Мать целый день дома, а ребенок как дикий зверек.
Марина почувствовала, как к щекам приливает жар. «Целый день дома» в устах соседки звучало как обвинение. Будто Марина не работала по шестнадцать часов в сутки за ноутбуком, пока Дина рисовала или смотрела мультики. Будто быть матерью-одиночкой на удаленке было легкой прогулкой.
— Я работаю дома, Галина Петровна, — все же сказала она. — И я присматриваю за дочерью как могу.
— Как могу, как могу, — передразнила соседка. — Вот у Антонины Михайловны... — она кивнула в сторону участка слева, где жила вторая соседка, с которой Марина почти не общалась, — внучка иногда приезжает. Так спрашивает разрешения даже посмотреть на чужой цветок. Вот это воспитание!
Марина глубоко вздохнула, борясь с желанием захлопнуть дверь перед носом этой женщины. Она переехала в этот дачный поселок полгода назад, продав городскую квартиру и решив превратить дачу в постоянное жилье. После развода нужно было начинать новую жизнь, и тихий поселок в пятнадцати километрах от города казался отличным выбором. Природа, свежий воздух для ребенка, своя земля... Но она не учла соседей. Особенно таких, как Галина Петровна.
— Я найду Дину и верну вашу смородину, — твердо сказала Марина, делая шаг назад. — Извините за беспокойство.
— Да уж, верни, — фыркнула соседка, но, заметив, что Марина собирается закрыть дверь, поспешно добавила: — И еще этот твой забор. Когда уже доделаешь? Смотреть стыдно на такое безобразие.
— Как только будет возможность, — Марина уже едва сдерживалась. Забор между их участками был действительно в плачевном состоянии, но она просто пока не могла позволить себе его ремонт. — Всего доброго, Галина Петровна.
Она наконец закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, чувствуя, как бешено колотится сердце. Каждое такое столкновение с соседкой выматывало сильнее, чем день напряженной работы.
— Мамочка, я собрала тебе ягодки, — раздался тоненький голосок, и на кухню вошла Дина с горстью слегка помятой смородины. — Вкусные!
Марина закрыла глаза. Что ж, по крайней мере теперь она знала, что обвинения соседки не были беспочвенными.
***
— Ты уверена, что это хорошая идея? — спросила Лена, лучшая подруга Марины, с сомнением глядя на кипы документов на столе. — Тебе и так нелегко, а ты еще хочешь взять дополнительный проект?
Они сидели на террасе дома Марины, наслаждаясь теплым майским вечером. Дина уже спала, уставшая после дня, проведенного с Леной и ее семьей в парке аттракционов. Марина была благодарна подруге за эту передышку — она смогла целый день поработать без перерывов.
— У меня нет выбора, — Марина вздохнула, потирая виски. — Забор нужно ремонтировать, на крыше протечка, и это не считая обычных расходов.
— Но ты же уже работаешь на износ, — Лена нахмурилась. — Когда ты последний раз нормально спала?
Марина невесело усмехнулась. Сон стал для нее роскошью после переезда. Днем работа, вечером домашние дела и Дина, ночью — доделывание всего, что не успевалось в дневные часы.
— Я справлюсь, — она отмахнулась. — Это временные трудности.
— Даже не знаю, что хуже, — задумчиво проговорила Лена, — твой график или твои соседи. Особенно эта... как её... Галина?
— Галина Петровна, — Марина поморщилась. — Если бы только она. С другой стороны у меня Антонина Михайловна. Вроде бы тихая женщина, но со своими представлениями о правильном воспитании детей.
— Это та, что учительницей была?
— Да, бывший завуч. И она регулярно находит возможность сообщить мне, что я неправильно занимаюсь с Диной перед школой. То прописи не те, то подход устаревший.
Лена покачала головой.
— Может, тебе стоит с ними поговорить? Установить границы?
Марина невесело рассмеялась.
