Танечка довольно быстро выучила все правила дорожного движения, а водить «газель» она научилась, смотря видео на «Ютубе». Ничего сложного: три педали, пять скоростей. Куда мечтает отправиться Таня на старом гниющем фургоне и сможет ли ей кто-нибудь помешать?
Читайте рассказ «Папина газель» Александра Сорге о взрослой жизни, которая слишком рано наступила.
Примерное время чтения — 7 минут.
— Не хочу я «Смешариков» — это для малышни тупой! — раскрасневшееся лицо мальчика стало похоже на кусок смятого теста: по пухлым щекам текли слёзы, из плоского носа лились прозрачные сопли. — Не буду я это пить, я взрослый уже!
Танечка не понимала, какая разница, кто нарисован на коробочке с молоком. Наверное, это как-то влияло на вкус. Точно сказать она не могла — денег у Танечки хватало только на обычное молоко.
Дети бегали и пинали разбросанную везде обувь, родители обтирали, одевали, ругали, успокаивали и уговаривали детей, старухи — эти древние линкоры, бороздящие хлорированные воды бассейна, — медленно протискивались к выходу.
Ор — маты и пищащий смех — смешивался с шумом фенов, родительскими наставлениями, в которых проскальзывали нотки металлического раздражения, и тихим брюзжанием пенсионерок.
— Таня, ты слышишь меня? — голос тренерши вывел Танечку из анабиоза: она до сих пор наблюдала за лицом орущего мальчика, которое, казалось, скоро лопнет.
Распаренная и уставшая после тренировки, она совсем не хотела что-то делать, куда-то ехать, и уж точно ей не хотелось слушать голос тренерши по дзюдо. Но Танечка помнила слова мамочки: «сначала “надо”, потом — “хочу”».
— Ты сегодня опять с папой?
— Да, — буркнула Танечка, натягивая на колготы тёплые «шуршащие» штаны.
— А может, позовёшь его? — не унималась тренерша. — Мне бы поговорить с ним. Ты, конечно, молодец, но так кидать мальчиков…
— Нет, — снова буркнула Танечка, застёгивая розовый пуховик. — Он не хочет.
— Но ведь это важно, ведь…
Дослушивать тренершу Танечка не стала — зашелестела штанами и пуховиком, поднялась из гардероба в тихий холл и, толкнув тяжёлую стеклянную дверь, вышла из Государственного бюджетного учреждения «Физкультурно-оздоровительный центр».
Танечка практически ни с кем не общалась, ни на уроках, ни на занятиях — у неё просто не было сил. Да и её пугали эти кричащие дети. Мальчики постоянно обзывали друг друга плохими словами и зло шутили. Девочки обсуждали всякие скучные штуки: одежду, косметику, знаменитостей. Все они зачем-то старались выглядеть старше. Танечкины увлечения им казались глупыми.
На парковке спорткомплекса толкались машины. Танечка подошла к «газели», чуть привстав на цыпочки, открыла дверь пассажирского сиденья, залезла внутрь и с силой её захлопнула.
Фургон был старым, фургон был белым — с пятнами ржавчины, с гниющим, крошащимся днищем и трещиной поперёк всего лобового стекла. Танечка знала, что многие сверстники посмеиваются над тем, что её забирает такое «ведро», — других детей родители привозили на «мерседесах», «шкодах» и «фольксвагенах». Но Танечке было всё равно. Да и другой машины не было.
Немного посидев на пассажирском, Танечка перебралась за руль. Теперь ей было хорошо видно всё происходящее на парковке — под Танечкиной попой был чёрный потёртый «бустер». Вообще, она хотела розовый, но розовый стоил дорого. Поэтому пришлось взять чёрный и бэушный — на «Авито».
Выжав сцепление и нажав на тормоз, Танечка завела «газель» — через пару секунд машина, кряхтя раненой лошадью, всё-таки завелась. Танечка сразу же пристегнулась.
Чтобы было легче доставать до педалей, Танечка привязала к ним стопки книжек. А к ручке коробки переключения передач она примотала розовую «волшебную палочку» со звёздочкой на конце — игрушку Танечке купили родители, когда они все вместе ездили в Псков. Когда Танечка переключала скорости, звёздочка всегда начинала переливаться разными цветами — это всегда очень веселило Танечку.
«Тук-тук-тук».
Танечка вздрогнула.
«Тук-тук-тук».
— Здравствуйте! Я тренер Тани, я хотела бы по поводу…
Тренерша замолчала на полуслове, когда увидела, что за рулём сидит сама Танечка.
— Таня! Ты…
Не раздумывая Танечка выжала сцепление, включила первую — «газель» с надрывным рыком резко тронулась. Подрезав какую-то тётку на «мерседесе», которая всё никак не могла припарковаться, Танечка лихо вырулила с парковки на проспект Ветеранов. Наверное, тренерша будет сильно злиться. Ну и ладно — всё равно Танечка больше сюда не вернётся.
«Дура, — подумала Танечка, остановившись на красный. — Теперь придётся на непрогретом двигателе ехать».
