Не любил он людей. Мужиков презирал, женщинам не верил. Работал он в бригаде Журавля, но на особом положении, с большими полномочиями и несокрушимым авторитетом. Зарифа была вообще его отдельным проектом, то есть работала полностью на его карман. Правда, запускала она в этот карман свою ручку, как в собственный — Коля был не жадный. Был и у него один профессиональный недостаток — он был ревнив. Тщательно скрывал это, но… двух клиентов Зарифы увезли в больницу, из которой один отправился на погост. Вины за ними не было никакой, просто Зарифа стала перед случкой сиять, как невеста. Словно и не за деньги раздвигала ноги. Но клиенты были и впрямь больно фартовые, особенно один, молодой и галантный, все играл в джентльмена и дарил цветы. Это ему боксер Коля взбил яичницу из мозгов прямым правой: удар был знаменитый, груши в тренажерном зале лопались! Не совладал с собой Николя после того, как увидел счастливых голубков в парке. Они шли по аллее, взявшись за руки!
Вот таким был Коля в сто сорок килограммов весом. Его предстояло обмануть так, чтобы пожить после этого еще хотя бы годик-другой. План был такой. Верзила привозит, как обычно вечером, Зарифу на адрес к постоянному клиенту по имени Вольдемар. Да! Тут надо сказать, что Вольдемар уже плотно подсел на Зарифу и никого видеть не хотел, кроме нее, в своей постели. Д.ураку внушили мысль, что он и есть единственный и неповторимый. Мол, Зарифа, как познала его щедрые ласки, так и отказалась обслуживать остальных. Обман дешевый, но срабатывал. «Похотливцы» с головой вообще не дружат, предпочитают общаться с детородными органами. Вольдемар раздулся от гордости, стал платить вдвое, обещал отдых на Канарах… Коле перепадало порядочно, так что он усмирил свою ревность. Вот только Зарифе было мало. У Вольдемара в квартире обнаружился сейф с ключиком, а в сейфе том хранились денежки. Много денежек, и золотишко. Вольдемар, когда влюбился в Зарифу, уверовал, что и она его любит — открыл мужик свое розовое беззащитное брюшко хищной ласке…
Да, так вот, о плане. Зарифа, наградив «медвежонка» симфонией горячих стонов и криков, должна была налить в бокальчик… правильно: клофелин. Много клофелина. Сластолюбец был обречен. Коля, как обычно, заезжал часа в два. Забирал и отвозил на Народную. По дороге иногда экзаменовал подругу на профпригодность прямо в машине.
Вот тут-то по сценарию на сцене, то есть в квартире Вольдемара, и должен был появиться Суслик с заветными ключом.
В эту ночь все шло как по маслу. Вольдемар был в ударе. Последние подходы он делал уже на чистом кураже — под невидимые аплодисменты зрителей. Доказывал то ли себе, то ли всем женщинам на свете, что он — лучший. Если б знал бедолага, что, исторгая из груди сладострастные стоны, Зарифа думает о новеньких банковских упаковках в его сейфе с гораздо большим вожделением, чем о его крохотном отростке, он бы сдулся и, быть может, навсегда. Но Зарифа горячо шептала ему в ухо: «Еще, еще!» и Вольдемар старался вовсю, и ему радостно было думать, что не все в этом мире можно купить за деньги, есть и высшие ценности у молодого здорового мужчины!
Наконец силы кончились. Вольдемар, раскинувшись мокрой спиной на подушках, ждал привычных слов восхищения и традиционный бокал шампанского. У Зарифы было все готово.
— Ты знаешь, сегодня ты был каким-то особенным, — с удивлением произнесла она, протягивая бокал и усаживаясь по-турецки рядом.
— Да ладно. Чего особенного? Все как обычно, — отвечал мачо и голосе его звучало: «Говорите! Говорите же! Ведь это же не за деньги?»
