Глава VII. Зловещий кочегар
Вот так, находясь и в постоянной борьбе за захудалое выживание, и в нескончаемых унижениях, Катенька прожила в государственном детском учреждении четыре года; ей исполнилось одиннадцать лет. Развиваясь, росшее тело обретало привлекательные внешние очертания, и старшие детдомовские мальчики вовсю засматривались на бесподобную, просто прекрасную, девочку. Возможно, из-за повышенного внимания большую часть времени Ветрова и проводила именно с ними? Хотя и среди девчачьей команды она давно уже пользовалась вполне заслуженным стойким авторитетом и считалась лихой да дерзкой «пацанкой», никому не дававшей спуску, способной постоять как за себя саму, так и за менее сильных. Среди несовершеннолетних обитателей детского дома сложилось определённое мнение, что жить с ней лучше мирно, а выяснять отношения – это того не стоит. Похожее суждение укоренилось даже у старших, более рослых, воспитанников. Но не только непреклонным характером выделялась Екатерина! Она показала отличные мыслительные способности, неплохо училась и с лёгкостью осваивала наиболее трудные образовательные предметы, как, впрочем, всю школьную программу – в общем и целом. Получалось, кроме выстраданного умения защищаться, от щедрой природы она получила бесценный дар, выраженный острым умом, мгновенной сообразительностью, необычайно красивой внешностью.
Но!.. Не одни только мальчики заглядывались на привлекательное творение, когда-либо созданное благословенной Вселенной. Однажды она гуляла с двумя приятелями: Петей – мальчиком чуть старше двенадцати лет, обладавшим щуплым телосложением и белобрысыми кучерявыми прядями; Стёпой – пятнадцатилетним юнцом, начинавшим приобретать мужские и сильные формы, выделявшимся чёрными, как смоль, волосами, идентичными им глазами, в чём-то похожими на цыганские. Увлёкшись нехитрой игрой, они вышли к мрачному зданию кирпичной котельной, находившейся в дальнем конце детдомовской территории.
Строение являлось кубическим и имело длину каждой грани, равную десять метров; оно выступало за металлическую ограду и граничило с ней лишь боковой стороной, где монтировалось специальное зарешеченное окошко; входная дверь и каменный уголь находились снаружи, чтобы никто из маленьких обитателей не смог бы приблизиться. Говоря об отопительном работнике, он точно так же не имел на огороженный земельный участок свободного доступа.
Неожиданно, придав себе заговорщицкий вид, Стёпа шипя зашептал:
- Ребят, а знаете ли вы, что в этом доме живёт настоящий чёрт, и страшный и чёрный, как его грязный, вонючий уголь.
- Нет, - задрожав в суеверном испуге, ответила Катя, - а что он там делает?
- Он заманивает туда маленьких мальчиков с девочками, - продолжал злорадный рассказчик вкрадчивым голосом, - потом мучает, жарит их в огненной печке, а затем – когда покроются хрустящей корочкой – жадно съедает.
- Не может быть! - запротестовал напуганный Петя, истерически вздрагивая. - Как же он это делает, если в стене каморки нет даже крохотной дверцы?
- Всё очень просто, - приближаясь к зловещему полушепота, пересказал Степан страшенную повесть, слышанную им, пока он слыл доверчивым маломерком (она унаследовалась от старших воспитанников), - тёмной-претёмной ночью, когда все ложатся спать, он вырывает глубокую яму, через которую пролезает в детдомовский сад. Затем подходит к жилому зданию, через нижнее окошко залезает вовнутрь и садится в туалете спокойненько ожидать, пока туда не придёт наивный ребёнок. Чёрный чертище резко его хватает и немедленно убегает, утаскивая с собою в жуткую кочегарку. Сразу кидает в горящую печь, неторопливо обжаривает, а после жадно сжирает, начиная с запечённых ручек и ножек, пока не доходит до вкусненькой головы. Особое удовольствие ему доставляют детишкины глазки, а под конец съедает и тёплое сердце.