Танечка довольно быстро выучила все правила дорожного движения — она искренне не понимала, как можно написать контрольную в милицейской на двойку. Танечке нравилось рассматривать картинки с машинками в большом глянцевом учебнике. На некоторых картинках был нарисован Петербург.
А водить «газель» она научилась, смотря видео на Ютубе. Ничего сложного: три педали, пять скоростей.
Вообще, это была папочкина «газель». Но год назад папочке пришла белая бумажка — и он исчез. А ещё через месяц пришла ещё одна бумажка — мамочка проплакала всю ночь, а потом сказала, что папочка умер. Танечка тоже проплакала всю ночь, но потом вытерла слёзы — нужно было готовиться к контрольной.
Загорелся зелёный: Танечка снова включила первую и, резко стартовав, перестроилась в левый ряд, обогнав бирюзовый автобус. Танечкин попутчик в кузове «газели» ударился головой о борт фургона, но промолчал.
А однажды ночью умерла и мамочка. Танечка нашла рядом с её кроватью баночку с какими-то таблетками. Танечка несколько раз звонила в скорую, но тётенька на неё накричала. Танечка снова проплакала всю ночь — выплакала все глаза. Кое-как успокоилась, умылась. Мамочка всегда говорила: «Слезами горю не поможешь». И решила, что нельзя так мамочку оставлять.
Ниже этажом жил дядя Толя. От него всегда неприятно пахло спиртом, и он всегда странно пошатывался, как будто бы был на корабле. Наверное, он моряк, возможно даже, пират — под грязной тельняшкой Танечка видела татуировки.
Дядя Толя работал на кладбище. За бутылку водки он согласился отвезти туда мамочку. Но посреди поездки дядя Толя заснул — прямо за рулём. Хорошо, что «газель» тогда стояла. Видимо, его слишком укачало. Последние километры Танечке пришлось ехать самостоятельно.
Она часто останавливалась, глохла, но всё же довезла мамочку до кладбища. Танечка и папочку бы довезла — честно-пречестно! Но она не знала, где он лежит.
Мужики на кладбище удивились, но, увидев деньги и дядю Толю, ничего не сказали. В общем, так Танечка начала возить трупы: с кладбища и на кладбище, из моргов, больниц и даже некоторых лабораторий. Люди умирали — умирали часто, умирали много, — поэтому работа была.
Дядя Толя ездил с ней: иногда помогал таскать тела, но чаще всего просто храпел на пассажирском. За это Танечка делила с ним деньги. Сначала было страшно общаться со взрослыми дядями, но совсем скоро Танечка поняла, что мужчинами можно управлять с помощью «подарков» и «приятностей». Главное, не нарываться на женщин: при виде маленькой девочки, трупа и «газели» они начинали визжать и суетиться, как наседки. Пользы от этого, правда, было мало.
Танечка выехала на эстакаду. Музыка сменилась новостями: низкий женский голос начал чеканить слова — рассказывать, как хорошо у нас и как плохо у них. Говорили про какие-то новые законы: в магнитоле появился ещё один голос — гнусавый и картавый. Он уверял, что эти законы жизненно необходимы для защиты детей.
По телевизору и радио в последнее время вообще много говорили про то, что детей нужно обязательно от кого-то защищать. Танечка не любила такие разговоры. Нет, она не жаловалась — просто не понимала, зачем об этом столько говорить, если всё равно никто ничего не делает. Ей вот никто не помог.
Поморщившись, Танечка переключила радиостанцию — в эфир ворвался Горшенёв. Танечка любила «Короля и Шута».
Попутчик в кузове продолжал молчать. Ей нужно было отвезти дяденьку на Южное кладбище. Вообще, она хотела сделать это после уроков, до тренировки, но классный руководитель сказала, что обязательно нужно сходить на какой-то важный урок.
Учительница очень хлопотала: несколько раз строго повторила, какой это важный урок, даже прикрикнула на одного мальчика. Грозилась позвонить родителям прогульщиков и поставить двойку в журнал красной ручкой. Танечка не очень боялась, что её родителям позвонят, но двойку получать не хотела. Да и знала, что уроки пропускать нельзя. Тем более такие!
Наверное, приехал знаменитый профессор! Он-то расскажет о космосе! Или об океанских глубинах! Или, может быть, о пещерных людях! Но вместо учёного приехал какой-то большой лысый дядька в военной форме.
Дядька много мычал и часто повторялся: рассказывал о любви к родине, о вере и верности, про жертвенность и про кольцо врагов. Учительница не сводила с него глаз, поддакивала, а в конце сказала, насколько это важно. Танечке урок показался скучным и глупым — это ведь не математика и даже не литература. По любви к родине даже учебника нет! Да и как можно научиться кого-то любить или не любить? Танечка очень любила своих родителей и очень не любила варёный лук в супе, который ей давали в столовой, — и никто её этому не учил.
