Дома у Милы не шел из головы разговор с Игорем на выставке. Точнее не весь разговор, а его идея заняться разведением и продажей собак. В голове вырисовывалась картина с милыми собачками на зеленой лужайке, она и ее семейство, муж и двое детей.
Детей она представляла очень ярко, даже лица их были перед глазами. Но вот мужа, как не силилась, не могла представить. Да и откуда его она могла представить. У нее еще и парня-то ни одного не было. В деревне жила, какие там парни, даже глаз остановить не на ком.
Учился правда классом старше сын местного барыги, громко называвшего себя предпринимателем. А какой там предприниматель. Поговаривали, что в середине девяностых с бандитами он связался, разборки устраивали в городах. Одним словом грабили тех, у кого силенки поменьше было. Потом группировка появилась посильнее.
“Предприниматель” тот еле ноги унес, жену с детьми в охапку и приехал в деревню. Дом купил, вроде как сельским хозяйством решил заняться. Свиноферму выкупил у совхоза.
Да видно деньги, когда легко даются, так же и уходят легко. Не заладилось у него со свиньями, то ли характером не сошлись, то ли ума не хватило, что и как надо делать. Постепенно в запустение пришла свиноферма.
Хотя деньги успели в сына еще вложить. Папаша пристроил своего сына в институт. Не все на свиней размотал. Пашка после школы уехал в город. Отец старался там как можно реже показываться. Поэтому поехала с сыном мама. Обратно они вернулись довольные. Пашка поступил в сельхозакадемию. В клубе всем хвастался, что он теперь уже студент.
Мила тогда на него внимание и обратила. Но тот даже не смотрел в сторону девчонки в ситцевом платье. Да и вообще он ни на кого не смотрел. Считал, что недостойны быть с ним рядом. Он же теперь студент, а все деревенские так, пустое место. Вот тогда Мила и решила, что пока в город не выберется да не поступит тоже учиться, о парнях нечего даже думать.
К сожалению учиться она не поступила. А вот о женихах думала. Не о любви, а об удачном замужестве. Правда не попался ей еще никто подходящий. Да и где подходящего искать. В общежитии такие же живут, как и она.
Мила давно уж подумывала, что надо сначала самой попытаться хотя бы на одну ступенечку стать выше. Как ей понравилась идея замутить свое маленькое дельце! А что, собак разводить не так уж и сложно. Для начала хотя бы одну купить. Там глядишь и пойдет дело. Только все упиралось в одну проблему - у нее не было денег даже на одну собаку. А ведь еще ее и содержать надо.
Вот уж и праздники закончились, снова работа. Но в один из выходных дней Мила отправилась к своей землячке. Решила, что один ум хорошо, а два лучше. Тем более Ирка в городе уж давно живет, может, что и присоветует.
В воскресенье, с утречка пораньше, собралась Мила и поехала к подружке. Хотя подружкой вряд ли ее можно было назвать. Когда та в деревне жила, Мила подростком еще была, они почти и не общались. Теперь же разница в годах не была столь ощутимой.
Ира была дома. Она еще потягивалась в постели, когда раздался звонок.
- Вот еще, кого нелегкая принесла, не дадут и в выходной отдохнуть - пробурчала девушка, накинула халат и пошла открывать. Увидев Милу, она обрадовалась.
- Людка! А я думала опять какую-нибудь кошку лечить притащили. Проходи давай.
- Ир, ты не зови меня Людкой. Не нравится мне. Какое-то деревенское имя. Зови Милой. Я здесь всем так себя называю.
- Ух ты, городская какая. Ну Мила, так Мила, проходи давай.
Девушки прошли в комнату, где жила Ира. Кровать, стол, да маленький шкафчик, вот и все ее убранство.
- Ир, а варишь ты где, ешь?
- Там есть еще комната, подсобка, плитка там есть и холодильник. Холодильник правда для препаратов разных, но мне разрешают продукты хранить, немножечко. Чайник в комнате, на окошке за занавеской стоит. Ты посиди немного, я сейчас кровать приберу, чайник поставлю, позавтракаем с тобой.
- Я позавтракала дома, а вот чайку с тобой выпью. За чаем и разговор лучше пойдет. Я ведь к тебе с делом пришла.