Мелкие девочка с мальчиком слушали словно заворожённые, не в силах проронить ни кроткого слова: так рассказанная история походила на страшную правду. Вдруг, как будто в реальное подтверждение, в закопчённом окне появилось лицо настолько чудовищное, насколько Екатерина не удержалась, а пронзительно закричав, побежала к основному строению, в минуту суровой опасности показавшемуся ей даже спасительным. Недвусмысленному примеру последовали и остальные спутники, как старший, так же и младший.
Но кто их перепугал? Похоже, зловещая сказка не отдалялась от жизненной истины, а прочерневшая рожа, показавшееся в оконном проёме, принадлежала тому пресловутому кочегару. Он ещё долго смотрел, как от неказистой, зачуханной изнутри и снаружи, постройки удаляются неразумные деточки; он наблюдал за ними большими глазищами, полными неутолимого мужского желания. На странном человеке стоит остановиться особо…
Он виделся не то что б непривлекательной личностью, нет, тот представитель сильного пола имел, ну! просто отталкивающую наружность – настолько был уродлив и страшен. Жутковатый облик выделялся в первую очередь кривобоким лицом, скривлённым на левую сторону; оно казалось таким безобразным, что у всякого, кто видел его впервые, вызывало чувство неодолимого страха. Как же оно представлялось? Во-первых, над правым глазом располагался рогообразный нарост; во-вторых, левая часть лба отображалась намного шире; в-третьих, заскорузлая кожа покрывалась шрамами от перенесённой раньше ветря́ной оспы; в-четвёртых, огромный нос походил на вороний клюв; в-пятых, скривлённые губы дополняли немыслимой безобразности. Ходил отопительный рабочий немного согнувшись – его гнул к земле чудовищный горб, перекосивший и без того невзрачное тело; он создавал неоспоримое ощущение, что одна часть существенно выше другой. Звали его Мухротов Гаврила Свиридович; он обладал немыслимой физической силой, а мускулистые, крепкие руки никак не гармонировали с приведёнными описаниями. Заканчивался невзрачный облик короткими кривыми ногами, делая его гориллообразным, скорее всё же уродливым. Достигнутый возраст составлял чуть более тридцати пяти лет.
Итак, несуразный мужчина выглянул в окошко замызганной кочегарки и поразился от образа чудесной малышки, представшей пред похотливым, плотоядно звериным, взором. Ошарашенный, кочегар долгое время не мог найти спокойного места и взад-вперёд-обратно ходил по вверенным помещениям – обдумывал некий чудовищный замысел…
Ничего не подозревая, озорные проказники вернулись к детскому дому. Юркнули в игровую комнату, где, кое-как отдышавшись, при́нялись обсуждать то жуткое наваждение, что представилось их возбуждёнными взорами всего лишь пару минут назад.
- Вы его видели? - спросил старший мальчик.
- Да, - ответила перепуганная сиротка, - ну и страшила.
- Вот теперь он всяко нас всех запомнил, - продолжал Степан нагонять побольше неимоверного ужасу, - и обязательно выловит – и непременно сожрёт!
- Не может такого быть? - стуча от страха зубами, промолвил вусмерть перепуганный Петя. - Как он попадёт в приютское помещение?
- Я, кажется, уже рассказывал?.. Подстережёт тебя ночью в мальчишечьем туалете, а следом утащит, потом изжарит – и, точно, сожрёт!
- Я теперь ни за что на свете ночью из спальной комнаты никуда не выйду, - сделал младший подросток корректное заключение.
- Да ладно вам!.. - заметила рассудительная Катюша. - В ночное время в ДД никого не пускают, так что никто туда не залезет! Если честно, я его и днём-то ни разу не видела, а значит, ему сюда – вообще! – нельзя заходить.
- Ага, как же… будет он спрашивать хоть чьё-нибудь разрешение, - угрожающе настаивал Стёпа, - придёт сегодняшней ночью, пока все будут спокойно дрыхнуть, а зайдёт так тихо, что его никто и не остановит.
- Да?.. А дежурная воспитательница? - робко вставил двенадцатилетний ребёнок.
- Ха, они что, разве не спящие люди? - презрительно ухмыльнулся второй подросток. - Они, беспробудные сони, спят даже крепче, чем ты или Катька.
