— Толик, если ты не встанешь с дивана, у тебя возникнут проблемы со здоровьем, — сказала Марина, проходя мимо.
— У меня и так уже проблемы со здоровьем, — проговорил он голосом, полным боли.
— Тогда я буду вынуждена пригрозить тебе прекращением жизнедеятельности, — проговорила Марина озабоченным тоном.
— Чего? — не понял Толик.
— Вставай! — наконец крикнула Марина. — Если ты не встанешь, я тебя прибью! Так понятно?
— Марина, — простонал Толик, — я все понимаю, но я не в том состоянии.
— А что такое у нас случилось? — Марина изобразила на лице умиление, дополненное медовой улыбочкой.
— Мне так тяжело, — Толик не распознал сарказма и начал жаловаться, — у меня болит каждая косточка, каждая мышца, каждый волосок! Я еле дышу. Мне даже в туалет тяжело сходить.
— Ах ты, бедняжечка, — проговорила Марина и… изменилась в лице. От милого образа не осталось даже намека, а предстала перед любимым мужем хрестоматийная мегера из самой страшной сказки.
— А кто тебя заставлял столько жрать? — прокричала ему прямо в лицо, для чего не поленилась подойти к дивану и наклониться нос к носу.
Толик побледнел. Такую степень ярости он видел лишь единожды. На улице некий субъект хотел пообщаться с их сынишкой, который был в коляске. А от субъекта разило вчерашним весельем за километр, да и нормы санитарные были погребены с неделю как. Так Марина в тот момент не только накрыла криком и руганью их тихий квартал, но, ухватив какую-то хворостину, отогнала субъекта, что шелудивого пса.
Свидетелей событию было немного, но молва быстро разнесла благую весть. Поэтому с Мариной предпочитали не ссориться, а если без ссоры не обходилось, то не доводить, так сказать, до критических значений.
— Мариночка, — с деланной улыбкой выговорил Толик, — ты же такая хорошая хозяйка, так вкусно все приготовила, что я просто не мог остановиться! Это было самое настоящее блаженство! Нектар с амброзией и рядом не стояли!
Марина прищурилась. Раскусила на «раз».
— Прогиб засчитан, — проговорила она сравнительно спокойно. — Короче так, у тебя полтора часа на приведение себя в надлежащее состояние. Хочешь таблетки ешь, хочешь кефир пей, хочешь приседания делай. Но! Через полтора часа ты должен с улыбкой направляться к моим родителям с искренним желанием поздравить их с Новым годом. А еще ты просто обязан попробовать то, что приготовила моя мама и выдать ей речь не хуже, чем до этого сказал мне. Понял?
Толик протяжно выпустил воздух:
— Понять-то я понял, — он кивнул, — а без меня точно не обойдетесь?
— Еще одно слово по этой теме и можешь считать себя жертвой домашнего насилия!
***
— Алла Антоновна, примите мои искренние восхищения! Божественный стол! Понятно, у кого Мариночка выучилась готовить.
— Ой, ну что ты, Толя! — Алла Антоновна покраснела. — Это же я даже не старалась. Так, на скорую руку!
— Да-да, Толик, — подключился тесть, — она не старалась, это я пахал как лошадь Пржевальского. Она только с указаниями носилась, а все это моими ручками! — и он потряс пятернями в воздухе.
— Убери свои обрубки-закорючки, — шикнула на него Алла Антоновна, — если тебе не сказать, как воду вскипятить, ты в интернет полезешь, чтобы руководство посмотреть!
— Только не ругайтесь, — попросил Толик, — замечательный стол! Очень все было вкусно!
— Ой, так вы подождите, — спохватилась Алла Антоновна, — я вам сейчас с собой соберу!
— Мама, не надо, — взмолилась Марина, — я сама готовила. У нас полный холодильник! Еще неизвестно, когда и кто это будет есть.
— Меня это не касается, — ответила Алла Антоновна, — у меня есть законное право кормить зятя, и я им пренебрегать не собираюсь!
