К хорошему быстро привыкаешь. За эту праздничную череду солнечных и морозных дней мы успели привыкнуть к тому, что утро теперь обязательно начинается с рассвета в окне, когда видно каждый робкий шаг зимнего солнца, крадущегося из-за деревьев. Привыкли к тому, что каждый день наполнен светом и искрящейся морозной красотой.
Привыкли, что небо теперь синее-синее, и на его фоне легче разглядывать синиц и снегирей. Привыкли, что в начале пятого солнце огромным слепящим шаром падает в кружево леса, окрашивая весь окружающий мир в цвет спелых персиков. Привыкли, что скоро после этого на небе появляется холодная половинчатая Луна. Привыкли засыпать, глядя на созвездие Ориона.
Череда солнечных дней прервалась на пятые сутки — для безупречного вечернего снегопада в свете редких деревенских фонарей. А сегодня снова ясно. Солнечный сочельник. За что природа нас так балует?
Так же сильно, как я не люблю сам праздник Нового года и ночные его отмечания, я люблю всё, что следует после — тихие, уютные, спокойные дни, когда никому никуда не надо, когда все дома. Но дома нам не сидится.
2 января
Морозы стоят крепкие, печка топится почти целый день напролёт. Чтобы топка была более эффективной, мы совмещаем обычные дрова и долгоиграющие топливные брикеты. Сегодня, когда специализированные магазины снова открыты, мы едем пополнить наши запасы.
Выезд в цивилизацию совмещаем с визитом на Лугу. В сильные морозы долина реки всегда невероятно красива. В этом месте она почти никогда не перемерзает полностью, остаются участки открытой воды, которая на холоде и в свете низкого январского солнца парит тёплой розоватой дымкой.
С одной стороны моста открытой воды ещё много, а с другой — лишь две тёмные полоски. На ровной белой поверхности застывших участков с высоты хорошо различимы следы — здесь суетились выдры. А вот тут одна из них отжимала свой мех, барахтаясь на льду.
За движением воды и пара, похожего на облака (отчего кажется, что мир перевернулся и небо теперь под ногами), хочется наблюдать бесконечно, но это невозможно — у реки в условиях высокой влажности и мороза в минус двадцать пять быстро замерзаешь.
3 января
На второй день прошлого года мы ездили на Финский залив, который ввиду небывалых оттепелей тогда даже не успел полностью замёрзнуть. Решив сделать январские поездки на море доброй традицией, в среду мы отправились на Кургальский полуостров, который омывает Лужская губа.
По дороге слушали русскоязычное эстонское радио, подхваченное радиоволнами, не знающими границ, и любовались заснеженным лесом.
На улице -26, и я никак не ожидала, что на парковке у реки Выбьей, откуда начинается экотропа, будут стоять машины. Но, как оказалось, несколько таких же авантюрных компаний, как мы (в том числе с детьми, колясками и собаками), тоже решили устроить морозную прогулку к заливу.
После тёплой машины в лесу сначала было зябко, и мы намеренно шли чересчур бодро по утрамбованной снегоходке. Солнце, не поднимающееся сейчас высоко, безучастно маячило редкими бликами меж деревьев.
Перейдя реку по навесному мосту, мы быстро зашагали по заснеженному настилу в сторону моря. Скоро от бодрой ходьбы стало жарко. Но ветер, лениво задувавший со стороны акватории, быстро остужал раскрасневшиеся щёки. Мы не стали останавливаться возле воды и пошли дальше — на смотровую вышку, замечая по дороге заячьи следы на переметённых песчаных холмах.
Нам было интересно посмотреть на залив с высоты — вся ли акватория замёрзла или где-то есть открытые участки воды. Когда мы поднялись на вышку, заметили, что, хотя весь залив запорошен снегом, отдельные участки отличаются по цвету и фактуре, как будто замёрзли недавно.
4 января
Морозы всё ещё крепкие, а дома всё не сидится. Решаю устроить небольшую вылазку к одной из окружающих деревню рек. Путь мой лежит через два небольших поля, заснеженных и подмороженных, что делает их идеальными для похода на лыжах. И сразу же, как только выхожу с нашего участка, замечаю нитки лисьих следов — всё пространство ими изрезано.
Иду медленно, отвлекаюсь на украшенные толстой изморозью полевые травы. Самые грандиозные — борщевики. Зимой эти инвазивные растения, доставляющие столько хлопот в период вегетации, кажутся безобидными и даже красивыми — высохшие трубки высоченных стеблей и украшенные снегом и морозом гигантские зонтичные соцветия.
Перейдя второе поле, залитое солнечным светом, спускаюсь в тенистую низину к реке. Здесь расположены обширные заросли лиственных кустарников, тоже покрытые изморозью, и по их кромке вдоль подножья холма от меня убегают две цепочки крупных заячьих следов — эти зверьки любят лакомиться корой молодых веток и, видимо, приходят сюда на обед.
Иду по заячьим следам, выискивая в зарослях проход к реке. Здесь, в болотистой низине, куда не проникает солнечный свет, спутавшийся в кронах деревьев на том берегу, холодно и неуютно.
Дохожу до русла, убеждаюсь в том, что все узкие рукава речушки перемёрзли, делаю несколько снимков окружающих пейзажей, в восхищении задираю голову, глядя на посеребрённые берёзы на фоне синющего неба, и, наконец, выбираюсь назад — хочется скорее вернуться на солнце.
Назад иду по уже проторенной лыжне, поэтому дело идёт быстрее. По пути к реке солнце светило мне в лицо и создавало хотя бы иллюзию тепла, а сейчас оно светит в спину, к тому же менее охотно, всё больше клонится к горизонту, и мое тело пробирает озноб.
Двигаюсь быстро, часто дышу, и из-под шарфа, закрывающего нос, поднимается такой влажный жар, что ресницы слипаются от изморози.
Вернувшись домой, оттаиваю около часа у печки с чашкой горячего чая, а солнце тем временем окончательно прячется за лесом. Короткие праздничные дни пролетают слишком быстро, сменяя друг друга в один миг, но каждый новый день теперь становится немного длиннее, и само это обстоятельство, не всегда заметное воочию, радует и вселяет надежду.
На этом всё. Спасибо, что дочитали до конца, и до скорых встреч!