— Какой смысл мне врать? Говорю же — такого еще не чувствовала… Как-то очень глубоко, даже больно стало. Но — улет полный! Ты мой олень горный. Орел! Отдохни. Скоро Коля приедет.
— Коля к тебе… нет? Настоящий орангутанг.
— Я же говорила: у нас жесткие правила. Своим ни-ни… Только клиентам. Да и то не всяким. Ты у меня сейчас единственный. По деньгам я ничего не теряю. А чувство глубокого удовлетворения ты доставлять умеешь.
Вольдемар захрюкал, забулькал и… захрапел. Раздался условный звонок в дверь.
— Порядок? — спросил Колян, когда они вырулили со двора на проспект.
— Заснул. Какой-то он сегодня был вялый. И, по-моему, ждал кого-то.
— В два часа ночи?
— Я не спрашивала. Он мне надоел, если честно. Не пора ли поднять тарифы?
— Я подумаю. Журавль тоже считает, что пора. Только мой тариф не меняется — вон у тех гаражей тормознем.
— Слушай, тут отделение рядом.
— Ничего, я быстро.
В эту минуту входная дверь в квартиру Вольдемара открылась и в коридор вошел Суслик. Вольдемар лежал на спине голый и храпел на весь дом. Суслик подошел к кровати и долго смотрел на голого мужчину: богатого, красивого и здорового. Счастливца, баловня судьбы, жизнь которого сейчас была полностью в потных руках неудачника Егора. Зарифа утверждала, что вольет в бокал лошадиную дозу клофелина, но Вольдемар был молод и здоров, а она привыкла действовать наверняка, поэтому… поэтому Суслик выдернул из-под бока Вольдемара подушку и последний раз посмотрел ему в лицо. Красивый гад, что и говорить. Сколько баб перебывало в его постели, а ему все мало и мало. Зарифа — очередная из очереди желающих. Его, Суслика, Зарифа! Суслик непроизвольно скрипнул зубами. Теперь — все! Теперь никто не встанет на пути Суслика. Теперь он понял, в чем заключается секрет успеха!
— Прощай, старина. Сладких тебе снов, похотливый козлик. Чао!
Вольдемар недолго цеплялся за жизнь. Несколько раз подкинул Егорку, сдавил плечи руками, стукнул ногами, промычал что-то и обмяк. Егорка еще с минуту полежал на его лице, накрытом подушкой, и слез на пол. Вольдемар не шевелился, и Суслик прикрыл его одеялом. Вот он и стал убийцей. Он, Суслик! Над которым все смеялись на работе. Видела бы его сейчас Ядовитая Змея! А Зарифа? Ну, она-то все узнает. И наградит по-королевски. Разве не так?
Сейф Егорка нашел там, где он и был обозначен на схеме. Код сработал с сухим щелчком, дверца распахнулась и — вот он, волшебный билет в новую жизнь! Кожаный мешочек с драгоценностями оказался увесистым, упаковки с валютой Егор распихал по внутренним карманам куртки, которые накануне заботливо пришила Зарифа. Главное, как объяснила она, было в мешочке. Перед тем как уйти, Суслик подошел к кровати и еще раз посмотрел на покойника. Вольдемар смотрел на него одним прищуренным глазом, повернув голову. Суслику показалось, что он улыбается. Схватив с кресла тяжелую кожаную подушку, Суслик швырнул ее в голову мертвецу и бросился к двери…
— П.укнул, говоришь? Это он от страха, — Зарифа высыпала на стол драгоценную добычу. — С почином нас! Как настроение?
— Отличное! — соврал Суслик. Ему неприятно было видеть, как вмиг изменилось лицо Зарифы. Как исказила его сладострастная судорога похоти к этому кожаному мешочку и пачкам долларов в банковской упаковке — это было искреннее чувство любви. Чувство, которое он никогда не видел в ее красивом равнодушном лице прежде, чувство, которого он безуспешно домогался и был бы счастлив, если бы она одарила его щедрым намеком на этот возвышенный обман.
