Что вы ели на завтрак? Может быть, кофе с тостом? Или кашу? А теперь представьте, что ваш обед — это сапог. Кирзовый, жёсткий, с запахом мазута. И это не потому, что вы так захотели, а просто потому, что больше ничего нет.
В январе 1960 года четверо советских солдат находились на барже Т-36, которая попала в Тихий океан. Связь с внешним миром прервалась, а запасы продовольствия подходили к концу. Вода, которую они могли пить, была ржавой и набиралась из двигателя.Они не были моряками. Они были из стройбата. Младший сержант Асхат Зиганшин, рядовые Анатолий Крючковский, Филипп Поплавский и Иван Федотов — обычные парни с Итурупа. Самые обычные. Пока океан не дал им шанс стать легендой.
Шторм, которого не должно было быть
17 января 1960 года, Курильские острова. Баржа Т-36 — обычное судёнышко для хозяйственных целей. Её используют для разгрузки кораблей у пирса — «плавучий причал» у острова Итуруп. На борту — четверо: Асхат Зиганшин, младший сержант, мотористы Анатолий Крючковский и Филипп Поплавский и новичок — рядовой Иван Федотов. Ему не повезло больше всех: его прикомандировали за пару недель до событий. Молодой, женатый. Дома — беременная жена. Ожидает ребёнка в феврале. Все — военнослужащие вооружённых сил СССР. Их задача — разгрузка. Всё должно было быть просто.
Ночью налетел шторм. Ветер, мокрый снег, волны — всё смешалось в одну непогоду. Канаты не выдержали, и баржу понесло по волнам.
Сначала люди на барже пытались бороться со стихией. Они заводили двигатели и отходили от берега, чтобы не разбиться о скалы. Однако топливо закончилось, а якорь был бесполезен из-за замёрзшей цепи.
Десять часов они сражались с природой и волнами, которые грозили расколоть судёнышко, словно грецкий орех. Три попытки выбраться на берег закончились неудачей. Их просто уносило в море.
Баржа исчезла. На Итурупе решили: парни погибли.
Инвентаризация отчаяния
Когда стихия отпустила и баржу перестало крутить как консервную банку, солдаты оценили положение. Провизии — мизер: банка тушёнки, немного хлеба, 15 ложек крупы, чуть картошки, залитой мазутом. Пресной воды — нет. Только ржавенькая жидкость из системы охлаждения двигателей.
И тогда Зиганшин принимает решение, которое спасло им жизни. Он вводит режим экономии ресурсов. Необходимо сократить количество потребляемой пищи и собирать дождевую воду, используя все возможные способы. Даже вычерпывать ржавую воду из системы охлаждения двигателей.
Он не капитан и не моряк. Ему всего 21 год. Но он берёт на себя ответственность. Он организует работу постов, ремонтирует антенну и требует от всех дежурств и записей в бортовом журнале.
— Кто-то должен был держать голову холодной. Иначе мы бы сошли с ума, — напишет он позже.
Смертельный дрейф
Баржу несло неизвестно куда. Куда-то к Японии, потом, видимо, мимо неё. Солдаты слышали японскую речь по радио, потом она исчезла. Становилось теплее. «Может, дрейфуем к Гавайям?» — предположил кто-то. Местоположение было тайной не только для них, но и для всего мира. Их никто не искал — ведь они официально были... «пропавшими без вести».
Тем временем они продолжали сражаться. Не с врагом, а с природой, с голодом, жаждой, галлюцинациями и самим собой. Постепенно исчезало всё, что можно было съесть. Затем настала очередь кожаного ремня. Потом сапог.
Мы его [кожаный ремень] порезали в лапшу и стали варить из него «суп». Потом сварили ремешок от рации. Стали искать, что ещё у нас есть кожаного. Обнаружили несколько пар кирзовых сапог. Но кирзу так просто не съешь, слишком жёсткая. Варили их в океанской воде, чтобы выварился гуталин, потом резали на кусочки, бросали в печку, где они превращались в нечто похожее на древесный уголь, и это ели
Потом — кожа с гармошки. Когда закончились даже это, рацион состоял из пары глотков бурды, сваренной из угля, солидола и поджаренной кирзы. Согласитесь, звучит как что-то из апокалиптической поваренной книги.
Четверо против океана
Что происходит с людьми, когда остаётся один сапог и три спички? Когда воды хватает на глоток раз в два дня, а последняя картошка съедена в День Советской Армии, 23 февраля? Происходит проверка. На человечность. На дружбу. На дух.
