Предыдущая глава
После Нового года к сёстрам Сомовым приехали гости.
- Валентина веди себя прилично. Поняла? - сразу же предупредила Вера Ивановна, старший воспитатель. За четыре месяца, что обе сёстры жили в детском доме, уже их изучили. Валя слишком настырная, всегда добивается своего и сестру не забывает, защищает, как может, несмотря на то, что младше неё. Софья тихая девочка. Ей бы книжку в руки и чтобы никто её не трогал.
- Да понятно, Вера Ивановна - совсем по взрослому ответила Валя. Она знала, что к ним приехали тётя Лена и дядя Шурик. Больше некому. И даже подозревала зачем. Из них двоих, кто-то одна уедет с ними.
- Девочки, здравствуйте! - Лена старалась быть радушной, а у самой на душе кошки скребли. Шурик её так и не смог уговорить взять обеих девочек. Ну не по сердцу ей Валя! Ничего не может с собой поделать. Зачем рисковать? А вот Сонечка как будто бы её девочка. Ангелочек тихий. Воспитанная, умная. Читать любит. Разве не похожа она больше на дочь педагогов? Лена чувствовала, что проблем с ней быть не должно. Девочка с податливым характером, упрямиться не будет.
- Привет - широко улыбнулся Шурик и достал из сумки кулёк с конфетами - вот! Подружек угостите ...
- А у нас тут нет подружек. Мы сами друг другу подружки - заявила Валя - всё? Или ещё чего сказать хотите?
Лена взглядом пресекла попытки Шурика к диалогу. Он слишком мягок, а нужно жёстче. Так лучше, чем сюсюкать.
- Хотим. Нам дали добро на удочерение Сони, мы приехали за твоей сестрой.
Софья испуганно прижала руки к груди и быстро посмотрела на Валю. Та уселась на стул и независимо болтала ногами в стёртых сандалиях. Этого она и ждала. Ну что ж ...
- Забирайте. Хоть Сонька, как человек поживёт. А я уж, как нибудь тут ... - носом всё равно шмыгнула. Не каменная же. Всё таки маленькое незакалённое сердечко. Без сестры будет очень тут ей скучно. Но не беда. Прорвётся. Она, Валька, сильная. А Сонька слабая, пусть у Лены с Шуриком живёт.
- А ты? - бросилась Соня к сестре, упав на коленки - я без тебя не поеду!
Лицо девочки было мокрым от слёз. Шурик и Лена молчали, не смея вмешиваться в столь личный разговор двух родных сестёр.
- Не дури Софка. Тётя Лена и дядя Шурик тебя в люди выведут. А я тут выживу, не боись. Вырастем, отыщем друг друга. Только пообещай, что будешь помнить про сестру - Валя говорила, как взрослая. И взгляд её был взрослым. Лена отвернулась. Невыносимо было на это смотреть, но она всё равно не могла уже передумать. Валя останется в детском доме. Шурик на нервозе, вышел покурить. Ленка .... Взяли бы обеих, вырастили бы. Вон по сколько детей раньше растили, да и сейчас. Ничего. Всё вырастали и в люди выбивались. Эх!...
- Валюшка, ну как я без тебя? Как ты тут без меня? Ведь мамка учила нас всегда друг за дружку держаться!
- А мы и будем держаться. Только ты там, я тут. Говорю же, вырастем, встретимся. Езжай!
Валя сползла со стула и прижав к себе кулёк с конфетами, серьёзно посмотрела на Лену.
- Я вам доверяю свою сестру. Не обижайте её. А то вырасту и вот - девочка показала сжатый кулак и сделала грозное лицо. Как же она на отца была похожа! Лена внезапно улыбнулась и подошла к ней.
- Не обижу. И вообще, будем тебя часто навещать. А выпустишься из детского дома, приезжай обратно, в наш посёлок. У вас дом от родителей остался. Жить есть где - Лена осмелилась погладить Валюшку по голове. Девочка нахохлилась, как злой воробышек.
- Не нужно меня навещать. Так хуже. Лучше на расстоянии жить. Как вырасту, приеду. Ждите! - Валя ещё раз порывисто обняла сестру и выбежала из комнаты для встреч с родственниками. Всё. У неё теперь без сестры тут другая жизнь начнётся. На выживание. Коллектив тут злой и шансов на спокойную жизнь, нет. Так что это хорошая школа, чтобы закалить свой характер.
