Перед выходом на сцену у Павла тряслись поджилки, а хуже того — руки. Если зрители это заметят, потом не оберешься сплетен о том, что Жаркий — выпивоха, который даже на сцену выйти не может без того, чтоб глаза не залить. Особенно тяжело дались последние пять минут, когда музыканты в темноте уже вышли на сцену, возбужденный зал потихонечку стал стихать в ожидании начала выступления, и… стало понятно, что теперь дороги назад совершенно точно нет и быть не может.
Фонограмма — это вещь! Её пустили сразу после приветствия, которое Мартынов отбарабанил без сучка и задоринки, не забыв добавить в голос фирменные бархатные нотки а-ля Жаркий. А потом всё покатилось по накатанной. Песня под фанеру. Между песнями — общение со зрителями. Как и было условлено, Павел немного покашлял в микрофон, посетовав на бронхит, чтоб подтвердить запущенную на сайте Фёдора легенду. Снова песня, когда можно было не напрягаться, а просто вовремя открывать рот и двигаться в такт мелодии. И так дальше, по заранее утвержденному списку композиций.
В перерыве между отделениями Павел отправился в гримерку, где Подгорная, взяв по просьбе Фимыча на себя ещё и функции гримера, припудрила его вспотевшее лицо.
— Ну как тебе? — спросил его Игорь. — Справляешься?
— Кажется, да, — пожал плечами Мартынов. — Даже привык уже. И зал вроде бы на мои реплики откликается как надо.
— Вот и отлично. А теперь слушай внимательно. Второе отделение работаешь полностью вживую.
— Что?! — чуть не поперхнулся Павел.
— А то. Мне звукач маякнул, я сам сбегал в зал, проверил. Звук с фанерой — дерьмо полное. И кое-кто из зрителей это тоже уже просек. Нам могут предъявить претензии по итогу. Поэтому надо на самом корню все подобные инсинуации пресечь. Будешь работать, как тебя педагог учил. Не бойся, справишься. Даже если где-то чуток налажаешь, не страшно. Спишем всё на бронхит. Ну что, готов?
— А если я скажу нет? — хмуро поинтересовался Мартынов.
В ответ Игорь Серафимович лишь рассмеялся и похлопал его по плечу.
Вот так и вышло, что на второе отделение Павел шёл в полуобморочном состоянии на подгибающихся ногах. Помахал зрителям, услышал в мониторе знакомую песню и… промахнулся мимо вступления, опоздал. Судорожно принялся соображать, как же выкрутиться из ситуации. Обернулся к музыкантам, махнул рукой: мол, играйте дальше, всё нормально. Повезло, что третий такт со словами шёл на тех же аккордах, как и первый. Вот с третьего такта Мартынов и начал петь. Благо, что команда его задумку подхватила и сделала вид, будто ничего такого и не произошло. А потом в нужное время вступили бэк-вокалисты, и всё стало вообще замечательно. По крайней мере, Павел надеялся, что за голосом Александра его огрехи будут незаметны.
К концу второго отделения под «Танцуешь на пляже» зрители уже просто неистовствовали: хлопали в ладоши, вскакивали с мест, подпевали и даже танцевали в проходах между кресел. Поэтому когда по окончании песни раздались крики «бис», Павел секунд двадцать аккуратно покуражился на сцене, делая вид, что не слышит зал, а потом дал музыкантам сигнал и повторно спел отцовский хит от начала и до конца, хотя вполне мог бы ограничиться последним куплетом, как частенько поступал настоящий Жаркий.
Затем Мартынов еще минут десять принимал букеты из рук поклонниц, фотографировался с ними, стараясь аккуратно прикрыть хотя бы половину лица букетами, и, когда охрана дала понять, что пора сворачиваться, с огромным облегчением отправился за кулисы.
— Я тебя был готов прибить за косяк со вступлением, — сообщил ему Назарик. — Но выкрутился ты неплохо, хвалю.
— Да Фёдор у нас сегодня вообще в ударе, — подмигнул ему саксофонист. — Зал под финал аж стонал от восторга.
— Это не моя заслуга, — честно признался Павел. — Песни хитовые, всем известные. А мое дело маленькое.
— Ладно уж тебе, не скромничай, — заметил Фимыч. — Сегодня ты справился на ура. А если кто-то заметил фанеру, то мы всегда можем сказать: мол, были проблемы со звуком в первом отделении, но мы их оперативно решили.
— Заметку об этом подготовить? — осведомилась Подгорная.
— Да, Бэлла. И по возможности оперативно, чтоб в пределах часа её разместить.
— Сейчас займусь, — кивнула девушка и раскрыла ноутбук.
Потом музыканты паковали свои инструменты, бэк-вокалисты переодевались и убирали в чехлы сценическую одежду… А Павел сидел как истукан, смотрел на их хлопоты и… ничего не чувствовал. Ни радости, ни усталости. Слишком уж нервным оказался его дебют. Да и в дальнейшем… к бабке не ходи, а про фанеру придется забыть раз и навсегда. И тут даже неважно, была эта проблема со звуком на самом деле, или Фимыч всё выдумал, лишь бы заставить Мартынова петь вживую. Директора можно понять. Зрители покупали билеты на шоу не для того, чтобы слушать любимые песни в записи. Им нужен кураж, драйв. Даже вот этот его промах — он никого не расстроил. Наоборот, придал правдивости тому, что происходило на площадке. И тем не менее Павел был не слишком собой доволен.
Вместо гостиницы команда вновь погрузилась в автобус. Следующее выступление было намечено на завтрашний день, а до города, где оно должно состояться, отсюда было больше двух сотен километров.
— Потерпите, мои дорогие, — расхаживал по салону Фимыч, раздавая команде еду. — Зато приедем, заселимся в номера и можем отсыпаться аж до обеда. А пока расхватывайте ужин, только не обожгитесь, всё горячее, только с кухни подвезли!
Павел распаковал судок, сняв с него горячую плотную фольгу. Картофельное пюре, тушеное мясо. И правда, язык можно обжечь. Вот одноразовая пластиковая вилка в комплекте, отлично. А пока всё остывает, можно начать с салата. Уж он точно должен быть нормальной температуры…
Эта простая еда отчего-то показалась безумно вкусной. Мартынов смолол всё до последней крошки, включая два куска черного хлеба. Запил компотом из бутылочки, глядя под байки и смех музыкантов на проплывающий за окном город. И подумал, что, кажется, он начинает понимать, что нравилось папе в такой вот кочевой жизни.
Авантюра во спасение. Часть 20
Мой личный канал писателя: https://t.me/romanistca
#сентиментальный роман #авантюрный роман #юмор #приключения #седлова