В старом гараже пахло машинным маслом и копотью. Желтый свет лампы под железной крышей дрожал и грозился погаснуть.
— Ты уверен, что никто не знает про это место? — спросила Зарифа, оглядываясь.
— Уверен. У Сереги, приятеля, был один ключ, он отдал его мне перед отъездом. Зачем он нужен ему теперь в Германии? Скоро эти гаражи, я слышал, совсем снесут. А пока вот… пользуюсь. Мопед на ходу, надо только заправить.
— Зачем тебе мопед? Скоро тачку купишь. Новую.
Суслик осклабился, как от похвалы, и признательно потоптался на месте. Зарифа не отводила глаз от сокровища. Резкая складка на лбу говорила о том, что она напряженно думает.
— Знаешь, что, — задумчиво произнесла она, — пожалуй, с машиной мы повременим. Зачем мертвому машина?
Суслик перестал топтаться и открыл рот. На него глядело дула маленького «дамского» пистолета. Страшнее пистолета было лицо Зарифы. Оно было неумолимым.
— Извини, Суслик, но твоя жизнь подошла к концу. Ты не обидишься, если я тебе скажу, что никогда в жизни не испытывала такого отвращения, когда позволила тебе овладеть моим телом? С твоей перхотью можно справиться, только сняв с тебя скальп. А воняешь ты хуже старой бомжихи, которая не под.мывалась несколько лет. Что поделать — гены! Пока ты не сотворил свое подобие с какой-нибудь д.урой, уйди с миром. Честно говоря, я хотела сделать это позже, но уж больно удобное место. Мизансцена для классического детектива. Когда начнешь вонять, гараж вскроют, а похоронят в безымянной могиле, как и твоих безымянных родителей.
Суслик не обиделся. Он даже не испугался. Богиня рассердилась. Теперь он будет служить ей более усердно, только и всего. Зачем убивать слугу, который обожает свою хозяйку и готов выполнить любой ее каприз? Глупо. Она просто сердится. Пугает своего маленького беззащитного суслика. И Егорка улыбнулся одной из своих улыбок, которые так не любили все коллеги женского пола.
— Господи, какой дурак! — пробормотала Зарифа и сняла пистолет с предохранителя.
— Браво! — раздалось у нее над головой.
Зарифа оглянулась. Перед ней стоял Колян. Губы его улыбались, но глаза — нет. Глаза были красные и мутные. По щекам стекал пот.
— А ведь я хотел сам предложить тебе этот вариант с клофелином, веришь? Но не стал. Боялся, что откажешься, начнешь болтать. А ты, значит, решила соскочить, да еще с королевским наваром? Теперь понятно, зачем ты выпросила у меня пистолет. Бедный Вольдемар! Он ведь и впрямь в тебя втюрился. Готов был даже жениться.
— Коленька, прости! Это… это…э то…
— Забыла текст? «Это не то, что ты подумал»?
— Я не просила этого дурака убивать Вольдемара. Нужно было просто добавить клофелин в шампанское. Что ему пришло в голову…
— Хотел бы я знать, что тебе пришло в голову, когда ты предложила Суслику спрятать добычу в старом гараже. Догадываюсь. Не надо возиться с трупом. А с моим трупом что придумала? Припоминаю, в гости все напрашивалась в последнее время…. Собрала жатву и — на Кавказ, в родной кишлак?
— Не твое дело. Ишак! — вдруг грубым голосом огрызнулась Зарифа. — Все вы — похотливые, вонючие скоты. Ненавижу вас.
— Це дило! — хрюкнул Никола. Он мог одним ударом убить женщину, но собирался растянуть удовольствие. Одной рукой он схватил ее за горло, задрал подбородок, а другой стал методично и несильно бить в лицо, превращая его в кровавое месиво. Скоро ноги Зарифы подогнулись, стоны и вскрики затихли и слышно было только низкое рычание первобытного зверя, проснувшегося от тысячелетней спячки, и сладострастные причитания.