- Не слушай его, - твёрдо заверила рациональная девочка, - никто посторонний сюда не придёт – поверь, это неоспоримо! Попробуйте назвать мне хотя бы единственный случай, и укажите, если я окажусь сейчас неправа.
На категоричное утверждение возразить оказалось нечем, и бойкие дети, имея бесценный талант «подолгу ни на чём не зацикливаться», постепенно забыли обо всём, недавно произошедшем.
После того события ми́нуло больше месяца. Примерно в середине июля, когда стояла жаркая, по-летнему удивительная, погода, детдомовских деток построили организованной группой; их повели искупаться в естественном водоёме, расположенном не далее чем в полутора километрах. Местность вокруг была сплошь кустарниковая, переходившая постепенно в лесистую. Для захода в купальный периметр имелось достаточное пространство, предполагавшее что-то около двенадцати метров; само маломерное озерко едва ли доходило, в наибольшем диметре, до четверти километра.
Оказавшись в тёплой, солнцем нагретой, воде, радостные воспитанники при́нялись наслаждаться приятной прохладой; не забывали они незатейливо играть да простодушно резвиться. Весёлые праздники устраивались нечасто, поэтому каждый стремился получить от недолгой забавы как можно большее удовольствие. Как и все остальные, Катя не пожелала пропускать блаженное состояние и безмятежно плескалась в чудесном озёрном источнике.
По окончании освежительной процедуры, шу́мные дети побежали в ближние кустистые насаждения, чтобы отжать в них купальные принадлежности. Распределись следующим образом, как и всегда: шаловливые мальчики отправились влево; стеснительные девочки, соответственно, вправо. Возможно, покажется странным, но Ветрова (поскольку больше общалась с мальчишечьей половиной) незаметно для остальных подружек и, разумеется, детдомовских воспитательниц устремилась за бойкими пацанами. Оказавшись вне зоны видимости, ребячья ватага, вся вместе, остановилась. Екатерине пришлось углубиться немного дальше, пока разнополые друзья окончательно не скрылись из виду. Сняв детский купальник, она интенсивно принялась его выжимать. Вдруг! Прозорливая девочка внезапно почувствовала, как кожа спинная неестественно сжалась, как худенькое тельце сковалось болезненным мышечным спазмом и как вдоль всего позвоночника забегал настойчивый предательский холодок. Хотя сиротка и не являлась излишне пугливой, но сейчас её трепетное сердечко сжалось от незнакомого, до жути пугавшего, ужаса, и на мгновение как будто остановилось.
Не понимая, что именно явилось исходной причиной, Катя, не видя впереди ничего, что предвещает действительную опасность, предположила её наличие сзади, попыталась по-быстрому обернутся – и… тут она обмерла: прямо перед ней стоял страшный кочегар Мухро́тов Гаврила Свиридович. Не давая опомниться, он легко подхватил одиннадцатилетнюю кроху под мышку, зажал ей охрипший роток и потащил, углубляясь в густые кустарники, переходящие в жутковатую чащобу бескрайнего леса.
Удалившись на приличное расстояние, он небрежно бросил потенциальную жертву на голую землю. Какое-то время угрюмо стоял, словно наслаждаясь девчачьими душевными муками. Хотя на самом деле он упивался малолетним, целиком не сформированным, тельцем, чтоб охватиться неестественной нормальному человеку разнузданной похотью и чтоб достигнуть пик извращённого возбуждения. Постепенно маниакальный выродок входил в безумный экстаз, неестественный, ни с чем не сопоставимый, ничем не оправданный. В звероподобном обличии он выглядел настолько ужасным, насколько отвратительный вид напрочь парализовал Екатеринину волю. Тем более что она не окрепла ещё как душевно, так и физически. Всё же, поступая на подсознательном уровне, она попыталась ползти – двигалась неторопливо, как будто в замедленной съёмке, отдаляясь немного в сторонку. Но! Непроизвольное устремление только сильнее подогревало то необузданное желание, что стойко засело в чудовищном лике невиданного страшилы. Осатаневший изверг, он наслаждался беспомощным состоянием и лицезрел на слабую девочку, представшую обалделому взору «в виде дрожавшей от страха несчастной страдалицы». Порочный злодей медленно, но неотъемлемо наступал. Постепенно, созерцая безвольное состояние, в какое удалось повергнуть прелестную кроху, неугомонный ирод возбуждался значительно больше, что, кроме довольного вида, выражалось широко раскрытыми зенками, – обезумевший взгляд застыл и словно остекленел.
