«... я понимаю ее слишком хорошо. Я понимаю, каково это - не приручать, если ты любишь, когда любят тебя, если обретаешь младших братьев, за которых ты в ответе до конца своих дней, если превращаешься в чайку, пишешь незрячему любовные письма на стенах, письма, которые он никогда не прочтет. Если, несмотря на твою уверенность в собственном уродстве, кто-то умудряется влюбиться в тебя... если подбираешь бездомных собак и кошек и выпавших из гнезд птенцов, если разжигаешь костры для тех, кто вовсе об этом не просил...
Она смотрит на меня и тут же отводит взгляд. Потому что и я - один из тех, кто давно приручен. Счастье, что не беспомощный, не безнадежно влюбленный, не нуждающийся в присмотре, отчасти передоверенный Русалке, может, даже сумевший чуть-чуть Рыжую перерасти, но все равно один из них, нас - тех, кто навеки под ее ободранным чаячьим крылом.
<...>
Ей все равно, сколько человек слышат их ссоры с Лордом, ей все равно , с кем Слепой, если он не с ней, ей без разницы, голая она или одетая, девушка она или парень, это стайный зверь, таких выращивает Дом, и Курильщик отчасти прав - Рыжая монстр, как многие из нас, лучшие из нас. Будь я проклят, если попрекну ее этим.»