— А вот — раз! А вот еще — раз! Ути-путеньки — три! Муси-пусеньки — четыре! Да ед.рит-твою — пять!
Едва слышно прозвучал выстрел. Коля перестал бить и удивленно обернулся. На него смотрел белый от ужаса Суслик.
— Ты? — удивленно спросил гигант и отпустил горло Зарифы, которая мягко приземлилась у его ног.
— Ты… чего?
— Простите, — пробормотал Суслик, — не надо так. Ей же больно.
Коля сунул руку подмышку, достал ее обратно и посмотрел на ладонь, с которой капнуло что-то черное. Потом посмотрел на Суслика, криво усмехнулся и повалился на грязный деревянный пол.
…На востоке уже разгоралась лимонная заря, когда из гаража, поддерживая друг друга, вышли двое, напугав тощую бродячую собаку. Голова и лицо женщины были замотаны платком.
— Может все-таки ко мне? — спросил мужчина.
Женщина лишь отрицательно покачала головой. Тогда мужчина достал тряпку, поджег ее зажигалкой и кинул внутрь гаража, захлопнув дверь. Из щелей полез дым. Оба торопливо пошли прочь.
На «кольце» стояла потрепанная «Волга». Из нее вышел коренастый кавказец и обнял Зарифу за плечи.
— Мы молились за тебя, сестра. Кто этот юноша?
— Мой брат. Его зовут Егор. Он спас меня. Но сейчас я не могу говорить.
Женщина протянула Егору сумку.
— Здесь — все твое.
— Мы договаривались — пополам.
— Нет! Все твое, — голос женщины прозвучал, как властный приказ. — И еще… прости меня, если можешь… Меня не ищи. Я уеду. И больше никогда сюда не вернусь
Она уже открыла дверцу «Волги», но обернулась.
— Ты не суслик. Ты мужчина.
«Волга» взревела и рванула с места. В ночи раздался громкий хлопок, небо озарилось оранжевым сиянием — в гараже взорвалась канистра с бензином. Егор встряхнул сумку и быстро пошел к дому.
***
— Ну как? — спросил Дуров на следующий день с тем наигранным равнодушием, которое выдает начинающего автора. — Правду! Умоляю — правду. Как было на самом деле?
— Хм, правду? Правда, любезный мой, не всегда красива… Вольдемар был?
— Был, хоть и звали его Евгений. Скользкий, как налим, и с.волочь порядочная. Снимал порну.шки, в том числе и с малолетками. Он подсел на Зарему — она же Зарифа — потому как она, как никто другой, умела удовлетворять некоторые его пикантные запросы. Жив-здоров. Никто его убивать не собирался. Посадить тоже не получилось… Сама Зарифа была в разработке ФСБ, потому что деньги, которые она добывала своим ремеслом, шли в общак одной не очень дружественной организации из Турции. Суслик, насколько я помню, был уже в чине капитана и очень страдал по молодой жене, ведь ему пришлось почти два месяца прожить на Народной в образе непутевого детдомовца. Ну а Коля… Коля играл самого себя. Вот и доигрался. Только не в гараже, а за игорным столом в ночном клубе. Начал качать права и не рассчитал свои силы…
— Ни одной фигуры, вызывающей сочувствие.
— А Суслик?
— Бледная поганка этот ваш Суслик.
— Напрасно вы так. На самом деле Саша Назаров, он же Суслик, мастер спорта по самбо, английский почти как родной, анекдот так расскажет — мертвый обхохочется. К тому же артист! Медаль получил за эту операцию.
— Так, может быть, и рассказать все как было?
— А отсебятина? Сами же говорили, что отсебятина и есть художественная литература.
На это возразить мне было нечего, и мы полезли за своими портсигарами.
---
Автор: Артур Болен