рассказываю.
Обратилась однажды ко мне одна женщина и рассказала следующую историю.
Собралась она вместе со своим маленьким сыном переехать в другую квартиру. В другой район города. В то время ещё была так называемая прописка, была и милиция, хотя судебные заседания, насколько я помню, уже были единоличными, без участия народных заседателей. Женщина, назовём её Лидия, выписалась с прежнего места жительства и намеревалась наутро переехать в иную квартиру, а пока собирала вещи. Покуда Лидия занималась упаковкой пожитков, её маленький сын играл в другой комнате. Лидия слышала звуки возни своего сына и продолжала заниматься своим делом. Однако вдруг она заметила, что сын её затих.
Вообще-то такая тишина обычно говорит об особой увлечённости каким-то делом. Вопрос всегда – каким именно. Решив выяснить, чем же так опасно увлечённо занялся её сын, Лидия вышла в соседнюю комнату и… ахнула. Её сын сидел на ковре посередине комнаты и, высунув кончик языка, самозабвенно и аккуратненько рвал на мелкие кусочки её паспорт. В паспорте оставалась целой парочка листов и корочка. Всё остальное живописно в виде некрупных клочков бумаги располагалось тут же на ковре.
Ну, делать нечего. Прервав столь вдохновенный процесс изготовления из паспорта головоломки-мозаики типа «Сложи изображение», Лидия собрала части паспорта, вложила их в полиэтиленовый пакет и оправилась в милицию, чтобы подать заявление о выдаче нового паспорта взамен пришедшего в негодность. Однако ей отказали в приёме заявления, пояснив отказ тем, что заявление подаётся по месту жительства, а она не далее, как вчера, выписалась именно из их района, указав на иной район, куда она выбывает.
В этом другом районе Лидия, конечно, также прописана не была. Мало того, она ещё не успела даже и физически въехать в новую квартиру, да даже если б въехала, то, как вы понимаете, прописаться бы ей никак не удалось, потому что паспорт её представлял собою пригоршню клочков бумаги да пару листов в корочке.
Ну, я сказал ей, что всё же обращаться надо по прежнему адресу, где она на момент обращения фактически проживает. Написал заявление в суд, так как милиция была точно неправа, причём по этому поводу уже имелись постановления ВС РСФСР.
Первое приключение случилось в суде. У Лидии заявление не взяли, так как она не смогла предъявить документ, удостоверяющий личность.
То есть представьте себе ситуацию: Лидия просит выдать ей паспорт, ей отказывают, а на подачу жалобы об отказе следует отказ в получении жалобы, так как нет паспорта. Ну, чемодан закрыт на замок, ключ от замка – в чемодане.
Что ж, выход был найден: заявление в суд было послано по почте. В то время почта не требовала никаких документов.
Первый барьер был пройден. Суд заявление получил. Назначено заседание. На заседание является, правда с приключениями, Лидия и я как её представитель. Тут возникает следующий барьер. Приключения состояли в том, что Лидию не пропускали внизу в здание суда, так как у неё не было паспорта, пришлось звонить снизу помощнику судьи и вызывать помощника вниз. Отлично!
Но тут возникает ещё одно препятствие. Начинается судебное заседание. Суд устанавливает личности присутствующих. Собственно, присутствую только я и Лидия. На просьбу суда представить документ, удостоверяющий личность… Лидия протягивает пакетик с насыпанным внутрь паспортом, отчего у судьи глаза ползут на лоб: «Эт-то что?!» - «Паспорт, это он так в негодность пришёл, я же в заявлении написала»…
Ну, дело кончилось тем, что по письменному заявлению Лидии допустили меня, а … её – нет. Что особо парадоксально, согласитесь. Поскольку решение было вынесено вполне нас удовлетворяющее, да и милиция очевидно была неправа, то, конечно, жаловаться мы никуда не стали. В конце концов подача жалобы на решение суда – не обязанность, а именно право.
Но, тем не менее, обратите внимание на некоторый «мёртвый замок» в правоприменении: для того, чтобы вести разговор о пришедшем в негодность паспорте потребовался… именно паспорт, хотя да, нигде в законодательстве не сказано, что в судебном процессе личность участника устанавливается исключительно по паспорту. В принципе, возможно, разумеется, установление личности на основании любых доказательств, не обязательно документарных, например, с помощью свидетельских показаний, но тут уже возникает нечто иное: проблемным становится вопрос участия такого вот участника, личность которого устанавливается, в допросе такого свидетеля и в исследовании доказательств установлении его собственной личности.
С другой стороны, стоит помнить, что речь идёт о таком конституционном праве человека как праве на судебную защиту, а это право никак не может зависеть от целостности паспорта или даже от его наличия, добавлю, что наличие этого права не зависит даже от того – гражданин ли этого государства этот человек или нет. Тут есть ровно два обстоятельства, которые вызывают к жизни такое право:
принадлежность к виду homo sapiens (а вот интересно, а что, если это будет индивид, скажем, иного вида – homo neanderthalensis или homo floresiensis?)
и
вообще подсудность вопроса суду.
А я не устану повторять, что любое конкретное право только тогда существует, когда оно сразу и непременно
1. конкретно-определено как право;
2. признано как право;
3. осуществимо, хотя бы в принципе.
И, наконец, тут стоит заметить, что согласно конституционному правилу, право на доступ к правосудию регулируется и осуществляется исключительно нормативно без применения какого бы то ни было судебного усмотрения (дискреции). В этих вопросах никакой суд не имеет дискреционных полномочий. Замечу, что любое нарушение этого правила судом есть выход за пределы полномочий судьи. И сколько бы со мной ни пытались спорить, а это таки деяние, которое имеет признаки именно уголовной наказуемости. Уж простите!
Вы всё ещё считаете, что составление текстов норм это рутинное бумагомарательство, да? Ну, есть дамы, приятные во всех отношениях, которые именно так и считают… Только мало ли какую глупость выкидывают эти дамы, язык у них без костей, а с мыслительными способностями… сложности! Так что идут они лесом.