— Мама, не надо, — начала ныть Марина, — ему потом плохо будет.
— Это ему от твоей еды плохо, а от нормальной еды плохо быть не может! — безапелляционно заявила Алла Антоновна и скрылась в кухне.
— Как он жрет, так ему и от манны небесной плохо станет, — пробурчала Марина.
Толик покраснел, а тесть с хохотом пошел вслед за женой.
— Алла, — услышали из кухни Марина и Толик, — не жадничай! Может, Маринка его в черном теле держит. Знаешь же, какая она у нас вредная. Пусть мужик хоть тещиных харчей пожует!
Толик покраснел еще гуще, а Марина толкнула его локтем в бок:
— Вот только попробуй согласиться!
— Я что? — Толик изобразил невинность на лице. — Я ничего не слышу. Стою тихонечко, команду жду к выходу.
— Смотри у меня, — Марина погрозила пальцем, — голодающий, блин!
***
— Толя, у нас старая история в новых декорациях? — спросила Марина, заглядывая в спальню.
— О-о, — простонал Толя.
— Вчера ты хотя бы до дивана в зале дополз, — Марина посмотрела с осуждением, — а сегодня даже из постельки выбраться не можешь?
— Не могу, — страдальчески заключил Толик.
— Ты же понимаешь, что я тебя в покое не оставлю? — на всякий случай спросила Марина.
— Ну почему? — в голосе сквозила истерика.
— Потому что! — грозно ответила Марина.
— Мне и так плохо, а ты еще на меня кричишь! — Толя попытался повернуться на бок, но у него не получилось.
— Тебе плохо, потому что ты берегов не видишь! — все-таки крикнула Марина. — Ты сколько раз ночью вставал к холодильнику?
— Понимаешь, на улице кто-то запустил салют, я проснулся. А потом не засыпалось. Я подумал, что если я немножечко перекушу, то сразу успокоюсь и усну. А там судочки тещины.
— Толя-Толя, — проговорила Марина, — ты думаешь, я не видела пустые емкости в раковине?
— Мариночка, твоя мама очень вкусно готовит! — Толик попытался спрятаться за комплиментом.
— Спасибо, конечно, на добром слове, — проговорила Марина, — и все же, сколько раз ты вставал?
— Так праздники же, — Толик пытался говорить уверенно, — постоянно салюты запускают, фейерверки всякие.
— А то, что ты съел столько, сколько мы обычно на неделю готовим, тебя не смутило?
— Очень вкусно, — робко подал голос Толик и спрятался под одеялом.
— Нет уж, вылазь оттуда. У нас планы на сегодня. Ты же сам знаешь!
— Знаю, — прозвучал обреченный голос, приглушенный одеялом, — но это же мои родители. Я сейчас позвоню и скажу, что мы не приедем. Они поймут.
Где-то в подсознании Марина согласилась бы с мужем. Её родителей они уже навестили, а родители Толика Марине нравились не очень. И, в принципе, визит к ним был не самым радостным мероприятием. Но! Марина уже собралась, подготовила подарки и даже макияж сделала. Поэтому:
— Вставай! — за окриком последовал отлет одеяла в угол комнаты.
— Марина, — простонал Толик, чуть не плача, — давай не поедем!
— Нет. Мы поедем! — настаивала Марина.
— Марина, — Толик скрутился на кровати в форме эмбриона, — давай я маме позвоню. Она не обидится, если мы не приедем.
— Она не обидится, — говорила Марина, цедя слова через губу, — если не приедешь ты. А если не приеду я, она весь год будет мне делать нервы напоминанием, что я ее не поздравила с Новым годом!
— У-у! — взвыл Толик, когда Марина ухватила его за ногу и попыталась стащить на пол.
— Тогда вставай сам, — Марина уперла кулаки в бока, — что делать, ты знаешь. Вперед!
***
— А почему Толя так плохо кушает? — спросила Ольга Григорьевна. — Толе не нравится?
