Диагноз был страшный – инсульт. И хотя Скорая помощь приехала быстро, а врачи сделали все грамотно, реанимации избежать не удалось. Клавдия Тимофеевна пробыла в реанимации долгих 4 дня. Врачи боролись за возвращение пожилой женщины к жизни, делая все возможное.
По предварительному заключению пациентка не могла говорить, у нее нарушена координация движений, парестезия конечностей правой стороны. Учитывая возраст женщины и состояние ее сердечно-сосудистой системы положительной динамики ждали не скоро.
Но, к удивлению персонала реанимации, уже на четвертый день, больная пыталась что-то сказать, реагировала на воздействия на конечности при осмотре и даже делала попытки сесть.
- Вот что значит «земное притяжение» в виде близкого человека, - пошутила на этот счет медсестра.
- Что-то я близких людей не наблюдаю. Четыре дня лежит и никто не поинтересовался, как у старушки дела. Да и скорую помощь, как я поняла, посторонний человек вызвал.
Вторая медсестра была более категорична. Она уже несколько лет работала в реанимации, и опыт общения с родственниками пациентов у нее был достаточный. Кто-то лез напролом, пытаясь увидеть близкого человека, кто-то пытался задобрить шоколадкой, но были и такие больные, которыми никто не интересовался.
По ее мнению, Клавдия Тимофеевна была из последних. Одинокая старушка, никому не нужная и очень несчастная.
- Это ее соседка, Анечка из терапевтического отделения, скорую вызвала. Возвращалась из магазина и увидела соседку на скамейке. Говорят, она с внуком погулять вышла. А внуку всего 3 годика. Сейчас у Анечки живет.
- Откуда такие подробности?
- Так мы больных куда после реанимации переводим? В терапию. Вот я с ней там и познакомилась. Потом пили кофе вместе несколько раз. Она девушка одинокая, ни детей, ни семьи. Самой уже близко к тридцатнику, наверное, но что-то в жизни не складывается. Вот она скорую тогда и вызвала. Я думаю, хорошо, что именно она там оказалась. И мальчика пока к себе забрала, и сюда несколько раз звонила. Состоянием больной интересовалась.
- Во дела. Это что же, бабушка вдвоем с внуком что ли живет? А родные то где? Мать этого мальчика, например.
- Анечка не знает. Бабушка была одна, если мальчика не считать, дома никого не оказалось. И до сегодняшнего дня мать мальчика дома не появлялась.
- Да уж, теперь надо только на чудо надеяться. Хорошо, если обойдется все. А то придется мальчишку в детский дом оформлять.
Внезапно медсестры, которые вели разговор далеко не шепотом, услышали какое-то мычание со стороны одной из кроватей.
- Кто это у нас там? Пойду гляну, - та, что рассказывала про Аня, поднялась и пошла в сторону кроватей с больными, аккуратно обходя различные приборы.
Мычала Клавдия Тимофеевна. Она слышала разговор сестер и заволновалась, узнав, что ее Максиму грозит детский дом.
- Вам водички, давайте я вас напою, - доброжелательно предложила медсестра.
Старушка моргнула глазами, что обозначало согласие.
Сделав через трубочку глоток, Клавдия с натугой произнесла:
- Маким, там, маким.
И даже попыталась махнуть в сторону двери здоровой рукой.
- Нет там никого, не волнуйтесь, вам нельзя волноваться.
Медсестра попыталась поправить одеяло, укрывавшее старушку и в какой-то момент наткнулась взглядом на ее глаза. Они были полны горя и слез. Слезы уже выливались из глаз и тихо струились по щекам.
- Не плачьте, вам нельзя волноваться, - повторила она. Потом, вдруг вспомнив про Анечку, сказала:
- Хотите, я вам Анечку приглашу? Она ваша соседка. И мальчик ваш у нее. Она здесь, в больнице работает. Пригласить?
Старушка сделала почти неуловимое движение, но медсестра догадалась, что она кивнула. Кивнула головой, которую до этого даже повернуть не могла.
- Вот узнаю, как она работает, в какую смену и приглашу, - успокаивала она больную, - а вы не волнуйтесь, иначе выздоровление затянется.
Она подоткнула одеяло, чтобы то не соскользнуло с пациентки и вернулась к своему столу.
- Бабулька то, кажется, вышла из кризисного состояния. Это она мычала, внимание привлекала. Я ей Анечку позвать пообещала, так она даже кивнула тихонько. Поняла, значит. А еще, что-то про какую то макиму пыталась сказать. Только я не поняла.
- Так нельзя же посторонним, ты же знаешь. Карантинные мероприятия никто не отменял.
- А мы ночью, когда все спят. Пусть успокоит старушку. Глядишь – на поправку пойдет, в общую палату переведут.