Катя, глядя на жуткого изувера, отчётливо понимала, что просить у человека-монстра милосердной пощады окажется бесполезно. Однако! Надежда умирает всегда последней, поэтому она решилась на подсознательную попытку и, едва удерживаясь от слёзных рыданий, с дрожью залепетала:
- Пожалуйста, пощадите меня… не трогайте… я ничего Вам плохого не сделала.
Напротив, незатейливые, казалось, слова явились как команда к началу ужасного действия. Окончательно озверев, половой истязатель набросился на обреченную девочку. Схватил за тонкую шею, потуже сдавил дыхательный путь и собрался вообще парализовать девчоночью волю. Обдавая вонючим, омерзительно противным, дыханием, в котором смешались запахи алкогольные, чесночные, дымные, гадкие, грязный подонок приступил к кошмарному делу.
Как же ей было страшно, мучительно больно! Однако за весь период жестокого истязания Катя не проронила ни малого звука, и одни только крупные слёзы, похожие на большие бриллианты, струились по бледным, и гладким, и исхудалым щекам. Девчушка оказалась неглупой и, задыхаясь от зловонного запаха, исходившего из омерзительной рожи, гориллоподобной и страшной, отчётливо представляла, что жуткие мучения, единственно мучительным ужасом, по-видимому, не кончатся; в не по-детски развитых мыслях она попрощалась с жизнью, а через некоторое время и вовсе лишилась сознания...
В то же время другие мальчишки, обеспокоенные необъяснимо долгим отсутствием, несколько раз её покричали, а не получив успокоительного ответа, побежали назад и рассказали ответственным воспитателям «о нешуточном исчезновении малолетней воспитанницы». Буквально сразу организова́лись быстрые поиски, и взрослые бросились прочесывать кустистые насаждения. Хорошо ещё, определить местоположение измученной девочки оказалось совсем нетрудно: Мухротов, отъявленный выродок, передвигаясь по высокой траве, оставил отчётливый след, подводивший напрямую к жестокому, ни с чем не сравнимому, телесному истязанию.
Успели вовремя! Насладившись бесчеловечным мытарством, безжалостный мучитель искал подсобный предмет, с помощью коего возможно беспрепятственно, а главное (ужасно сказать!) сразу, добить страдающую малышку, подвергнутую немыслимым издевательствам; она давно уже ничего не чувствовала. За невообразимым занятием его и застала – лично директор детского дома. Она моментально всё поняла и властным голосом прокричала:
- Не сметь! И убирайся-ка отсюда быстрее, а завтра явишься ко мне на душещипательную беседу! Ну?! Быстро!
Увидев разгневанную начальницу, недавний изверг обмяк, как побитый пёс, покорно склонился и скореньким шагом засеменил короткими ножками прочь; он всё более удалялся от места ужасного преступления, не выразимого никакими людскими словами. Бессознательную девочку, на руках, перенесли в учрежденческие покои, где постепенно привели её в чувство.
Нетрудно догадаться, что чудовищное событие, крайне жестокое истязание, вызвало б значительный общественный резонанс; в результате (так требовало веление времени) Злыднева Маргарита Петровна не посчитала необходимым афишировать столь тяжкое происшествие, для себя, несомненно, губительное. Подчинённым сотрудникам строго-настрого приказала «поменьше трепаться», как она, презренная, заявила: «Чтобы не уронить честь детского учреждения». Касаясь тирана, страшного кочегара, единственное, что безответственная директриса с бездушным мерзавцем сделала, – провела с ним задушевную, превентивную и профилактическую, беседу. Несмотря на безрассудный поступок, она всё равно оставила презренного подлеца на грязной работе: на низкий оклад никто из нормальных людей особо не шёл и качественную замену найти было попросту невозможно.