— Мама, все очень вкусно, — попытался успокоить свою маму Толик, — просто как-то объелся я за праздники.
— Толя хочет обидеть свою маму?
Вообще, Ольга Григорьевна была нормальной женщиной и хорошей матерью. Как говорят невестки, сравнительно адекватной. Но был у нее один бзик. Ольга Григорьевна практически всегда обозначала себя в третьем лице. А хуже всего было то, что это становилось настолько заразительно, что в ее присутствии все начинали использовать исключительно третье лицо.
— Толя не хочет обидеть маму, — сказал Толик, — Толик просто так много кушает в последнее время, что в него уже ничего не заходит.
— Значит, мама только зря старалась? Зря готовила для любимого сыночка, чтобы накормить домашним?
— Толя и дома кушает не магазинные полуфабрикаты, — Марина почувствовала укор и начала оправдываться.
— Толя уже не любит маму? — стояла на своем Ольга Григорьевна.
— Толя любит маму! — парировал Толик.
— Тогда у Толика должна проснуться совесть, — это вступил Василий Олегович, папа Толика, — и Толик должен все скушать, чтобы мама не обижалась. Потому что Толик поедет к себе домой, а папа останется с обиженной мамой. А папе такая перспектива не кажется привлекательной.
— У Толика сейчас живот треснет, — проговорил Толик, — а это хуже всяких перспектив!
— А сейчас папа даст Толику таблеточку, и Толик сможет много кушать, — Василий Олегович поднялся, — такая хорошая таблеточка! Пищеварение усиливает, микрофлору улучшает, шлаки выводит!
Приняв сразу две, Толик почувствовал, что сможет не обидеть маму, а в итоге был накормлен до самой счастливой маминой улыбки.
Марина, видя процесс и представляя последствия, со страхом думала, а что же будет завтра утром.
***
— Ты там надолго? — спросила Марина у двери туалета.
— Я не знаю, — простонал Толя.
— А с тобой все нормально? — Марина решила уточнить: мало ли, скорую может нужно вызвать.
— Я не уверен, что со мной все нормально, но таблетки у папы термоядерные. Только о еде подумаю, и из меня сразу все шлаки выходят!
Марина беззвучно расхохоталась, а пометку для себя сделала, что название таблеточек нужно будет уточнить, праздники-то еще не закончились.
— Это еще нужно сказать спасибо, что Костя согласился на Новый год в санаторий с классом поехать, а то бы пришлось еще и по всем елкам города проехаться. А там, сам знаешь, тоже еды хватает.
— О-о-о! — донеслось из туалета.
— А на морозе она и вкуснее, и сытнее, даже если и не совсем качественная, — это Марина добавила уже из вредности.
— Уйди, а? — попросил Толик. — Пожалуйста!
Марина продолжала беззвучно смеяться.
— Шашлыки, шаурма, пончики, чебуреки, — восхищенно перечисляла Марина, — конфеты, сладкая вата! М-м!
— Хватит издеваться, — сквозь стоны прокричал Толик.
— Ладно-ладно, релаксируй, — сдалась Марина. — Если что, зови! И скажи «спасибо», что сегодня у нас в планах был выходной. Это завтра у нас торжественный обед у твоего шефа.
Толик ничего не ответил, но Марина явственно слышала плаксивые стоны супруга.
— Что ж это за таблетка такая? — проговорила Марина, оставляя супруга в покое.
***
— Анатолий, что-то вид у вас нездоровый, — проговорил Антон Альбертович после приветствия, — изрядно вы бледны.
— Все в порядке, Антон Альбертович, — ответил Толик, — для кого-то Новый год — это непозволительные возлияния, а для меня что ни на есть глобальная чистка организма.
Марина чуть не прыснула от смеха, но Толик ее предупредил, что начальство выступает за здоровый образ жизни, поэтому ни о каких объеданиях даже заикаться не сметь. Да и папина таблетка сыграла на руку. А легенду Толик придумал в кабинете индивидуальных размышлений.
