Навина провела в размышлениях о своей странной судьбе несколько часов, потому что заняться всё равно больше было нечем. Олаф крепко спал на мягких звериных шкурах у костра. Дэнзет Уартхол бредил и громко стонал, но помочь ему девушка ничем не могла. Она смачивала холодной водой тряпицу и осторожно промакивала ею те участки кожи на лице посла, которые не были повреждены, но его раны сильно воспалились, и толку от такой помощи не было никакого. Фьораг тоже чувствовал себя отвратительно. Он вздыхал, скулил, но отказывался от воды и рычал, когда Навина пыталась подойти ближе. Олаф штопал его шкуру наживо, причинив тем самым немало боли, и теперь зверь не желал подпускать к себе кого-то ещё. К запаху дыма в пещере теперь примешивался ещё и запах болезни, что было вдвойне неприятно и вызывало тошноту.
Зато дракон, спящий у входа, не проявлял никаких признаков беспокойства. Время от времени он поднимал голову, вытягивал свою длинную шею с широкой полосой твёрдых рогов и косился одним глазом на Навину. Охранял. А снаружи доносились крики и шелест крыльев двух других чудовищ - ухажёров капризной Мерены. И страшно вроде бы оказаться в самом сердце драконьей стаи, где таких хищников если не тысячи, то сотни точно, но всё равно почему-то спокойнее, чем среди людей.
Навина раз за разом воскрешала в памяти слова капитана Гроу и пыталась понять, почему работорговцы поступили с ней не так, как с другими рабами, приобретёнными в этот раз в нескольких соседних иллиафских селениях. Клейма не было только у Навины, а остальных клеймили сразу же после покупки. И в Тсалитане всех везли в Город Рабов, кроме неё. Почему? Что в ней такого особенного? Вины в том, что фьораг потрепал Уартхола она за собой не признала бы ни за что, потому что действительно не виновата, но может ли быть так, что это всё подстроено специально? В Тсалитане есть провидцы и оракулы, которые могут быть повинны во всём случившемся. Они ненавидят акильфов. Но мысль о том, что кто-то сделал её пешкой в своей грязной игре, Навина тоже принимать не хотела.
Она терзала себя сомнениями до тех пор, пока Мерена не поднялась вдруг на все свои четыре лапы, зацепив чешуйчатым боком стену, с которой на пол пещеры посыпались мелкие камешки. Драконица издала короткий утробный рык и просто вывалилась в широкое пятно света, а потом сразу же с громким криком взмыла вверх. Навина хотела подойти к выходу и выглянуть наружу, но не успела, потому что льющийся с улицы дневной свет заслонило собой новое чудовище - большое, зеленоглазое, сверкающее в лучах солнца золотом чешуи. Дракон просунул морду в пещеру и клацнул зубами прямо перед девушкой, заставив её попятиться назад.
- Не бойся, - раздался за спиной голос проснувшегося от шума Олафа. - Это Ниль, сын Краонгры. Он умнее других драконов и очень любопытный.
- Сын Великой Богини? - не поверила Навина своим ушам, продолжая пятиться. - Он тоже Бог?
- Нет, - остановил её Олаф, мягко взяв за плечи. - Краонгра была изгнана своей матерью Иллиарой Даар и обращена в дракона за то, что вернула людям магию. Она тогда была беременна, и чары изменили ребёнка в её утробе. Ниль появился на свет обычным драконом, но очень красивым. Ради него Краонгра и осталась здесь, когда мать простила её. Отказалась от жизни в Небесных Храмах и божественной силы только потому, что хотела быть рядом с сыном.
Золотой дракон снова клацнул зубами, втянул носом воздух и шумно фыркнул.
- Чем здесь так воняет? - прогремел где-то за его широкой мордой мужской голос, заставив Навину вздрогнуть.
Через несколько мгновений девушке представилась возможность лицезреть обладателя этого голоса - высокого мускулистого мужчину, одетого с той же небрежностью, какую демонстрировал Олаф. Только просторная рубашка на незнакомце была белоснежной, а не чёрной. Мужчина сделал несколько шагов вперёд и протянул юноше руку в знак приветствия. Фьораг у дальней стены пещеры в тот же момент взвыл и попытался подняться на лапы, но у него не хватило на это сил.
- Стойте! - упёрлась Навина ладонями в грудь незнакомца и запрокинула голову, потому что мужчина оказался намного выше неё. - Не идите дальше. При вас есть что-то магическое. Оно нервирует зверя, а ему и так плохо.
Гость адресовал Олафу вопросительный взгляд, на что тот ответил пространным объяснением о королевских подарках и подлости правителя Тсалитана. В его короткой речи прозвучало имя «Маркус», и Навина немедленно убрала свои руки от высокого мужчины, сообразив, что перед ней стоит сам король Акильфадии. «Хоть бы оделся по-королевски», - сконфуженно подумала она, опустив глаза.
