Мама любила говорить: «Ты неблагодарный». Но за что я должен был благодарить?
Она часто произносила это, когда я не мог перевести ей крупную сумму. Или когда не хотел приехать чинить розетки.
«Неблагодарный» — как будто я всю жизнь ел её хлеб и ничего не дал взамен. Только вот за годы моей помощи она ни разу не сказала "спасибо". И ни разу не обняла просто так.
Когда телефон завибрировал в кармане, я сразу понял, кто звонит. Воскресенье, десять утра — мама никогда не нарушала этот ритуал. Я наблюдал за мигающим экраном, пока вибрация не прекратилась. Через минуту высветилось сообщение: «Петя, перезвони немедленно».
Немедленно. Всё у нее требовало немедленного вмешательства.
Я осторожно вышел из комнаты, стараясь не потревожить Настю. Наша съемная однушка в спальном районе была единственным местом, которое мы смогли найти после трех лет совместной жизни. Комната, кухонька и санузел — наш маленький мир.
— Мам, привет, что стряслось? — говорил я вполголоса.
— Наконец-то! Почему трубку не берешь сразу? У меня кран протекает, всю ночь не могла уснуть. Приедешь сегодня глянуть?
Мамина двухкомнатная квартира, доставшаяся ей от бабушки, находилась в старом районе города. Дорога занимала почти два часа в одну сторону. А завтра у меня назначена встреча с важным клиентом, нужно все подготовить.
— Мам, сегодня никак не получится, у меня завтра...
— Так, можешь не продолжать! — она не дала мне закончить. — Для матери времени нет. А я тебя одна поднимала, между прочим! Ты же разбираешься в этом, что тебе, сложно?
Я вздохнул. Я не сантехник и никогда им не был. Я работаю менеджером в строительной компании. Но мама считала, что каждый мужчина обязан уметь делать абсолютно всё по дому.
— Позвони в управляющую компанию, пусть пришлют мастера, — предложил я.
— Чтобы деньги выбрасывать? Знаешь, какую сумму они заломят? А у тебя что, руки отнялись?
Я почувствовал, как внутри поднимается волна раздражения.
— Мам, я правда не могу сегодня.
— Ладно, оставайся таким неблагодарным! — последнее слово прозвучало особенно громко. — Я на тебя всю жизнь положила, а ты...
Я прервал разговор, не дослушав очередную лекцию о неблагодарности.
Настя вышла на кухню, когда я готовил кофе. В отличие от меня, она всегда отсыпалась по выходным. Мы познакомились три года назад в строительной компании: я занимался проектами, она — документацией. Съехались через полгода — платить за две квартиры было слишком накладно.
— Опять мама? — спросила она, заметив выражение моего лица.
— С краном проблемы, — ответил я, протягивая ей чашку.
Настя устроилась на стуле, обхватив чашку ладонями.
— И что теперь?
— Ничего. Мне нужно до завтра подготовить важную презентацию. Если подпишем контракт — наконец сможем начать копить на первый взнос за квартиру.
Настя улыбнулась, но улыбка быстро угасла.
— А мама что сказала?
— А что мама? Я не поеду.
***
Мы завтракали в тишине. Настя знала все мои истории наизусть. Как мама настояла на дополнительных занятиях математикой, когда я мечтал о футболе. Как выбрала мне строительный техникум, хотя я хотел поступать в художественное училище. Мужчина должен получить серьезную профессию, а не заниматься несерьезными вещами, — повторяла она.
Телефон снова подал сигнал. Сообщение.
«Петя, если не приедешь, позвоню тёте Вере. Она хотя бы поможет пожилой женщине, в отличие от родного сына».
Тётя Вера — мамина младшая сестра. Они не разговаривали много лет из-за какой-то давней обиды, но мама всегда использовала её имя как рычаг давления.
— Манипуляция чистой воды, — заметила Настя, взглянув на экран. — Что будешь делать?
— Не знаю.
Но в глубине души я знал. Я поеду. Потому что иначе целую неделю буду выслушивать истории о том, как тётя Вера — почти чужой человек! — нашла время помочь. А родной сын бросил мать в трудную минуту.
***
В автобусе я размышлял о своём детстве. О том, как в десять лет мама записала меня в музыкальную школу, хотя я терпеть не мог фортепиано. «Это для твоего будущего, Петя. Когда-нибудь ты поблагодаришь меня.»
Но благодарности не было. Была только усталость от постоянного чувства невыплаченного долга.
В мамином доме пахло жареным луком. В прихожей стояли новые туфли — явно недешевые.
— Мама, я пришёл, — сказал я, разуваясь.
Она вышла из кухни, вытирая руки полотенцем. Невысокая, полная, с аккуратно окрашенными в каштановый цвет волосами. Она выглядела моложе своих пятидесяти восьми.
— Наконец-то! Я уже собиралась тёте Вере звонить.
— Зачем новые туфли купила? У тебя же полный шкаф.
— Теперь я перед тобой отчитываться должна? — она поджала губы. — И вообще, не твоё дело. Давай, с краном разберись сначала.
Я прошёл в ванную. Всего лишь слабо закрученный вентиль. Повернул его сильнее — течь прекратилась. Четыре часа дороги ради тридцати секунд работы.