Ира поела, вскипятила чайник, разлила в чашки, поставила на стол сахарницу с песком.
- Только такой сахар у меня. Больше нет ничего к чаю. - засмущалась девушка.
- И такой хорошо. Зато чай настоящий. А помнишь, как раньше траву заваривали в деревне.
- Ну давай, выкладывай с чем пришла. По глазам вижу, что замутить чего-то хочешь.
Мила принялась рассказывать о своей идее. О том, что заведет сначала одну собачку, щенков продаст, еще одну купит. Только вот денег у нее нет. И где взять, не знает.
- Ох, Милка, хлопотное дело ты задумала. Конечно, если раскрутишься, деньги потом будут, а вот начать-то тяжело. Что стоит собаку эту вырастить, пока она загуляет. Потом кормить ее правильно, чтоб щенки здоровые родились. Но дело, я тебе скажу, стоящее. Мода на собак у новых русских пошла. Друг друга переплюнуть хотят. Им ведь не какую-нибудь собачонку подавай, а породистую, с документами. А такие денег стоят. А разве жалко их, когда денег немеряно, в карманах не помещаются.
- Так вот я и пришла к тебе. Ты то лучше все это знаешь. И где купить, и, - Мила замялась, - где денег взять.
- Это думать надо. С наскоку не решить. Ты через недельку ко мне приходи. Я со своим начальством поговорю, поспрашиваю. Скажу, что сестра из деревни хочет собачницей стать. Ты хоть думала, какую породу хочешь разводить.
- Я на выставке видела одну собаку, королевский пудель. Так уж она мне приглянулась, до сих пор в глазах стоит.
- Красивая, Хотя тоже на любителя. Некоторым не нравится. Чтоб красивая была, ухода за ней много надо. А если не ухаживать, сваляется вся, будет как твой валенок. Да еще и лохмы в разные стороны. Они ведь разные пудели бывают. Королевских-то в городе совсем мало, раз два и обчелся.
Ира встала, убрала со стола чайник и чашки. Снова присела к столу, начала расспрашивать Милу, как ей работается, как живется в городе.
- Ир, а ты вот давно в городе живешь. Неужели все время одна. Или парень у тебя есть? - полюбопытствовала Мила.
Глаза Ирки затуманились, она погрустнела и задумалась. Мила уже пожалела, что задала такой вопрос. Видно не все так радужно у Ирки, как кажется. Больше она ничего не стала спрашивать. Ира молчала, а потом заговорила.
- Пожалуй надо выговориться. Все в себе ношу. Никому не говорила. Я как в город приехала, тоже как ты, растерялась вся, глаза вытаращила, дурочка деревенская. Что делать, чем заниматься, не знаю. Одна меня челночницей позвала. Ездили в Москву за товаром, потом здесь продавали. Вроде дело пошло потихоньку. Я тому, что имела, рада была. А напарница большего хотела. Все уговаривала меня за границу за товаром ездить. Я побоялась. А она поехала. В первый же раз как поехала, автобус остановили в лесу бандиты, все, что было отобрали, даже одежду, что получше была, поснимали. И приехала она ни с чем. Мы вместе жили, комнатку снимали у одной бабушки.
Время шло, на рынке я с парнем одним познакомилась. Хороший такой, вежливый, не охальник. Говорил, что учится. Стали мы с ним встречаться. Любовь-морковь у нас с ним завязалась. Дело уж к свадьбе вроде как шло. Подарочки он мне изредка дарил. Откуда у студента деньги, так, всякие безделушки красивые. А мне приятно. Я и не ждала дорогих подарков.
Потом, о свадьбе он заговорил, спросил, согласна ли я за него замуж пойти. Я, конечно, согласилась. Сомнения были, как жить будем, он учится, живет шабашками, а я на рынке свои копейки зарабатываю. Все сомнения отбросила, переживем. Мы уж день свадьбы наметили. В тот вечер подарил он мне колечко с зеленым камушком, на пальчик надел. Сказал, что к матери поедет в деревню. Чтоб я не теряла его, через пять дней приедет только.