Напарница ничего не ответила, сосредоточившись на заполнении карточек больных. Она тоже понимала, что встреча с посетителем - хороший толчок в сторону выздоровления для реанимационных больных.
Телефонную трубку в отделении терапии долго никто не брал. Потом ответили. Ответила, как оказалось, сама Анечка. Она с радостью согласилась навестить Клавдию Тимофеевну в реанимации.
Пришла она уже ближе к концу рабочего дня. В отделении реанимации осталась только одна медсестра, которая и впустила Анечку.
Та быстро прошла к указанной кровати и наклонилась к Клавдии Тимофеевне.
- Баба Клава, это я Анечка. Соседка ваша, - тихонько сказала она, заметив, как подрагивают веки у больной.
Клавдия открыла глаза. Долго вглядывалась в Анечку, а потом, узнав, попыталась улыбнуться. Улыбка получилась кривой, но уже то, что старушка ее узнала, было хорошим признаком.
- Маким, маким…, - еле слышно произнесла она. Но Анечка ее услышала.
- Вот и днем она про какую-то макиму говорила. Не знаешь, что это?
Медсестра подошла неслышно и встала рядом с Анечкой.
- Знаю. Это Максим, ее правнук. Она с ним гуляла в тот день, - пояснила Аня.
- Не волнуйтесь, Максим у меня. Мы с ним в садик ходим. Каждый день. Вечером я его забираю. Я даже от ночных дежурств отказалась на время. Не переживайте за Максима. Он, конечно, скучает, но я ему все объяснила. И знаете, он ведь все понял. Не капризничает, кушает хорошо.
Анечка все рассказывала и рассказывала про Максима, легонько поглаживая руку Клавдии Тимофеевны. Та слушала внимательно. Было не понятно, понимает ли она то, что рассказывает Анечка. Но то, что она переживает, было очевидно. Из глаз старушки все время бежали ручейки слез.
- Хватит, у нее может подняться давление. Не надо больше ничего рассказывать. И вообще, закругляйтесь, придет врач, ох и мне попадет.
Анечка кивнула понимающе.
- Баба Клава, я приду еще. Завтра приду. И Максимку на телефон сфотографирую, чтобы вам показать. А вы выздоравливайте. Вас переведут в палату, можно будет Максимку привести, чтобы вас навестил. А пока он у меня будет. Может быть, и Ольга к тому времени вернется.
Она заметила, что при упоминании Ольги, старушка опять заволновалась. Чтобы не волновать больную, Анечка быстро распрощалась и вышла из реанимационного отделения.
Дома она рассказывала Максимке, как ходила к бабушке в больницу и бабушка передавала ему большой привет и просила слушаться, не капризничать и кушать хорошо.
Максим и не капризничал. Он с удовольствием играл с тетей Аней, они читали детские книжки, которые принесла Анечке одна из медсестер ее отделения, вместе ужинали и даже вместе ложились спать.
Вот только перед сном он всегда спрашивал, когда же приедет его мама. Если то, что бабушка лежит в больнице он еще как-то понимал, то почему не приезжает мамочка, он понять никак не мог.
Анечке и самой это было интересно, но ни позвонить, ни написать Ольге через интернет она не могла. Номера телефона Ольги у нее никогда не было, а телефон у Ани был самый простой, без подключения к интернету. Да и ноутбука или компьютера в квартире у девушки тоже не было.
Анечка уже давно жила одна. Квартира досталась ей по наследству от бабушки, которая когда-то очень дружила с бабой Клавой. Родители жили далеко на севере. А на зарплату медсестры можно купить только самое необходимое, да и то, в режиме строжайшей экономии.
Родители помогали, конечно, когда была возможность, но Аня понимала, что тянуть деньги с людей, пусть и самых близких, молодой самостоятельной девушке не к лицу. А то, что она самостоятельная, Аня не сомневалась. Да и помимо Ани у родителей было еще двое детей.
Аня старалась брать больше дежурств, подрабатывала в других отделениях, даже в отпуске находила для себя дополнительный заработок, чтобы скопить на серьезные покупки.
В этом году она заканчивала свое обучение в университете, писала дипломную работу, а это тоже требовало дополнительного времени.
Максимку она знала с самого рождения. Поздравляя Ольгу и Сергея с рождением сына, она пожелала малышу и родителям счастья и здоровья. Только вот что-то не заметно большого счастья в квартире у соседей. Она давно уже не видела Сергея, а теперь вот и Ольга куда-то делась.
Вечером, глядя на спящего мальчика, Анечка представляла себе, что это ее малыш, ее сын, который нуждается в ее заботе и ласке. Представляла и с грустью в душе понимала, что когда-нибудь приедет его мама, вернется из больницы бабушка и она должна будет отдать Максима.
