Письмо от бабушкиной подруги Клавдии Николаевны пришло в начале декабря. Грустное письмо, оно извещало о том, что ее не стало. Бабушка восьмидесяти лет от роду умерла тихо во сне, никого не беспокоя. Схоронили они ее.
«Домишко свой она на тебя записала, Шурик. Ты уж найди время, приедь, сынок. Распорядись хозяйством», - писала старая женщина, и Александр расстроился до глубины души. Ему было жаль бабушку до слез. Последний раз он видел ее позапрошлым летом, прибыл навестить. По хозяйству помочь.
Приезжал бы чаще, конечно, если бы жил поближе. Родители переехали на Дальний Восток, когда ему было всего десять лет. Бабушка с дедом не поехали тогда, отказались покидать насиженное место.
Вот и приходилось их навещать за тридевять земель. Потом дед умер, после похорон любимый внук Шурик прожил с ней целых два месяца, проводив родителей.
Потом стал навещать, иногда с мамой, но чаще один. Мама не любила дальний перелет, да и его приезды становились все реже. То работа не позволяла, то женился, то развелся. Суета сует.
В последний приезд привез ей мобильный телефон. Но он был практически бесполезен, не пользовалась она им почти. Редко, когда удавалось чудом дозвониться. Да и слышала она плохо, поэтому разговоры не получались.
Старый бабушкин дом… В нем так тихо, так по-детски уютно. Мерное тиканье ходиков, которые к его приезду завела сердобольная подруга тетя Клава, как он звал ее. Она была лет на десять младше бабушки, но дружили они с юности.
В доме приятно пахло хлебом, сухими травами, запахи, знакомые с детства, изба прогрета, печка побелена и дышит теплом. Александр вспомнил, как в детстве любил спать на печи, и если она хорошо протоплена, то было так жарко, что он сбрасывал с себя одеяло. Но каждый раз по утру просыпался снова накрытым.
- Домовёнок за тобой приглядывает, Шурик, - смеясь говорила бабушка, и он ей верил.
Только повзрослев понял, что это была она, бабуля, которая вставала по ночам, чтобы укутать своего ненаглядного и единственного внучка. Вспомнился почему-то стишок, который он мальчонкой читал на утреннике к 8 Марта:
Звезды за окошком
Рассыпались горошком.
Бабушка покой хранит –
Я уснул, она не спит.
И зима деревенская вспомнилась, и санки. И как было здорово прибегать домой с морозца к бабушкиным блинам с малиновым вареньем!
Ничего не изменилось в доме его детства, только бабушки больше нет, а дом будто жил и дышал ее душою, ее заботой. Те же кружевные салфеточки на полках, та же посуда. Вот его любимая чашка с петухом с золотистыми шпорами. Ручка отбита, а она все хранила ее.
На полке стройным рядком его книжки, «Робинзон Крузо», «Урфин Джюс и его деревянные солдаты», несколько школьных учебников. В одном из них он нашел записку: «Давай дружить. Тоня». Он вспомнил веселую веснушчатую девчушку с зелеными глазами. Замуж вышла за моряка, уехала из деревни давно.
Александр открыл ящичек небольшого комода и прямо сверху увидел конверт с надписью: «Саше». Достал вчетверо сложенный лист и прочитал:
«Шурик, внучок мой. Раз читаешь, то знамо не свиделись мы боле, не судьба. Но ты не огорчайся, родной, слезу не лей. И дочке моей Анюте тоже скажи, не надо плакать. Я хорошую жизнь прожила, любила вас всех. А раз пора пришла, то и ладно, не горюйте.
Сашенька, ты все мне деньги присылал. А куда их было тратить, внучок? Я откладывала, скопилась сумма, ее отдала Клаве. Забери, мой хороший, дорогу оправдаешь. Я тебе с того света буду приветы слать и оберегать, мой ненаглядный петушок. Прощай, родненький. А дом теперь твой. Храни тебя Бог. Твоя любящая бабушка Зина».
Скупые мужские слезы застилали глаза, когда в дверях показалась Клавдия Николаевна.