- У Дэна переломаны кости, ему нужна помощь целителей, - сообщил Олаф своему венценосному кузену. - За собакой я пока присмотрю, но гарантий, что она выживет, дать не могу.
- А почему ты не распорядился прикончить эту псину ещё на корабле? - сурово осведомился Маркус Колехорт, чем заслужил негодующий взгляд Навины, который, впрочем, она предпочла быстро спрятать.
- А в чём виновата собака? - неожиданно возмутился Олаф. - Это такой же зверь, как наши драконы. Он не пришёл бы сюда по своему желанию, чтобы убивать колдунов. Его просто использовали, чтобы навредить тебе и Вее. Оракулы лишили его вольной жизни и права выбора, а ты предлагаешь отнять ещё и жизнь? За что?
Между двумя представителями королевского рода разгорелся жаркий спор, и Навина предпочла отойти в сторону на случай, если начнётся ещё и драка. Ей ещё ни разу не доводилось видеть, как кто-то орёт на короля, а Олаф при этом ещё и сжимал кулаки - поразительное зрелище. Из их пререканий девушка поняла, что юноша взбешён не столько равнодушным отношением кузена к раненому фьорагу, сколько тем, что его не поставили в известность о некой пассажирке «Королевы Морей» по имени Мира - судя по всему, речь шла о той связанной и избитой до полусмерти рабыне, о которой Навине все говорили: «Это не твоего ума дело».
- Ты знал, что она жива? Знал?! - орал на кузена Олаф.
- Я не знал, - упрямо твердил Маркус Колехорт. - Дэн не сообщил, что это Мира.
Навина с трудом понимала причину столь жаркого спора, пока из уст акильфийского короля не прозвучала фраза «влюблённый болван». По всему выходило, что Олаф питал нежные чувства к несчастной девочке до того, как она попала в рабство, а теперь он почему-то вынужден отдать свою возлюбленную родному брату короля Оуэну. Наверное, всё это было очень важно, поскольку кузены, выясняя отношения, напрочь забыли о своём друге Дэнзете Уартхоле, мечущемся в горячечном бреду. О фьораге они тоже забыли, а зверь, не найдя в себе сил подняться, с отчаянными стонами боли и горящим ненавистью взглядом упрямо полз по каменному полу пещеры к людям.
- Хватит! - не выдержала Навина.
Её звонкий голос эхом отразился от стен и высокого свода пещеры и привлёк к своей обладательнице внимание не только мужчин, но и золотого дракона, в ярко-зелёных глазах которого промелькнуло что-то вроде удивления.
- Она права, - заметил Маркус. - Сейчас не время спорить о том, причин чего мы с тобой даже не понимаем. Я заберу её и Дэна, а с собакой поступай как знаешь. Если этот зверь ещё кого-нибудь покалечит, тебе придётся убить его собственными руками.
Он очень быстро усмирил свои чувства, чего нельзя было сказать об Олафе, который ещё долго продолжал ворчать, высказывая негодование. Пока мужчины перемещали раненого от костра на спину дракона, Навина старательно уговаривала фьорага не вредить самому себе. «Ты же умная девочка. Эти люди не сделают тебе ничего плохого», - ласково бормотала она на ухо зверю, сама не веря в эти слова. Олаф точно не причинит собаке вреда, а вот за короля Акильфадии девушка поручиться не могла. Он не выглядел человеком, способным на снисходительность.
Ей пришлось пережить ещё один перелёт на драконе, но в этот раз хотя бы обошлось без обморока, поскольку Навина крепко зажмурилась и на протяжении всего непродолжительного пути убеждала себя в том, что она не летит по воздуху над высокими горами и глубокими ущельями, а скачет на лошади по бескрайним иллиафским пустошам, и поэтому ветер у неё в ушах свистит так сильно. Маркус Колехорт прижимал её спиной к своей груди, что добавляло немного уверенности в успешном завершении полёта. Когда он наконец-то ослабил хватку и встряхнул Навину за плечи, она готова была закричать от страха, но всё же нашла в себе силы сдержаться и открыла глаза.
Перед ней расстилалась зелёная долина, местами поросшая тонкими молодыми деревцами. Ветер гулял по ковру разнотравья, пригибая сочную зелень к земле так, что она становилась похожей на волны, по которым, казалось, можно плыть. Но любоваться завораживающим зрелищем долго не получилось, поскольку король Акильфов бесцеремонно стащил Навину со спины дракона и повернул её лицом в другую сторону, где чужеземке открылась не менее впечатляющая картина - величественный замок, прилепившийся к подножью высокой горы, в небе над которой чёрной тучей парили десятки крылатых чудовищ. Прибытие короля не осталось незамеченным - от замковых ворот к золотому дракону бежали мужчины, одетые так же просто, как и Колехорт.