В общем, Танечке нужно было заехать на Южное кладбище. А потом она поедет дальше, на юг. Танечка давно мечтала уехать далеко-далеко на юг — туда, где всегда тепло, где море шелестит прямо как в ракушке с бабушкиного серванта и где много, очень много трупов, а значит, много-много денег.
Танечка любила деньги. Она постоянно обменивала скучные банкноты на золотистые десятирублёвые монетки — накопила уже пару мешочков. Она мечтала купить сундук, поставить его в фургон и набить монетами — неудобно, конечно, но зато можно представлять себя пиратом на собственном корабле! Или племянницей Скруджа МакДака.
А ещё на деньги можно было купить много всяких крутых штук: кислых конфет, кукол Братц, новый планшет или новую лобовуху на «газель». А то и вовсе новый фургон — оранжевый!
Но пока что почти все деньги уходили на насущное: еду, квартиру, бензин и «подарки» дяде Толе и другим дяденькам. Танечке, конечно, было немного обидно, но что поделать — так надо. Волю своим хотелкам она дать не могла.
Тем временем «газель», хрипя, поднималась по холму и огибала Пулковскую обсерваторию. Над Танечкой архангелом пронёсся синий указатель:
ГАТЧИНА — 23
ЛУГА — 116
ПСКОВ — 252
Впереди на широкой обочине, лениво моргая проблесковыми маяками, стоял полицейский «Солярис», вдоль багажника которого лениво прогуливался постовой. Руки у него были сцеплены за спиной — ими он держал палку, которая, словно полосатый хвост кошки, иногда резко поднималась и так же резко падала, шлёпая сотрудника ДПС по ляжке.
Танечка не волновалась — её ещё ни разу никто не останавливал. Правда, до этого она всегда ездила с дядей Толей…
Гаишник развернулся, прищурился хищным коршуном, выхватив из потока взглядом белую «газель». А затем поднял руку — полосатая палка указала прямиком на фургон.
Танечка остановилась перед «Солярисом» и открыла окошко — в машину вместе с потоком холодного воздуха ворвался шум трассы.
— Ну вы с ума сошли, что ли?! Детей за руль! — сначала появился голос полицейского, затем его живот, затем только лицо с фуражкой. — Лейтенант Манойло, права, пожалуйста.
— У меня нет никаких, — тихо сказала Танечка, потупив взор.
Густые чёрные брови лейтенанта образовали почти идеальную дугу над глазами, а на лбу появилось сразу четыре складки — фуражка тоже немного съехала на затылок.
— Девочка… Это... Это ж как… Ты где... Где родители? Ты что, с ума сошла? — изо рта лейтенанта Манойло начали сыпаться бессвязные фразы. Постепенно он начинал говорить всё быстрее — слова выстраивались в пулеметную очередь: — Одна!-Одна же?-За рулём!-Пиздец!-Ой!-Закрой уши!
— Здравствуйте, дяденька полицейский! — Танечка вспомнила, что не поздоровалась. Ей вдруг стало дико стыдно: родители всегда учили её сначала здороваться с незнакомыми людьми.
— Какой здрасте? Будьте-здрасте! Ты где машину взяла? Как поехала?
— Они умерли. А «газель» папина.
— Как ум… Подожди, что?! Так, ладно, не бойся, девочка, я тебе помогу.
— Правда поможете? — Танечка обрадовалась. — Я на юг еду, мне бы бензина немного. А ещё масло проверить — а то мне тяжело.
— Какое масло?! Сейчас я позвоню… Куда ж, бля, звонить-то… Ой! Не слушай! Так, ладно, сейчас я доложу и сам тебя отвезу!
— В детский дом? — Танечка испугалась.
— Сначала в отдел, а там решим. Может, и в детский дом.
— Но я не хочу в детский дом… Мне там плохо будет, — грустно сказала Танечка, но лейтенант что-то печатал в своём смартфоне. — Вы же помочь обещали… — добавила она. — Мне бы бензину…
— Не говори глупости, какой бензин! — вспылил гаишник. — Уж лучше так… Чем так!
— Не лучше, — обиженно сказала Танечка.
Мимо с грохотом проехала фура, обдав их чёрным дымом.
— Дяденька, — громко сказала Танечка. — Хотите, я вам приятное сделаю?
— Какое ещё приятное, девочка?
— Ну как тётеньки дяденькам приятное делают.
На лбу лейтенанта Манойло снова начали появляться складки.
— У меня ещё денежки есть.
***
Таня с силой захлопнула дверь «газели». Мимо, поднимая клубы пыли и шурша шипами, проносились машины. Впереди блестела и упиралась в золотое морозное солнце прямая лента Киевского шоссе.
Достав из бардачка пачку влажных салфеток «Каждый день», Таня вытерла липкую руку. Всё позади. Теперь можно ехать на юг — туда, где всегда тепло, где море шелестит прямо как в ракушке с бабушкиного серванта и где много, очень много трупов, а значит, много-много денег. Туда, где всё обязательно будет хорошо.
Редактор: Анна Волкова
Корректор: Вера Вересиянова
Ещё больше Чтива: chtivo.spb.ru