Пришла я домой, счастливая. Глаза как пятаки начищенные сверкают. Напарнице своей рассказываю, та за меня радуется. А потом я колечко подаренное показала. Как глянула она на кольцо, побелела вся. Я ее трясу, что с тобой. Испугалась за нее. А она мне шепчет, что колечко-то это ее. В тот день, когда их автобус ограбили, кольцо это с ее пальца сняли. Я не поверила, не может этого быть. Мало ли колец таких. А она говорит, чтоб посмотрела я, там изнутри крестик должен быть нацарапан. Я еще все не верила, сняла кольцо, присмотрелась, а там и правда крестик, маленький такой, чуть видно его. Тут уж я побелела.
Он же, говорю, сколько раз у нас бывал. Неужели ты не узнала бы его. А оказывается бандиты в масках были. Где тут узнаешь. Сидели мы с ней обнявшись и ревели в два голоса. Что дальше делать, не знали. Сказать ему, так прибьет еще. А внутри что-то шептало, что может и не бандит он, ошибка какая-то. А как встретиться. Я тогда чуть постарше тебя была. Хитрости то никакой нет. Боюсь, что увидит по глазам, что я догадалась, кто он. Хорошо хоть уехал. Есть время все обдумать.
Прошли эти пять дней, а его нет, неделя, другая пошла. Мне как-то легче дышать стало. Сам видно решил от меня отступиться. Про любовь я уж и не думала. За жизнь свою боялась.
Иду как-то с рынка, тащу сумку свою с тряпками, не вижу никого. Вдруг подходит ко мне мужик, называет имя и фамилию мою, спрашивает “это ты?”. Остановилась, вытерла пот с лица, кивнула головой. Человек незнакомый, в ту пору мне все старше двадцати пяти лет стариками казались. Достает этот “старик” сверточек из кармана, протягивает мне, говорит, что это мне от жениха. Я отпрянула, спрашиваю, а где он сам, куда делся. Мужик только головой покачал и сказал, что нету его больше, погиб. А это в его вещах они позже нашли, там имя мое написано было и адрес. Повернулся и пошел молча от меня.
Я долго стояла, как пришибленная, смотрела вслед уходящему мужику, сверток этот обжигал руки. Затолкала я его поглубже в сумку, потащила дальше свою ношу. Соседки моей еще не было дома. Я достала из сумки сверток, развернула его. Там были деньги, много денег и маленькая записка. Я помню написанные в ней слова наизусть.
“Если ты читаешь это, значит меня нет в живых. Эти деньги были на нашу свадьбу. Прости, что так получилось. Я очень люблю тебя. Но такова жизнь. Сама все решает за нас.”
Пришла соседка, увидела меня всю зареванную над рассыпавшимися деньгами. Что-то спрашивала, а я ответить не могла, только икала, да слезы по лицу размазывала. На другой день я не смогла встать с постели, поднялась температура, металась в беспамятстве. Соседка говорила, что все жениха своего звала. Она прочитала записку, собрала деньги, все прибрала понадежнее. Тайничок у нас был с ней. Почти неделю сидела она около меня, боялась одну оставить. Я все рвалась куда-то, бежать хотела.
Постепенно выходилась. Уже разговаривать могла. Мы часто вспоминали погибшего. Даже соседка говорила, что прошло у нее зло, простила за его любовь ко мне. И колечко то велела себе оставить. Я так и ношу его, не снимаю. А я с ней деньгами поделилась. Но с рынка ушла, не могла там больше работать.
Ира протянула руку и показала колечко. Мила слушала ее исповедь, слезы текли из глаз. Врагу такого не пожелаешь. А Ира встряхнулась. Затормошила Милу.
- Ну что, совсем расклеилась. Жизнь то идет. После таких закидонов мы только крепче становимся. Хватит реветь. Вот после того у меня с женихами как-то не складывается. Ты уж в деревне там не рассказывай никому об этом. Не хочу, чтоб трепали.
- Да ты что, конечно никому не скажу.
- Вот и хорошо. А ко мне приходи через недельку или через две. Может что-то и придумаем для тебя. А сейчас давай-ка еще разок по чайковскому.
Ира встала, вновь включила чайник. На душе, после этой исповеди у нее стало легче.