Каспийская нерпа, или как мы называем "тюлень", привычная часть морского разнообразия Каспия.
Практически каждый бакинец, если не видел ее живьем, то мог наблюдать тушку на побережье, и уж точно наслышан о ее существовании.
Хотя о каспийском тюлене ходит много разных историй, особенно популярных в пляжный сезон, это милые, пугливые и очень любопытные существа. Не даром по азербайджански они называются "су ити" - "морская собака".
В отличие от своих собратьев в мировом океане, наши пухлики не имеют природных врагов, разве что крупная белуга может напасть на детеныша, поэтому своим поведением в воде действительно напоминают собачек.
Кто ходил рыбачить на лодке знают, как порой навязчивы и любопытны бывают каспийские тюлени.
Но все меняется на берегу. Главные враги тюленей находятся именно здесь.
Если у их крупных собратьев есть безлюдные места для лежбищ, то на Каспийском море их практически не осталось. Более того, на них до сих пор ведется промысел в России и Казахстане.
Правда ограниченный только малышами-бельками на Северным Каспии, куда тюлени заходят вывести потомство. Но разве это что-то меняет?
В начале прошлого века в море водилось порядка миллиона каспийский нерп, а сегодня от 40 до 70 тысяч, и с каждым годом популяция сокращается.
В начале XX века в Каспийском море обитало до 1 миллиона тюленей. К 1989 году численность сократилась до 400 тысяч особей, в 2005 — до 110 тысяч, 2008 — 100 тысяч, 2019 — 43–66 тысяч.
Честно говоря, я был в шоке, когда порылся в научной литературе на эту тему. Оказывается каспийский тюлень весь 20 век был промысловым видом. А ведь ценность представляют только крошечные пушистики из-за своего меха.
Этот промысел так и назывался "бельковым". В Википедии даже статья на эту тему есть, где упоминается именно каспийский тюлень.
Белько́вый про́мысел — вид пушного промысла, объектом которого является белёк. Белёк — новорождённый детёныш гренландского или каспийского тюленя, покрытый белоснежным мехом. На протяжении последних лет этот промысел привлекает внимание различных природоохранных организаций и подвергается жёсткой критике с их стороны.
А это уже скрин от специалистов:
До 230 тысяч тюленей в год — ужасные цифры. Это фактически четверть популяции, и судя по всему эта пропорция сохранялась все время.
Поэтому не удивительно, что из вида вызывающего наименьшие опасения (LC), каспийская нерпа быстро перешла в категорию вымирающих видов (EN).
Неужели мы потеряем этих симпатичных пухликов?
Животных всегда жальче людей. Потому-что судьба человека во многом связана с его личным выбором. Для этого у нас есть разум.
Зверюшек же, особенно те виды, которые не могу ни спрятаться, ни оказать сопротивление, жалко до слез. Что уж говорить о тех, которых привык всегда чувствовать где-то рядом и которые стали незримой частью твоей жизни.
Для стороннего человека исчезновение каспийской нерпы возможно и не большая трагедия. Этой проблемой не занимается ни одно из прикаспийских государств. Но для нас, привыкших знать, а частенько и видеть, что где-то рядом живут симпатичные морские собачки — настоящая трагедия.
Сколько радости, ужаса, интереса вызывала появившаяся где-то на глубине голова тюленя. Весь пляж сбегался к берегу. Причем те кто находились в воде значительно быстрее загоравших.
Вне зависимости от конкретной эмоции преобладал восторг. Восторг от соприкосновения с живой природой, с нашим историческим спутником, сопровождавшим прибрежные народы все время их существования.
Смельчаки оставались в воде, бравируя своей храбростью, хотя у самих была душа в пятках, а малейшее прикосновение в этот момент могло вызвать истерику. Их подруги и жены гордо взирали на своих мужчин, что-то крича им с берега (ведь надо было показать, что это именно их мужчина). Дети потом рассказывали сверстникам, как их отец смело противостоял стае тюленей.
Было весело и задорно, больше походя на всеобщую игру, так как каспийская нерпа никогда не нападала на людей. Да и что она могла сделать, привыкшая питаться килькой и креветками.
Печально будет, если мы это все утеряем.