- Это ваши слуги или воины? - осведомилась Навина, продолжая удивлённо моргать.
- Это наши друзья, - пространно ответил король и полез обратно на спину дракона, чтобы отвязать Уартхола.
Пока мужчины суетились, спуская раненого на землю, девушка молча стояла в сторонке, чтобы не путаться у них под ногами. На неё никто не обращал внимания, и казалось, что даже Колехорт забыл о её существовании, но как только посол был уложен на носилки, и «друзья» короля направились к замку, Навина была удостоена короткого жеста, означающего, что нужно идти за ними. Замыкал процессию правитель акильфов, а золотой дракон Ниль потерял к людям интерес и взмыл в небо к своим чёрным собратьям.
Отец рассказывал Навине, что короли любят жить в роскоши. У них огромные дворцы, много дорогих вещей, изысканная пища и целые армии слуг, которым запрещено даже смотреть на владык. Вокруг королевских дворцов всегда есть высокие стены, охраняемые свирепыми, хорошо обученными воинами, чтобы враги не могли проникнуть в покои правителей и причинить им какой-нибудь вред. Но внутри этих дворцов подлости, зависти, лжи и коварства гораздо больше, чем за пределами охраняемых стен. Даже там короли не могут чувствовать себя в безопасности, потому что себя они любят больше, чем свой народ. И это происходит не только в Иллиафии - так было всегда и везде.
«У короля и королевы акильфов тоже есть большой дворец в столичном городе Кьорданаг, но они не живут там, потому что у них другие ценности», - говорил отец, и теперь Навине представилась возможность увидеть настоящий дом акильфийских правителей, вокруг которого не было ни высокой ограды, ни свирепых воинов. Каменные стены, просторные залы, простые домотканые ковры на каменном полу - девушка не увидела ни драгоценностей, ни позолоты, ни шелков и бархата. Слуг, смиренно опускающих глаза и кланяющихся в пояс своему королю, она тоже не заметила. Стоило мужчинам внести носилки с раненым за высокие стрельчатые ворота, ведущие прямо в главный зал замка, как тут же откуда-то появилась крупная темноволосая женщина, тоже одетая как простолюдинка, и начала отдавать приказы. Ещё несколько женщин убирали посуду со столов, составленных в центре зала в несколько рядов. Навина попыталась угадать, какие яства были на опустевших подносах в начале обеда, чем вызвала у короля акильфов логичный вопрос.
- Ты голодна?
- Нет, - сразу же ответила она и уставилась на испачканный кровью подол своего платья.
- Тогда идём, - ответил на это король, взял её за локоть и провёл через зал в небольшой кабинет, где за письменным столом у окна сидела девушка возрастом вряд ли намного старше Навины.
Если бы не необычный зеленовато-жёлтый с золотыми искорками цвет глаз незнакомки и медно-рыжие густые волосы, заплетённые в толстую косу, Навина ни за что не догадалась бы, что стоит перед Веей Колехорт. «У них что, на наряды денег нет? Всё на освобождение рабов тратят?» - подумала девушка, с любопытством разглядывая веснушки на носу у королевы Акильфадии и простой сарафан, надетый поверх тонкой льняной рубашки.
- Что, не похожа на королеву? - улыбнулась Вея гостье.
- Да мне раньше вообще как-то не доводилось видеть королев, - пробормотала Навина в ответ и втянула голову в плечи, чувствуя себя невероятно глупой. - Простите, госпожа. Я не должна…
- Оставь, - махнула королева рукой. - Этот дом построен для нас и наших друзей, а не для церемоний. Здесь нет ни слуг, ни господ. Только друзья. И если тебе позволили войти сюда, значит, ты тоже друг. Маркус, как себя чувствует Дэнзет?
- Боюсь, в данный момент он себя вообще не чувствует, - ответил супруге правитель акильфов. - На нём нет живого места. Лихорадка, бред, дюжина сломанных костей… Дня три мы от него точно ничего внятного не услышим. Я здесь нужен?
- Нет, - покачала Вея головой. - Иди, а я поболтаю немного с нашей гостьей. И позови Риду, пусть ждёт за дверью.
- Вечером нам нужно быть в Кьорданаге, - напомнил ей Маркус и покинул помещение, оставив девушек наедине.
«Сколько ей сейчас лет? Двадцать или двадцать один?» - лихорадочно пыталась Навина вспомнить возраст королевы Акильфадии.
- Присядь, - махнула Вея рукой в сторону кресла с высокой спинкой, стоявшего справа от стола.
