Вот такого я точно не ожидала. У меня даже ноги похолодели от страха. Кто это сказал? Неужели… Я осторожно посмотрела по сторонам, ожидая увидеть все что угодно, но комната была пуста.
- Что ты хочешь от меня? – мой шепот был испуганным, а от этого немного хриплым. – Как мне помочь тебе?!
Естественно мне никто не ответил. Кроме страха вся эта ситуация начинала вызывать еще и раздражение. Я не понимала, что от меня требуется. Не понимала, как можно помочь уже умершему человеку. Но самое главное, не понимала, почему это должна делать я?!
Мне стоило огромных усилий, чтобы сдвинуться с места. Хотелось выскочить из дома, сесть в машину и умчаться обратно. Но я отдавала себе отчет, что добром это не кончится.
Заглянув в кухню, я отметила, что и здесь царит идеальная чистота. Выбеленная печь, выкрашенные полы с плетеными половиками, скатерть на столе, на стенах кашпо с цветами. Похоже, Светлана была хорошей хозяйкой.
Я прошлась по остальным комнатам, но ничего сверхъестественного или подозрительного не увидела. Обычный деревенский дом.
Хлопнула дверь, и из коридора раздался голос Анфисы Платоновны:
- Саша, ты где?
- Здесь я! – крикнула я в ответ. – Иду!
Женщины уже были на кухне. Они расставляли на столе все, что принесли с собой, и я вдруг поняла, что очень хочу есть. Да и как не соблазниться, глядя на квашеную капустку, румяные пироги, картошку с грибами в чугунном котелке и селедочку с луком?
- Давай, руки мой и к столу, - сказала Дарья Тимофеевна, ставя между тарелками бутылку. – Небось, с дороги-то оголодала?
Я вымыла руки в старом рукомойнике холодной водой и присела за стол. Тем временем Анфиса Платоновна принялась за растопку печи.
Вскоре в ней затрещали дрова, и по кухне поплыло долгожданное тепло. Дарья Тимофеевна плеснула в рюмки резко пахнущего самогона, после чего тяжело вздохнула:
- За упокой пить не положено, так выпьем за жизнь загубленную… Может, все-таки смилостивится над ней Господь…
- Конечно, смилостивится, - проворчала Анфиса Платоновна. – Потому что не сама она! Не сама! Истинно я вам говорю!
- Почему не сама? – спросила я. Явно здесь была какая-то тайна. – Вы хотите сказать, что ее… ну…
- Убили! – горячо прошептала женщина. – Утопили Светку!
- Кто? – я даже забыла о вкусно пахнущей сливочным маслом картошке.
- Нечистая сила! – Анфиса Платоновна выпила, закусила капустой и продолжила: - Светка вообще в последнее время странностями отличалась. Перестала в клуб ходить! Мы там каждую субботу собирались. Песни пели, к концертам готовились… У нее такой звонкий голосок был… В лес начала бегать каждый вечер. Я как-то спросила ее, что это она туда зачастила? А Светка и говорит: «А тебе-то что, теть Анфис? По грибы хожу». Словно по грибы больше времени нет сходить, как только на ночь глядя!
- Все правильно Анфиса говорит, - поддержала ее Дарья Тимофеевна. – Я как-то шла мимо Светкиного двора, смотрю, она сидит за столом, перед собой смотрит в пустоту и разговаривает. Да так, будто и правда перед ней есть кто-то. Меня прям жуть пробрала… Подошла к забору и спрашиваю: «Светка, ты с кем разговариваешь?». Она поднялась и зло так: «С котом! Что за манера по чужим дворам заглядывать?!».
- А еще я книгу у нее видела. Магическую! – добавила Анфиса Платоновна. – Светка ее прятала в ящике буфета.
Наши головы повернулись к буфету. Становилось все страшнее.
- Может она до сих пор там лежит? – тихо сказала Дарья Тимофеевна. – Сань, посмотри-ка.
- Я? – удивилась я. – А сами, почему не посмотрите?
- Так ты ж ее родственница. Ежели книга там, спали ее в печке! – заявила она, но Анфиса цыкнула на нее:
- Ты чего?! Нельзя такие вещи просто так в печь бросать! Дьявол накажет!
Я поднялась и, подойдя к буфету, на минуту замерла, взявшись за ручку ящика. Зачем мне это? Зачем я это делаю?
Но рука уже открывала ящик, будто бы и не моя вовсе…
- Здесь ничего нет.
- Как нет? – Анфиса Платоновна подошла ближе. Она заглянула в ящик, потом приподняла чистое льняное полотенце, лежащее сверху. – И, правда, нет… Странно…
- Да может в другое место переложила, - предположила я. – Найдется.
- Да хоть бы не нашлась, - проворчала женщина. – Ладно, пойдем к столу.
Мы вернулись на свои места и Дарья Тимофеевна спросила:
- А что ж вы не общались? Сестры ведь, хоть и троюродные.
- Получилось так. Мало ли таких семей, в которых родственники как чужие? - ответила я, сжимая внутри от своего обмана. – Обидно конечно, что так получилось.
- Остаться тебе здесь нужно до девяти дней хотя бы, - сказала Анфиса Платоновна. – Чтобы видела Светка… Что о ней скорбят, помнят… Слышь, Шурка?
- Хорошо, я останусь, - опять ляпнула я, не подумавши. А если честно сказать, мой язык жил своей жизнью и в последнее время говорил речи абсолютно не связанные с мозгом.
- Вот и отлично. Хорошая ты девка, Шура. Только я тебя прошу, если что найдешь здесь, не лезь. Не читай и голыми руками не трогай. Все на газетку и в костер. – Дарья Тимофеевна говорила наставительно, не забывая жевать пирожок с капустой. – Поняла?
- Поняла, - я кивнула. – Так что произошло? Кто Светлану обнаружил?
- Рано утром рыбаки и обнаружили, - ответила женщина. – Светка в камышах плавала… Эх…
- Но с чего все взяли, что она самоубийца? Наверняка здесь была полиция…
- Так Светка записку оставила! Прямо на берегу лежала, придавленная камнем. – Анфиса Платоновна поджала губы. – И почерк сказали ее! Но я уверена, что все это происки нечистой силы! Такое написать!
- Какое? – я с любопытством уставилась на нее.
- «Вода манит меня… В ней что-то есть… Я не могу противостоять ее влечению… Что мне делать? Как бороться с этим?», - процитировала женщина. – Во как. Я запомнила слово в слово. Полиция сразу сказала, что это самоубийство. Мол, сдвинулась девка на почве неразделенной любви.
- А была любовь? – допустим мне эти слова не казались предсмертной запиской. Словно кто-то взял кусок чьего-то письма.
- Да путалась она с женатым… С Петькой Жуевым… - Анфиса Платоновна, с сожалением покачала головой. – Говорила я ей, чтобы не лезла в чужую семью. Не слушала…
История становилась все занимательнее. В ней уже появлялись нотки деревенского детектива с примесью мистики. Но почему дух Светланы просит о помощи? Спасти душу самоубийцы никому не под силу. А значит, здесь действительно произошло преступление.