— Дело в том, что они думают, что это они устанавливают границы. Для меня. И моей дочери. Галина Петровна считает, что знает всё о воспитании, потому что вырастила троих сыновей. А Антонина Михайловна уверена, что без ее педагогического опыта Дина вырастет неучем.
— Знаешь, — Лена встала и подошла к краю террасы, глядя на сумеречный сад, — иногда мне кажется, что они просто... одиноки. Особенно эта Антонина. Ты говорила, к ней внучка редко приезжает?
— Очень редко, — подтвердила Марина. — Но это не повод навязывать свое общество мне. У меня своих проблем хватает.
— Конечно, — Лена повернулась к ней. — Но может, если ты дашь им немного того, что они хотят, они перестанут быть такими... навязчивыми?
— И что же они хотят? — Марина скептически подняла бровь.
— Внимания? Чувства нужности? — Лена пожала плечами. — Не знаю. Просто подумай об этом.
Марина хотела возразить, сказать, что у нее нет ни времени, ни сил на дружбу с навязчивыми соседками. Но ее прервал резкий стук в дверь.
— Только не снова, — простонала она, вставая. — В девять вечера?
На пороге стояла Антонина Михайловна — худощавая женщина с прямой спиной и аккуратно уложенными седыми волосами. В руках она держала какую-то книгу.
— Добрый вечер, Мариночка, — соседка улыбнулась немного натянуто. — Я хотела вернуть учебник, который одалживала для внучки. И заодно кое-что показать.
Не дожидаясь приглашения, Антонина Михайловна прошла мимо Марины в дом.
— У меня гости, — попыталась остановить ее Марина, но соседка, кажется, не услышала.
— Я тут перебирала свои старые материалы, — Антонина Михайловна развернула потрепанную тетрадь, которая была вложена в книгу, — и нашла свои наработки по подготовке к школе. Это методика, которую я сама составила. На основе опыта, конечно.
Марина беспомощно оглянулась на Лену, которая с интересом наблюдала эту сцену.
— Здравствуйте, — сказала Лена, подходя и протягивая руку. — Я Елена, подруга Марины.
— Очень приятно, — сухо ответила Антонина Михайловна, едва притронувшись к ее ладони. — Так вот, Марина, тут все расписано по дням. К школе нужно готовиться системно, а не так, как вы делаете.
— А как я делаю? — невольно спросила Марина.
— Бессистемно, — отрезала соседка. — Я же вижу в окно. То буквы, то счет, то рисование. Всё вперемешку. Так ничего в голове не отложится.
Марина почувствовала, как краска стыда заливает лицо. Она действительно занималась с Диной без особой системы, потому что просто не хватало времени на методичный подход. Занятия проходили в перерывах между рабочими задачами, часто второпях и действительно вперемешку.
— Я вам очень благодарна за заботу, — начала Марина, протягивая руку за тетрадью, — но у нас с Диной свой подход. И мне нужно уделить время гостье.
— Вы не понимаете важности, — Антонина Михайловна не спешила отдавать тетрадь. — Первый класс — это фундамент всего образования. Если сейчас упустить, потом не наверстаете.
Лена шагнула вперед.
— А вы давно учителем? — спросила она с неподдельным интересом.
Этого оказалось достаточно. Антонина Михайловна развернулась к Лене, и ее строгое лицо смягчилось.
— Сорок два года педагогического стажа, — с гордостью ответила она. — Из них двадцать пять — завучем младшей школы.
— Это впечатляет, — искренне сказала Лена. — Тогда вы, наверное, знакомы со всеми современными методиками? И с Монтессори, и со школой диалога культур?
Марина едва сдержала улыбку, наблюдая, как Антонина Михайловна слегка смешалась.
— Разумеется, — ответила та после паузы. — Хотя многие современные подходы переоценены. Опыт показывает, что классические методы работают лучше.
— А вы не могли бы рассказать подробнее? — Лена мягко взяла соседку под локоть, ведя к террасе. — Мы как раз собирались выпить чаю. Может, присоединитесь?
Марина удивленно подняла брови, но Лена незаметно подмигнула ей. Что ж, если это поможет сгладить ситуацию...