— Похвально, — проговорил Антон Альбертович, — но я надеюсь, что старания Галины Вадимовны вы позволите себе оценить. Мы, знаете ли, позволяем себе иногда отойти от канонов.
— Исключительно, чтобы уважить, — проговорил Толик.
А Марина поняла, что завтра тоже будет не скучно.
***
— Толенька, как ты там, мой хороший?
Толя, как и вчера, засел в индивидуальном кабинете, но сегодня риторика Марины была совсем другой. Она действительно беспокоилась о состоянии супруга, потому что вынести ему пришлось немало.
Праздничный ужин у Толиного начальника был событием стратегическим. Толику светило повышение, поэтому ублажать высокое начальство пришлось по всем статьям.
Стоит заметить, что от объема доходов напрямую зависит наполнение стола.
Если Марина, ее мама и мама Толи прошлись по стандартному новогоднему меню без особых изысков и вывертов, то Галина Вадимовна устроила нечто, что падишахам под стать и королям.
Омары, креветки, устрицы, осьминоги, салаты из овощей, названия которых были услышаны на этом ужине впервые. Были и экзотические фрукты, внешний вид которых не способствовал аппетиту.
С Марины какой спрос? Она всего лишь жена наемного работника. Сказала, что на диете и отщипнула по капельке, тем и насытилась. А вот Толику пришлось отдуваться по полной программе.
Ему подкладывали на тарелку чего-то невообразимого, следили, чтобы это было съедено, а потом нужно было еще и рассказать о глубинах удовольствия, которые Толя испытал, познакомившись со столь невероятными вкусностями.
Плохо Толику стало еще по дороге домой. Он смог удержать все в себе, но смена красок на лице говорила о том, как ему непросто это дается.
Бессонная ночь в попытках уложить раздувшийся и бурчащий живот, привела Толика в туалет, откуда он отказывался выходить в ближайшее время.
— Толенька, может на самом деле скорую помощь вызвать? — спрашивала Марина раз в тридцатый.
— Нет, — доносилось из-за двери, — сама же знаешь, что Дима с Катей должны прийти.
— Толя, если они придут на твои поминки, радостней не будет никому!
Дима и Катя были их хорошими друзьями, и вот они бы на самом деле поняли, если бы встреча сорвалась.
— Толя, давай хотя бы перенесем их визит на когда тебе будет получше? — предложила Марина.
— Нет! — взревел Толик. — Это единственные люди, с кем я действительно хотел отмечать Новый год! А не все эти папы-мамы-начальники!!!
***
К приходу гостей Толик чувствовал себя лучше. Хотя внешне он был похож на свеженького зомби.
Стол накрыли, как полагается: три уровня с большой горкой и несколькими переменами. Ароматы витали одуряющие. Толик по мере сил помогал сервировать стол, хотя Марина несколько раз просила его просто посидеть, сама со всем управится. Она боялась, что он схватит что-нибудь из тарелки, а потом снова заболеет. Но Толик даже не пытался что-нибудь стащить. Он вообще на еду смотрел, как на врага народа.
В коридоре освещение было не очень, а когда все расселись за праздничным столом, Марина заметила несколько зеленоватый цвет лица Димы. Удивление подруги Катя объяснила так:
— Этот, с позволения сказать, человек, в связи с Новым годом, устроил праздник живота. Сначала дома, потом у родителей. Сначала у его, потом у моих. А его живот такого праздника вынести не смог. Так что, приношу извинения хозяйке, но мы со своим, так сказать, сухим пайком, — и на тарелку Димы выложила пакет сухарей.
По идее, тут надо бы всем рассмеяться, но было как-то не смешно. А Толик робко спросил:
— А можно мне сухарик?
Марина кивнула на Толика и сказала Катя:
— Та же история, сегодня он у меня киселем питается.
— От киселя и я бы не отказался, — проговорил Дима.
