Изобретённый Императором Николаем I бессрочный отпуск являлся, по сути, ловким ходом, позволявшим не платить обещанного. Оторванные от земли, своей среды и превращённые в военное сословие, бывшие крестьяне и мещане, отдав государству 20 лет жизни, возвращались к истокам, но основная проблема, с которой сталкивались служивые – их не ждали на прежнем месте.
Отторгнутые обществом по разным причинам, нижние чины были вынуждены искать приют, где попало, часто в совершенно чуждых им краях, где порой натыкались на стену непонимания.
26-го августа 1844 года Серпуховский Земский Исправник рапортом Московскому Гражданскому Губернатору сообщил о появлении в его уезде находящегося в отпуске нижнего чина, который не отличался примерным поведением.
Солдат просил выдать ему разрешение проживать в данной местности, однако исправник не увидел в его документе подтверждающих сведений о том, где тот находился ранее:
«… 17-го числа июня сего года, явясь в Суд, уволенный в бессрочный отпуск из Витебского Егерского полка унтер-офицер Яков Герасимов сын Герасимов, в самом нетрезвом виде, просил о учинении на билете его дозволительной надписи на проживание во вверенном мне уезде. А как усмотрено мною, что на его билете нет дозволительной надписи, где он проживал, ибо он жил в Москве, то я возвращал ему его билет. Герасимов же, не взял билет, самовольно ушёл и, с тех пор не являлся…».
Понятно, пьяненький солдат психанул – мелочная, как ему показалось, придирка полицейского начальника его возмутила. Ну и покинул кабинет исправника без должного уважения и разрешения. Осерчавшего солдата без документов решено было тут же сыскать, и вообще навести о нём справки:
«… Посему 23-го того ж июня предложил я Земскому Суду о сыске его сделать распоряжение, от которого и было представлено г. Московскому Обер-Полицеймейстеру и во все полицейские места здешней губернии…».
Как оказалось, Яков Герасимов, побывав на ежегодных сборах отпускных нижних чинов, решил остаться на жительстве в Московской губернии (в частности, в Серпуховском уезде), однако по неизвестной причине разрешающие документы не пришли вовремя:
«… г. Обер-Полицеймейстер Суду 11-го июля за № 2638 дал знать, что по роспуску с бывшего в прошлом 1843 году сбора, явился в Канцелярию Его Превосходительства с полковым билетом унтер-офицер Яков Герасимов и просил дозволения остаться на временном в Москве жительстве. Почему тот билет 3-го ноября прошлого года при отношении за № 4754 был отослан в Земский Суд, и на место его требован временный билет на 6 месяцев, которого и до настоящего времени не доставлено, а Герасимов проживал с месячными билетами по 19-е марта текущего года.
Но он в этот день, как Серпуховской части пристав донёс, неизвестно куда отлучился, почему и было сделано им, приставом, распоряжение об отыскании его. Между тем Герасимов, в апреле месяце явился уже с полковым билетом и не объяснил, где именно будет иметь в Москве жительство с того и до настоящего времени. Более в Канцелярию Его Превосходительства не приходил и жительства в Москве не имеет.
По справке же с делами Земского Суда оказалось, что унтер-офицер Яков Герасимов, по отсылке его в августе месяце 1843 года в г. Москву для практических упражнений, не возвращался оттуда для явки билета своего до 11-го января с.г., а 16-го января, явясь в Суд, изъявил желание на переход во всегдашнее жительство в г. Москву. Во уважение каковой его просьбы, Суд, на билете его, присланным от г. Московского Обер-Полицеймейстера от 3-го ноября 1843 года при отношении за № 4754, учинил увольнительную надпись и передал с оного билета ему, Герасимову. А потому, согласно того отношения г. Обер-Полицеймейстера, Герасимову срочного 6-ти месячного билета выдаваемо и не было…».
В общем, дело для буйного отпускного Якова Герасимова закончилось плачевно:
«… А ныне, за розыском Земского Суда, при сборе мною всех проживающих в уезде нижних чинов к отсылке для практических упражнений, оный унтер-офицер Яков Герасимов явился в суд. То я, на основании Высочайшего повеления, изъяснённого в циркулярном предписании предместника Вашего Превосходительства от 20-го января сего года за № 774, последовавшего ко мне, его, Герасимова, обще с его билетом за № 4473, препроводил к г. Командиру Московского Внутреннего Гарнизонного Батальона, как обнаружившего самое нетрезвое поведение и неповиновение, для зависящих с его стороны распоряжений к отправления Герасимова на службу…».
9-го сентября 1844 года Командир Московского Внутреннего Гарнизонного Батальона полковник Н. К. Гриббе доложил Губернатору, что
«… доставленный ко мне от Серпуховского исправника бессрочно-отпускной унтер-офицер Витебского Егерского полка Яков Герасимов находится при вверенном мне батальоне и по причине дурного образа его жизни, на основании узаконенных правил, представлен мной по команде 2-го числа сего сентября для зачисления на действительную службу…» .
Отправив нижних чинов в бессрочный отпуск, высшие чины «позаботились» о том, чтобы и «на гражданке» те продолжали чувствовать себя, словно в строю. Дабы не забывали и не расслаблялись. За любое отступление от правил и малейшее неповиновение (и даже вполне законное возмущение) им грозило отправление обратно в войска. Собственно, это был дополнительный «рычаг» воздействия на непокорных – достаточно было местным властям заявить о каком-либо буйстве или непослушании, и с тихой жизнью в деревне или городе служивому можно было распрощаться. Поэтому и приходилось себя вести «тише воды, ниже травы».
Справедливости ради, отмечу, что отправление обратно на службу для многих было выходом из тупиковой ситуации. Порой отпускные просто не могли устроиться в мирной жизни и не находили работу. Возврат к армейскому жалованию был, таким образом, естественным и правильным решением проблемы.