К удивлению Марины, следующий час прошел даже приятно. Антонина Михайловна, получив внимательную аудиторию, расцвела и увлеченно рассказывала о своем педагогическом опыте. А когда разговор незаметно перешел на ее внучку, глаза пожилой женщины наполнились неподдельной теплотой.
— Машенька у меня умница, — с гордостью говорила она, показывая фотографию девочки в телефоне. — Только редко приезжает. У родителей работа, дела... Понимаю, конечно.
— А она сколько в гостях обычно бывает? — спросила Лена.
— Дня на два-три, не больше, — Антонина Михайловна вздохнула. — Говорят, ей скучно тут, в поселке. Хотя раньше, когда маленькая была, любила у меня бывать.
Когда соседка наконец ушла, оставив свою тетрадь с методическими разработками «для внимательного изучения», Марина повернулась к подруге.
— Что это было? — спросила она.
— Эксперимент, — Лена улыбнулась. — И, кажется, успешный. Она не такая уж страшная, твоя соседка.
— Просто одинокая, — задумчиво произнесла Марина. — И, наверное, скучает по внучке.
— Вот видишь, — Лена победно вскинула руку. — А ты хотела строить забор повыше.
Марина рассмеялась, но потом снова стала серьезной.
— Все равно, Лен, у меня нет времени на соседские посиделки. Мне нужно работать.
— Конечно, — Лена кивнула. — Но иногда час такого общения может спасти от недель раздражения. Подумай об этом.
Марина пожала плечами. Может быть, в словах подруги и была доля истины, но завтра ей предстоял новый рабочий день, и Антонина Михайловна была последним, о чем ей хотелось думать.
***
— Мам, а почему мы одни живем? — спросила Дина однажды утром, размазывая джем по тосту. — У Миши папа есть. И у Кати.
Марина замерла, не донеся чашку до рта. Этот вопрос должен был прозвучать рано или поздно, но она все равно оказалась не готова.
— У тебя тоже есть папа, милая, — осторожно ответила она. — Просто мы с ним больше не живем вместе. Помнишь, мы говорили об этом?
Дина нахмурилась, сосредоточенно обдумывая ответ.
— Да, но почему он не приходит? Вот к Мише папа приходит, хотя они не живут вместе.
Марина вздохнула. Как объяснить шестилетнему ребенку, что ее отец фактически бросил их, когда Дине было три года? Что новая семья интересовала его гораздо больше, чем старая? Что алименты он платил нерегулярно, а видеться с дочерью не стремился?
— У всех семьи разные, Диночка, — наконец сказала она. — Папа сейчас далеко, но он любит тебя.
Последнее было скорее желаемым, чем действительным, но Марина не могла отнимать у дочери образ отца, пусть даже несколько приукрашенный.
— А вот у Галины Петровны три сына, — вдруг сказала Дина, меняя тему с той непосредственностью, на которую способны только дети. — Они большие и сильные. Один даже может поднять Галину Петровну! Представляешь?
Марина невольно улыбнулась, представив эту картину.
— Галина Петровна тебе рассказывала о сыновьях? — спросила она. — Ты заходила к ней?
— Ага, — беззаботно призналась Дина. — Она меня яблочным пирогом угостила. И фотографии показывала. У неё много фотографий!
Марина удивленно подняла брови. Галина Петровна, гроза всех соседей, угощала ее дочь пирогом? Та самая, что еще неделю назад отчитывала Марину за «неправильное воспитание»?
— И часто ты ходишь к Галине Петровне? — осторожно спросила она.
— Иногда, — Дина пожала плечиками. — Когда ты занята. Она сказала, что я могу приходить, если мне скучно.
Марина не знала, как реагировать. С одной стороны, мысль о том, что дочь бывает у соседки без ее ведома, вызывала тревогу. С другой — она прекрасно понимала, что Дине не хватает общения, пока она сама корпит над работой.