Софья всю дорогу плакала. Она привыкла, что ей руководит сестра. Подсказывает, как поступить, что сделать. А теперь она одна. Неужели нельзя было их обеих забрать? На своих новых родителей, девочка смотрела как дикарь. Молчала, не смотрела в их сторону. Пока не вошла в свою отдельную комнату. Лена и Шурик даже замерли в ожидании.
Они так старались обустроить детскую комнату, чтобы Соне всё понравилось и она не чувствовала себя чужой. Сами перебрались спать в зал, освободив спальню именно для Софьи.
- Это ... Это всё моё? - игрушки, книжки. Новые обои, занавески. Всё так чисто, свежо. Соня даже мечтать об отдельной комнате боялась и вдруг она у неё есть! Можно теперь в тишине читать книжки, сочинять свои стихи про котиков и собачек, про цветы, про солнце. Девочка со счастливыми глазами повернулась к своим новоиспечённым родителям.
- Твоё. Конечно твоё. Ты наша дочка и у тебя будет всё, что ты захочешь - Лена присела перед Соней на корточки и крепко сжала худенькие плечики - не бойся нас. Просто пойми, что двоих детей мы не потянем. А тебя - сможем. Сестра твоя всегда желанный гость в нашем доме, за неё не переживай.
Шурик был более чувствительным, чем нужно. Вся эта ситуация с разлучением сестёр друг от друга, больно ударила по его сердцу. Он был очень мнительным и слабохарактерным, чтобы возразить жене. Много курил и думал. А через несколько лет по состоянию его здоровья, они получили назначение в другую школу и переехали в Новороссийск. Тамошний климат ему больше подходил. Софье исполнилось тогда десять лет. Лену она звала мамой, а Шурика папой. Про сестру первый год спрашивала, скучала. А потом как-то перестала.
***
Толоконников измучился. С тех пор, как Аглая попала в аварию и оказалась прикована к инвалидному креслу, она стала ещё невыносимей, чем была. Сиделки не успевали сменять друг друга. Никто не мог выдержать характер Аглаи дольше, чем на неделю.
- Что ты хочешь ото всех? Ты же сама виновата. Сама! - не выдержал как-то Феликс. Он напился по случаю выпуска в прокат его новой и последней картины. Восходящая звёздочка, Нинель Тарасенко, была его новой музой. Но только в чисто рабочих отношениях. Любить он продолжал по прежнему лишь свою несравненную жену. Аглая была всё также красива, но пострадал позвоночник. Требовалась операция, которая могла ей помочь. Врачи в один голос твердили, что повторную нужно делать не раньше чем через год, иначе организм не выдержит такой нагрузки.
Через год сделали. Чувствительность так и не вернулась. Аглая сначала на успокоительных сидела. А потом выбросила все таблетки и стала часто выпивать и много курить. Она смотрела на своё отражение в зеркале, восхищалась сама собой и тут же взгляд падал на неподвижные конечности ног. Такая злость обуревала её в эти моменты. Ну за что ей это? За что?
Всё чаще снился её первый муж, Валентин Наумов и почему-то эта Ольга Соколова. Зачем? Для чего? Аглая с ума сходила. Она знать не желала, что стало с этой Ольгой, которой она всю жизнь перечеркнула и даже совесть её не мучила. В стране настали тяжёлые девяностые. Феликс тоже переживал кризис. Кино терпело большие убытки. Серьёзные картины со смыслом были никому не нужны. Снимали пачками про бандитов и рекетирство. Тонкая натура Феликса Толоконникова противилась всем этим изменениям. И он принял решение уехать. Тем более, что его больше ничего здесь не держало. Драгоценная любимая мамочка умерла. Возраст уже был преклонный. Она родила Феликса слишком поздно, почти в сорок лет.
- Поедешь со мной? Меня приглашают в Швецию, ставить мюзиклы. Не совсем моя тема, но за неимением ничего, я согласился и на это.
Аглая выдохнула сигаретный дым прямо ему в лицо. Она была снова пьяна, очередная сиделка сбежала от неё в слезах.
- На ноги меня там сможешь поставить?
- Конечно! Там медицина давно шагнула вперёд. Едем? - Феликс проникновенно смотрел в глаза своей жене. Он сам мечтал о том, чтобы она снова начала ходить. Только умолчал об одном - Нинель Тарасенко едет с ними. Слишком талантливая девочка, съедят. Поэтому Феликс принял решение тоже взять её с собой.
- Едем - махнула рукой Аглая. Терять ей уже нечего.