— Готово, — сказал я, выходя.
— Уже? А что там было?
— Вентиль неплотно закрыт, только и всего.
Мама недовольно фыркнула.
— И этого ты не мог объяснить по телефону? Я бы сама справилась!
Я почувствовал, как лицо начинает гореть.
— Ты сказала, что протекает!
— Ну протекает, капает — какая разница? — она махнула рукой. — Раз уж приехал, поможешь мне шкаф передвинуть. И лампочку в коридоре заменить. И ещё...
Я не дал ей закончить:
— Мам, мне нужно подготовиться к завтрашней встрече. Я приехал только из-за крана.
Её лицо мгновенно изменилось.
— Понятно. Значит, пять минут уделил матери — и бежать? А я тебя растила, недосыпала, вкладывалась в твоё образование!
С каждым словом её голос становился громче.
— А теперь мне даже попросить нельзя! Только о себе думаешь! Неблагодарный!
И что-то во мне надломилось. Тридцать лет молчания, тридцать лет непроговоренных обид вырвались наружу.
— За что я должен быть благодарен, мама? — неожиданно для себя я говорил совершенно спокойно. — За то, что ты выбирала за меня всю мою жизнь? За то, что никогда не интересовалась моими желаниями?
Она отступила назад, удивлённая моим тоном.
— О чём ты говоришь? Я всё делала ради тебя!
— Нет, мама. Ты делала то, что считала правильным. Я не выносил фортепиано. Я хотел играть в футбол, а не решать дополнительные задачи.
— Я хотела обеспечить тебе будущее! — она повысила голос. — Чтобы ты не испытывал нужды, как я после ухода твоего отца!
— А ты хоть раз спрашивала, чего хочу я? Хоть единственный раз?
Мама смотрела на меня так, словно видела впервые.
— Мне тридцать лет, мама. У меня есть Настя, есть работа. А ты всё ещё пытаешься руководить моей жизнью. Звонишь с «неотложными» просьбами. Давишь на совесть. Манипулируешь.
— Я? Манипулирую? — она приложила руку к груди. — Да как ты можешь такое говорить!
— Могу, — я посмотрел ей прямо в глаза. — Потому что это правда. Я больше так не могу, мама. Я не твоя собственность. Я не обязан примчаться по первому зову и чинить краны.
Она побледнела.
— Ты... Ты хочешь сказать, что оставляешь меня? Родную мать?
— Нет. Я хочу сказать, что у меня своя жизнь. И я больше не собираюсь жертвовать ею ради твоих ожиданий. Я буду навещать тебя, когда смогу. Буду помогать, когда смогу. Но не по первому требованию.
Мама медленно опустилась на стул.
— Всё из-за этой твоей... Насти, да? Это она тебя настраивает против матери?
Я покачал головой.
— Нет, мама. Настя здесь ни при чём. Это моё решение.
Мы смотрели друг на друга через стол. Между нами пролегали тридцать лет недопонимания.
— Мне пора, — сказал я наконец. — Позвоню на неделе.
Она промолчала. Просто сидела, глядя в пространство перед собой.
***
Дома было тихо. Настя оставила записку: «Ушла к Кате, вернусь вечером. Обед в холодильнике. Люблю, Н.»
Я разогрел еду, открыл ноутбук, пытаясь сосредоточиться на презентации. Но мысли постоянно возвращались к маме, к выражению её лица, когда я наконец высказал всё накопившееся.
Телефон молчал. Ни звонков, ни сообщений. Это было необычно и... странно освобождающе.
Вечером вернулась Настя. Обняла меня, присев рядом.
— Как всё прошло?
— Я всё ей высказал.
— И как она отреагировала?
— Не знаю. Она была растеряна.
Настя коснулась моей щеки.
— Ты сделал то, что давно следовало сделать. Это твоя жизнь, Петя.
Мы сидели на диване, прижавшись друг к другу, и смотрели какой-то фильм. Я почти не воспринимал происходящее на экране. В голове крутились фрагменты сегодняшнего разговора, мамино бледное лицо, её потерянный взгляд.
***
Утром перед встречей пришло сообщение. Я почти не сомневался, что увижу привычные упреки. Так и оказалось:
«Я всю ночь проплакала из-за тебя. Как ты мог так поступить с родной матерью? После всего, что я для тебя сделала! Неблагодарный! Не звони мне больше».
Раньше такое сообщение вызвало бы во мне волну вины. Желание немедленно позвонить, извиниться, примчаться с подарком. Но сейчас я просто выдохнул и отложил телефон в сторону.
Что-то изменилось внутри меня. Словно тяжелый камень, который я носил на шее тридцать лет, наконец исчез. Я больше не чувствовал себя виноватым. Не чувствовал себя должником.
Я открыл ноутбук и сосредоточился на презентации. Мама еще не готова к переменам. Возможно, никогда не будет готова. Но это уже не моя проблема.
Когда-нибудь я снова наберу ее номер. Может быть, через неделю. Может быть, через месяц. И предложу начать заново — без обвинений, без манипуляций. А если она откажется — что ж, я сделал все, что мог.
Всего один человек оставил донат. А есть ещё смельчаки, щедрые и сердечные? Нажмите на кнопку ПОДДЕРЖАТЬ👇🏻