— Знаешь что, — Марина встала и начала собирать тарелки со стола, — давай-ка сегодня во второй половине дня мы с тобой пойдем в парк. Только ты и я.
Лицо Дины просияло.
— Правда? А как же твоя работа?
— Работа подождет, — решительно сказала Марина, хотя внутренне уже прикидывала, как будет доработать ночью. — Мы давно не гуляли вместе.
Это была правда. С начала весны, когда объем работы резко увеличился, их совместные прогулки стали редкостью. Марина чувствовала вину за это, но никак не могла выбраться из замкнутого круга необходимости зарабатывать и нехватки времени на дочь.
После завтрака, отправив Дину рисовать, Марина устроилась с ноутбуком на кухне. На экране светилось несколько открытых документов, требующих ее внимания, но мысли упорно возвращались к утреннему разговору. Что еще она не знает о жизни своей дочери? С кем еще Дина общается, пока мама работает?
Внезапно стук в дверь вырвал ее из размышлений. Марина вздохнула, уже догадываясь, кто это может быть. Наверняка Галина Петровна пришла с новыми замечаниями.
Но на пороге стоял мужчина средних лет в рабочей одежде.
— Доброе утро, — сказал он, слегка смущаясь. — Меня Николай зовут, я к маме приехал. Ну, к Галине Петровне.
Марина удивленно моргнула. Перед ней стоял один из тех самых «больших и сильных» сыновей соседки.
— Очень приятно, — она пожала протянутую руку. — Чем могу помочь?
— Да я по поводу забора, — Николай кивнул в сторону полуразрушенной ограды между их участками. — Мама сказала, у вас тут проблемы. Я вот подумал... может, помочь?
Марина растерялась. Галина Петровна жаловалась на забор, это да. Но чтобы прислать сына на помощь?
— Это очень неожиданно, — честно сказала она. — Но забор действительно нужно ремонтировать. Я планировала нанять кого-нибудь, когда будут средства.
— Так я могу помочь, — Николай улыбнулся, и его суровое лицо вдруг стало мальчишеским. — Материалы есть, руки тоже. Мне несложно.
— Но я не могу принять такую помощь просто так, — запротестовала Марина.
— А я не просто так предлагаю, — Николай хитро прищурился. — Слышал, вы программист? Мне как раз нужна консультация по поводу сайта для моего автосервиса. Так что считайте это бартером.
Марина не могла поверить тому, что слышала. Неужели Галина Петровна, постоянно жалующаяся на нее соседям, сама же организовала ей помощь?
— Вам мама предложила обратиться ко мне? — прямо спросила она.
Николай рассмеялся.
— Скорее, это я предложил ей. Она тут рассказывала, какая вы замечательная соседка, как одна с ребенком справляетесь, но вот с забором беда. Ну, я и подумал — чего добру пропадать? У вас компьютеры, у меня — руки.
Замечательная соседка? Марина не могла поверить своим ушам. Это точно та самая Галина Петровна, которая еще недавно упрекала ее в неправильном воспитании дочери?
— Знаете, — сказала она, наконец приходя в себя, — давайте обсудим детали за чашкой чая?
Когда Николай ушел, обещав вернуться с инструментами на следующий день, Марина какое-то время сидела в задумчивости. Эта встреча перевернула ее представление о Галине Петровне. Может быть, стоило пересмотреть и отношение к Антонине Михайловне?
Вечером, возвращаясь с Диной из парка, они встретили пожилую соседку, поливающую цветы перед домом.
— Добрый вечер, Антонина Михайловна, — поздоровалась Марина. — Хорошая погода сегодня.
— Да, чудесная, — отозвалась та с некоторым удивлением. Обычно Марина ограничивалась кивком.
— Знаете, я просмотрела вашу тетрадь с методическими рекомендациями, — продолжила Марина, удивляясь сама себе. — Там интересный подход к обучению чтению. Я бы хотела узнать подробнее.
Лицо Антонины Михайловны просветлело.