- С приездом вас, Александр, забыла, как по батюшке, - воскликнула она с порога и протянула ему свою крепкую мозолистую ладонь. – Красавец-то какой! Сажень в плечах, с лица хоть картины пиши…
Он растерялся. Смахнул слезы, обнял пожилую женщину и сказал:
- Шурик я для вас, как был, так и остался. Ну, как вы тут выживаете-то?
Разговорились, почаевничали и на погост отправились. Могилку снегом занесло. Холмик и крест деревянный, на котором кто-то выжег ее имя, отчество и фамилию, даты жизни и маленькую розочку. Умелая работа.
- Это Борис наш постарался, однокашник твой. Помнишь его?
Александр вспомнил с трудом и спросил, где тот живет.
- Да в городе уж давно, не осталось молодежи у нас, Шурик. Совсем.
Клавдия Николаевна на обед пригласила. По дороге зашли в продуктовую лавку, Александр купил продуктов, надо же чем-то дома питаться. Потом пришли в дом бабушкиной подруги. И тут он снова расстроился. Муж ее состарился совсем, с палочкой еле ходит.
Накормили его вкусно, напоили. Про деньги он не заикался. Клавдия сама вышла на разговор. Достала шкатулку, завернутую в вафельное полотенце, и протянула ему.
- Вот, Шурик. Бабушка твоя просила передать. Я ей-богу, не разворачивала, не открывала. Все как есть в сохранности.
Но он отодвинул сверток от себя, не открывая.
- Вы себе возьмите это, ладно? За заботу, за похороны. Летом приеду дом оформлять, тогда памятником займусь. Мы с мамой приедем. А вы пока за домом присмотрите, если не затруднит.
- Присмотрю. Не беспокойся.
На том и расстались. Тяжело ему было в бабушкином доме. Все время казалось, что вот сейчас скрипнет дверь, и она войдет со своей доброй улыбкой, прижмет его к себе и погладит по волосам. Но нет, не войдет, не улыбнется, не приласкает. Вскоре Александр уехал, заперев дом на большой амбарный замок, а ключи передав Клавдии Николаевне.
А летом, когда вернулся, как обещал, с горечью узнал, что муж Клавдии Николаевны умер весной, а сама она тоже слегла, здоровье стало подводить. Мама Александра, врач терапевт, стала лечить, поддерживать несчастную женщину, та поднялась и потихоньку занялась хозяйством.
Перед самым отъездом пришла к ним с горячими ватрушками к чаю и со знакомым уже свертком в вафельном полотенце.
- Не могу я распорядиться чужим добром, Шурик. Забери деньги. Я должна выполнить волю бабушки твоей. Все это время и пролежали не тронутые.
Так и пошли они на памятник той, которая долгие годы сберегала его скромные подачки, уплату за недостаток внимания, за одиночество и тоску по любимой дочери и внуку. Но в шкатулке были не только деньги, бабушка положила туда и несколько фото из его детства.
Вот он мальчишка в одной майке бежит по ромашковому полю вслед за воздушным змеем, смеется радостный. Вот он с дедом на рыбалке. Дед тогда незаметно насаживал рыбешку на его крючок и забрасывал в воду. Шурик не знал об этой хитрости. А сколько радости было, когда рыбку вытягивал!
Вот он в школьной форме в первый класс идет, коротко постриженный, опрятный. В руках астры с огорода. Все куда-то ушло, кануло в Лету, как говорят. Всплакнула мама, он прижал ее к себе, хотя и самому хоть плачь от тоски по утраченному счастью детства, напрочь связанного с бабушкой.
По дороге домой Александр, который никогда не писал стихов, вдруг вдохновился и под влиянием своих чувств и воспоминаний написал стихотворение, после чего его душа наконец успокоилась и наполнилась чем-то теплым. Наверное, светлой памятью о любимой бабушке.
Край берёз и озер позабытый мной,
Пыль серебряных звезд рассыпана.
Светит ночью луна над рекой
И зовёт меня тихо по имени.
Свет уставший тягается с вечностью,
Ворон старый крылами мне машет.
И наполнится поле беспечное
Мириадами белых ромашек.
Старый мох сединой покрывается,
Ветер песнею трав мне слышится.
Слово эхом в ночи откликается,
На камнях придорожных запишется...
- Спасибо за прочтение! Буду признательна за ваши комментарии, отзывы и пожелания, дорогие читатели.