Толик с Димой забрали кисель, пакет сухарей и удалились в другую комнату смотреть телевизор, а Марина подвела итог:
— Ну что, новогоднюю эстафету от стола к столу, я думаю, можно считать завершенной. Победители получили закономерный приз и, скорее всего, надолго ушли из большого спорта.
Катя ухохатывалась на стуле.
— Катюша, а ты как, не против перекусить? — спросила Марина.
— Не пропадать же добру, — ответила Катя. — Праздник все-таки, можно себя и побаловать!
— Ага, только главное — не увлекаться!
---
Автор: Виталий Захаренко
---
Фальшивая любовь
- Маркиз, маркиз, кис, кис, кис, киса! Идите жрать, пожалуйста!
Огромный, не в меру разъевшийся кот, лениво махнул хвостом, и, едва приподняв здоровенную башку, снова уронил ее на диванные подушки и провалился в свои кошачьи грезы.
Саша позвал его опять. Безрезультатно. Маркиз игнорировал хозяйские унизительные призывы. Хотелось дать коту пинка для ускорения. Он Сашу ужасно раздражал. Подумать только, какой прынц выискался! Давно ли он, истошно мяукая, подобострастно терся об Иркины точеные колени, задрав дрожащий облезлый хвост, жадно хватал замороженную мойву и глотал не жуя? Давно?
А теперь, получив (совершенно незаслуженно, кстати) роскошный титул маркиза, валяется на диванных подушках, копается в кормах премиум класса, как свинья в апельсинах, и делает вид, что ему до всех глубоко по фене!
Ну… К Ирке он вполне лоялен. Ирке он позволял себя чесать за ухом и щекотать толстое пузо. Ирка его и разбаловала так, быстренько переведя кота с вполне демократичной мойвы (котеньке нельзя рыбу, у котеньки больной кишечник) на дорогущий корм. Котеньке только лучшие, не аллергичные гранулы для туалета. Коте – самые распрекрасные игрушки, самую мягкую подстилку, самое, самое, самое…
- А твой кот не при…л, часом? – частенько удивлялся Саша.
Ирка обижалась, хватала Маркиза в охапку и демонстративно уходила с ним в обнимку в спальню, где запиралась на замок и не пускала родного мужа всю ночь. Бойкот, видите ли. Любовная голодовка, понимаете ли.
А Сашке было уже начхать на Иркины выкрутасы. Пусть там целуется со своим котенькой. Сашка надевал куртку, завязывал на ботинках шнурки и уходил в кабак, где, вместо того, чтобы подумать, как следует, над своим отвратительным (да, котенька?) поведением, бухал, веселился и снимал девчонок. Просто так, погулять, потанцевать, выпить на пару, для компании. И любая, любая готова была пригласить Сашку к себе домой. Потому что, Сашка стоил этого приглашения!
Сашку природа любовно, как добрая фея, одарила и мышцастой тестостероновой силой, чувством юмора и добротой. Такие нравятся женщинам. Таких хочется накормить, напоить и спать уложить. Разумеется, рядышком. От таких хочется родить парочку крепких карапузов, и тем самым улучшить наш хилый мир нормальными мужиками. Потому что, женщинам до смерти надоели все эти субтильные менеджеры, бизнес-коучи, неряшливые программисты, домашние подкаблучники и дутые качки, которые с виду – ничего, а на деле даже мешок картошки поднять не могут. Поэтому, к Сашке липли девицы всех мастей и возрастов. Липли, соблазняли, зазывали.
А он не шел. Потому что, любил эту крысу, женушку свою, гадину Ирку. И что он только в ней нашел?
***
- И что ты в ней нашел, Сашка, не пойму? Мозгля, фитюлька, вобла дохлая! А гонору-то, гонору! – мать раздраженно шуровала кочергой в летней печи, которую Сашка лично сложил в позапрошлом году. Печка вышла – конфетка. Не какая-нибудь буржуйка, или разбобура, курям на смех. Нормальная печка, считай, русская, только уличная. В ней, что хошь, делай – хочешь, пироги твори, хочешь, сливки для каймака топи, хочешь, борщ томи.