— С удовольствием расскажу! Заходите как-нибудь на чай, — и, помолчав, добавила тише: — Я тут испекла пирог. И много мне одной.
— Может быть, завтра? — предложила Марина. — Дина могла бы поиграть в вашем саду, а мы бы побеседовали.
— С удовольствием, — Антонина Михайловна улыбнулась, и ее обычно строгое лицо смягчилось. — Очень буду ждать.
По дороге домой Дина прыгала вокруг матери, захваченная восторгом прошедшего дня.
— Мам, а знаешь, Антонина Михайловна говорит, что я могу стать учительницей, как она! Я буду учить детей буквам и цифрам! И еще у нее есть кошка, представляешь? Она живет на чердаке!
Марина слушала щебетание дочери и думала о том, как много она пропустила, закрывшись от соседей. Оказывается, они уже давно были частью жизни Дины.
***
Забор между участками Марины и Галины Петровны отремонтировали за два выходных дня. Николай работал споро, а когда приезжали его братья, дело и вовсе спорилось. Дина крутилась рядом, зачарованно наблюдая за их работой и задавая бесконечные вопросы, на которые мужчины отвечали с терпеливой улыбкой.
За эти дни Марина узнала больше о своих соседях, чем за все полгода жизни в поселке. Галина Петровна оказалась вдовой — муж умер пять лет назад, и с тех пор она жила одна, лишь изредка принимая у себя сыновей с семьями. Антонина Михайловна, овдовевшая еще раньше, всю свою жизнь посвятила школе, и выход на пенсию стал для нее тяжелым испытанием — она попросту не знала, чем заполнить опустевшие дни.
Как-то раз, сидя вечером на террасе, Марина набрала номер Лены.
— Ты была права, — сказала она вместо приветствия. — Насчет соседей.
— Я почти всегда права, — со смехом отозвалась подруга. — Но напомни, в чем именно?
— В том, что им просто нужно внимание. И что немного терпимости может изменить все.
— Ого, — в голосе Лены звучало неподдельное удивление. — Неужели ты подружилась со своими грозными соседками?
— Не то чтобы подружилась, — Марина улыбнулась, глядя, как Дина играет в саду с пожилой кошкой Антонины Михайловны, которую соседка разрешила брать «погостить». — Скорее, мы нашли способ сосуществовать. И знаешь, в этом есть свои плюсы.
— Например?
— Например, Галина Петровна забирает Дину на час после обеда, когда у меня важные рабочие созвоны. А Антонина Михайловна действительно помогает с подготовкой к школе. Оказывается, у неё огромный опыт и ценные знания. И знаешь, что самое удивительное? Они делают это не навязчиво, а... как бы это сказать... с искренним желанием помочь.
— Вот видишь, — в голосе Лены слышалась улыбка. — А ты хотела сбежать из поселка из-за вредных соседей.
— Я была неправа, — признала Марина. — Они не вредные. Просто одинокие и... немного растерянные. Как и я, если честно.
Когда разговор с Леной закончился, Марина ещё долго сидела на террасе, наблюдая за дочерью. Дина увлеченно играла с кошкой, время от времени поглядывая в сторону дома Антонины Михайловны, где в окне мелькала фигура пожилой женщины. Судя по всему, та тоже наблюдала за происходящим в саду.
Марина почувствовала странное умиротворение. Впервые за долгое время ей не нужно было беспокоиться о том, что дочь предоставлена сама себе, пока она работает. Впервые сады соседей перестали казаться запретной территорией, полной опасностей и неприятностей.
***
— Нет, Марина, это неправильно, — Галина Петровна решительно покачала головой. — Опять ты переживаешь из-за ерунды.
Они сидели на лавочке под старой яблоней в саду Галины Петровны. С начала лета такие посиделки стали почти традицией — два-три раза в неделю Марина заходила к соседке на полчаса после работы, пока Дина играла с другими детьми на общей площадке поселка.
— Это не ерунда, — возразила Марина. — Я пропустила родительское собрание в подготовительной группе. Что о нас подумают?