Ни одного конфликта. Ни одной попытки отнять у товарища последний кусок. Ни одного крика. Только поддержка. И договор: тот, кто останется последним, опишет гибель остальных. Вот так просто.
Американцы
7 марта, когда трое уже почти не могли встать, а Зиганшин ещё как-то передвигался, над баржей замелькали самолёты. Потом вертолёты. И вот, он — «Кирсардж», американский авианосец. Изначально американцы не поняли, с чем столкнулись. Баржа без флага. Люди в измождённом состоянии. Но сдержанные и вежливые. Они даже не просили эвакуации.
Зиганшин сказал: «Если бы у нас были карта, вода и топливо, мы бы сами доплыли». Конечно, это была бравада. Медики считали, что они не протянут и суток. Но не просить помощи — значит не сдаваться, даже в такой ситуации.
Ужин на палубе авианосца
Первым на борт американского вертолёта поднялся Зиганшин. Через пару минут рядом оказался Поплавский. Крючковского и Федотова поднял другой вертолёт. Их встречали не как врагов. Как чудом выживших.
Американцы проявили исключительную вежливость и заботу. Они не задавали лишних вопросов и не лезли с камерами в лицо. Сначала они предложили ему принять душ. Зиганшин попытался побриться, но потерял сознание прямо у зеркала. Его быстро подхватили и бережно уложили на кровать. Затем ему предоставили чистое бельё, миску с бульоном и ломтик белого хлеба.
— Ещё? — спрашивали.
— Не надо, — отвечал Зиганшин. Он знал: если съесть много — можно погибнуть.
Им предлагали остаться. Давали понять: можно не возвращаться. Получить политическое убежище. Но никто из них даже не колебался. Хотели домой. К своим. Даже если там — не обнимут, а допросят.
Авианосец зашёл в порт на Гавайях. На его борт доставили переводчика. Когда корабль вышел из порта, американцы приняли решение затопить баржу, так как полузатопленное судно создавало помехи для судоходства.
Секретные герои
И тут начинается второй акт этой пьесы — не о выживании, а о репутации. Пока герои дрейфовали, их семьи получили письма: «Пропали без вести. Соболезнуем». А КГБ и военные активно интересовались — не дезертиры ли. Проверяли чердаки, допросы, слухи.
Когда же пришло известие из США, советская сторона молчала. А вдруг попросят остаться? А если дадут пресс-конференцию и... расскажут что-то неудобное?
Но «четвёрка» хотела домой. В Москву. В стройбат. В родные деревни.
Первое сообщение в «Известиях» появляется 12 марта. Потом — всё больше. Фотографии. Телеграмма от Хрущёва. Награды. Орден Красной Звезды каждому.
Измена или подвиг?
В СССР они вернулись уже «героями». Слава, интервью, встречи, поздравления от Хрущёва и министра обороны Малиновского. Орден Красной Звезды. Гостиницы, приёмы, мороженое и телекамеры. Газеты пестрели заголовками. Пели песни.
Но уже через пару месяцев всё это сменилось тревогой. Одни смотрели с восхищением. Другие — с подозрением. Были и такие, кто шептал: «А не изменники ли они?»
Асхата Зиганшина даже назвали «предателем» в санатории в Гурзуфе. Просто в лицо. От офицера.
Жизнь после чуда
После спасения у каждого — своя дорога. Федотов вернулся к семье, узнал, что у него родился сын. Работал китобоем, потом на заводе. Умер в 1999 году.
Поплавский — в море, в экспедициях. Ушел в 2001-м. Крючковский — инженер, работал в Киеве, пережил Зиганшина на несколько лет. Асхат Зиганшин, тот самый, кто держал их всех, ушел в 2017-м. Последний из команды.
И никто из них никогда не считал себя героем. Они просто жили. Просто старались выжить. Просто держались вместе.
Финал без точки
Потому что она не о спасении. Она — о выборе. Четверо парней могли сдаться, могли сломаться, могли подраться, могли умереть поодиночке. Но они остались людьми. Они держались. Они — выжили. И вернулись. Не ради славы. Ради дома.
И давайте будем честны: не каждый бы выдержал 49 суток в океане без еды, в холоде и в сырости. Не каждый бы смог так сражаться с безмолвной стихией. Не каждый стал бы делиться последним глотком воды или отказываться от порции супа в день рождения товарища.
Они — обычные ребята из стройбата, которых случай превратил в легенду.