— Подумают, что у одинокой мамы, которая сама обеспечивает семью, был важный рабочий проект, — отрезала Галина Петровна. — И это правда. Ты же записала собрание на диктофон, все материалы получила. Какие проблемы?
Марина вздохнула. Действительно, Антонина Михайловна, которая по старой памяти дружила с завучем школы, помогла организовать для неё эту аудиозапись. Но чувство вины всё равно грызло.
— Я должна быть идеальной мамой, — тихо сказала Марина. — Мне кажется, все смотрят и оценивают, особенно потому что я одна воспитываю ребенка.
— Глупости, — фыркнула Галина Петровна. — Никто не бывает идеальным родителем. У меня вон трое сыновей, и со всеми я наделала ошибок.
— Вы? — удивилась Марина. — Но они такие успешные, заботливые...
— А ты думаешь, это благодаря мне? — с горькой усмешкой спросила соседка. — Сколько раз я срывалась на них из-за усталости. Сколько раз пропускала школьные мероприятия из-за работы. После смерти мужа — а умер он рано, когда младшему было всего пять — я работала на двух работах. Какая уж тут идеальная мать!
Марина смотрела на неё с изумлением. Галина Петровна никогда прежде не рассказывала о своём прошлом так откровенно.
— Но как же... Все эти ваши советы по воспитанию...
— Ох, милая, — Галина Петровна махнула рукой. — Легко давать советы, оглядываясь назад. Когда уже знаешь, что вышло хорошо, а что — нет. Когда твои дети выросли и ты думаешь: «Вот бы тогда я сделала по-другому». Но правда в том, что каждый родитель делает что может с тем, что имеет.
Она помолчала и добавила тише:
— Знаешь, почему я была такой... навязчивой, когда вы приехали? Я увидела в тебе себя. Молодую, растерянную, пытающуюся всё успеть и боящуюся ошибиться. И решила, что мой опыт поможет тебе избежать моих ошибок. Но вместо помощи получалось только давление, да?
Марина не знала, что ответить. В словах соседки было столько искренности, что все заготовленные фразы о границах и личном пространстве вдруг показались неуместными.
— Я ценю вашу заботу, — наконец сказала она. — Правда. Просто не сразу это поняла.
Галина Петровна улыбнулась и неожиданно обняла её.
— Ты справляешься лучше, чем думаешь, — сказала она. — Дина растет прекрасным ребенком. И знаешь что? В моих глазах ты — идеальная мама для неё.
Марина почувствовала, как к горлу подкатывает комок. В последний раз её так поддерживали, наверное, ещё в детстве, когда жива была её собственная мама.
***
Конец августа выдался жарким. Марина сидела на крыльце своего дома, потягивая холодный чай и листая рабочую почту в телефоне. Дина под присмотром Антонины Михайловны репетировала стихотворение для первого школьного дня. Через две недели ей предстояло стать первоклассницей.
Неожиданно калитка скрипнула, и на участок зашла Галина Петровна с большой корзиной яблок.
— Урожай собрала, — пояснила она. — Одной не съесть, половину тебе принесла.
— Спасибо, — Марина помогла ей поставить корзину на крыльцо. — Присядете?
— На минутку только, — Галина Петровна опустилась рядом с ней на ступеньки. — Жара невыносимая. Слышала прогноз? Обещают грозу к вечеру.
Они немного посидели в уютном молчании, наблюдая, как Дина старательно декламирует стихотворение, а Антонина Михайловна слушает с видом строгого, но любящего педагога.
— Знаешь, — вдруг сказала Галина Петровна, — когда ты только переехала, я была уверена, что долго не задержишься. Думала, поймешь, что жизнь в поселке не для молодой женщины с ребенком, и уедешь обратно в город.
— Я сама так думала какое-то время, — призналась Марина. — Особенно когда казалось, что все вокруг осуждают и учат жизни.
Галина Петровна виновато улыбнулась.
— Прости за это. Иногда забота выходит боком.
— Всё к лучшему, — Марина улыбнулась в ответ. — Если бы не ваши... советы, я бы, наверное, так и осталась отшельницей. Варилась бы в собственном соку, пытаясь все успеть и ни с кем не контактируя.
— И забор бы до сих пор не починила, — хихикнула Галина Петровна.
Марина рассмеялась, глядя на новый, крепкий забор, который уже успел слегка зарасти вьющимися растениями, посаженными с обеих сторон. Этот забор, как ни странно, не разделял их участки, а, наоборот, стал символом новых отношений. Марина регулярно открывала маленькую калитку в нём, когда шла к Галине Петровне или отправляла к ней Дину. Соседка поступала так же.
— А вы знаете, — вдруг сказала Марина, вспомнив кое-что, — в день нашего переезда, когда грузчики заносили вещи, Дина спросила меня: «Мам, а нам здесь будет хорошо?». И я ответила, что всё будет зависеть от людей вокруг.
— И как, зависит? — с любопытством спросила Галина Петровна.
— Определённо, — кивнула Марина. — И сейчас я могу сказать Дине, что нам здесь действительно хорошо.
В этот момент на горизонте сверкнула молния, а через несколько секунд раздался отдаленный раскат грома. Первые крупные капли дождя упали на пыльную дорожку перед домом.
— Начинается, — Галина Петровна поднялась. — Пойду, закрою окна.
— Подождите, — Марина вдруг поймала её за руку. — Давайте все вместе чай попьем, когда гроза начнется? С вашими яблоками. Я пирог испеку.
— Отличная идея, — улыбнулась соседка. — Позовем и Антонину Михайловну. Она любит грозу, говорит, что это природное очищение.
Когда настоящий ливень обрушился на поселок, четыре фигуры — две взрослые и две поменьше — бежали через сад Марины к её дому, прикрывая головы какими-то случайными предметами и смеясь, как дети. Дина и кошка Антонины Михайловны, привезенная на выходные, мчались впереди. За ними поспевали три женщины, которых еще полгода назад никто не назвал бы подругами.
Вечер они провели на террасе, слушая шум дождя и делясь историями. Дина заснула на диване, положив голову на колени Антонины Михайловны. Кошка устроилась рядом. Гроза постепенно утихала, оставляя после себя свежесть и запах мокрой земли.
— Знаешь, — сказала Галина Петровна, глядя на спящую девочку, — мы, наверное, слишком многого от тебя хотели поначалу. Слишком многого требовали.
— А я слишком многого боялась, — ответила Марина. — Боялась не справиться, боялась чужих оценок, боялась открыться людям.
Антонина Михайловна, осторожно поглаживая волосы спящей Дины, задумчиво произнесла:
— Всю жизнь учила детей, а теперь учусь у них. Смотрю на Дину и понимаю: уметь радоваться простым вещам, доверять людям, не бояться просить помощи — это и есть настоящая мудрость.
Марина смотрела на двух пожилых женщин, ставших ей почти семьей за эти месяцы, и думала о странностях жизни. О том, как порой мы строим высокие заборы от людей, которые на самом деле хотят стать ближе. О том, как часто неприязнь — это лишь непонимание. И о том, что иногда самые важные уроки приходят с самой неожиданной стороны.
Она начала свою жизнь в поселке с желания отгородиться от навязчивых соседей, а в итоге обрела то, что не могла дать ей ни работа, ни прежняя городская жизнь — настоящую общность, понимание и поддержку.
Дождь за окном превратился в легкую морось. В наступившей тишине было слышно мерное тиканье старых часов на стене и тихое сопение спящей Дины.
— Забор между нашими участками получился на славу, — сказала Марина, глядя в окно на темные силуэты деревьев. — Но, знаете, самый важный забор — тот, что рушится между людьми. И его не построить и не сломать руками.
Галина Петровна и Антонина Михайловна переглянулись, а потом Галина Петровна подняла свою чашку.
— За сломанные заборы и обретенных соседей, — сказала она. — Лучшее, что может случиться в жизни.