Навина послушно присела на самый краешек обтянутого мягкой кожей сиденья, сложила руки на коленях и потупила взгляд.
- Посмотри на меня, пожалуйста, - попросила её королева и, дождавшись, когда просьба будет выполнена, сообщила: - Я знаю, кто ты, Навина Тир. И мне известно, что в случившемся с Уартхолом твоей вины нет. Но у меня для тебя есть очень плохая новость, и я не стану её скрывать. Через несколько дней после того, как работорговцы увезли тебя из дома, твой отец обратился к нашему послу в Иллиафии с просьбой о твоём выкупе. На следующий день после этого твоих родителей убили.
- Убили? - сдавленно переспросила Навина, не веря своим ушам. - Мама и папа…
- Они мертвы, - подтвердила Вея, адресовав собеседнице сочувственный взгляд. - Их казнили за измену. Прости, но я должна была тебе это сказать. Мне жаль.
Навина почувствовала, как руки на коленях начали мелко дрожать, а из глаз по щекам потекли горячие ручейки слёз. Она ничего не могла сказать королеве акильфов в ответ, потому что горе захлестнуло её с головой. Родителей больше нет. Король Иллиафии убил их за то, что они пытались вернуть домой свою дочь. Верх жестокости!
- На вот, выпей, - поднесла Вея к её губам прозрачный хрустальный кубок с напитком, сильно пахнущим травами. - Здесь ромашка, мелисса, боярышник и земляника. Я предполагала, что тебе понадобится этот настой, поэтому приготовила его заранее. Пей, не бойся. Травить тебя у меня намерения нет.
Навина взяла кубок из её рук, но в ужасе бросила его на пол, потому что хрусталь вдруг засветился мягким нежно-голубоватым сиянием. Успокаивающий настой растёкся по ковру тёмным пятном. Королева подняла кубок, поставила его на край стола, взяла с полки глиняную чашу и налила в неё новую порцию напитка.
- Кубок сделан из кристалла, по свойствам очень похожего на меллеорский хрусталь, - пояснила она. - Цвет его сияния означает, что ты, Навина Тир, могла бы стать магом воздуха, если бы события позапрошлого года не отняли у этого мира почти всю магию. Твой спящий дар застыл и не смог раскрыться, поэтому фьораг его не почувствовал, иначе ты была бы первой, кому этот зверь откусил бы голову. Ты ведь знаешь, что в вашем роду раньше были колдуны, не так ли? Некоторые из них обучались в Храме Ветра, один даже с успехом завершил обучение в Храме Четырёх Стихий и стал титулованным боевым магом, но были и те, кто не пожелал учиться. Они скрывали свои способности к магии, не пользовались ими, но этот дар передавался по наследству вместе с кровью. И это только половина того наследия, которое досталось тебе от предков. Отец ведь рассказывал тебе о вашем дальнем родстве с династией, правящей Иллиафией с незапамятных времён?
Навина сделала большой глоток настоя и кивнула, но так и не смогла выдавить из себя ни слова, потому что её душили слёзы.
- Я расскажу тебе больше, - пообещала королева Вея и вернулась на своё место за столом. - Историю рода Хараган пересказывать не буду, поскольку ты знаешь её лучше меня, но хочу напомнить о том, что в замке Латернон на свет появлялись не только наследники. Рождались и девочки, о которых отцы сразу же забывали, поскольку отчаянно ждали сыновей. Эти девочки очень редко оставались в замке. Чаще всего их сразу же пристраивали в семьи, где есть кормилица, причём не только на землях Латернона. Девочки вырастали, выходили замуж, рожали детей. Родовое древо Хараганов продолжало ветвиться, но не по прямой линии, а через ненужных дочерей. И вот однажды простая девушка с каплей крови проклятого рода в своих жилах стала любимой наложницей короля Иллиафии. Думаю, что было дальше, тебе тоже известно. Королева Иллиафии из ревности убила Вайлию Тир, но та успела произвести на свет сына королевской крови, которого король признал законным и отдалил от двора в целях безопасности. С Эрига Тира твой род и начался. Ты колдунья с кровью Хараганов, Навина. Фьораг не учуял скрытую в тебе магию, но он признал тебя хозяйкой. В порту Тсалитана он вырвался из клетки и загрыз несколько воинов не потому, что у них при себе было что-то магическое, а потому, что услышал зов крови рода Хараган.
- Я-а-а… - наконец-то смогла произнести Навина и громко сглотнула. - Хараган?
- После начала потопа убили только тех Хараганов, имена которых были известны, - улыбнулась ей акильфийская правительница. - Поскольку судьба дочерей Латернона никого не интересовала, в детали происхождения Вайлии Тир никто не вдавался. Она была пра-пра-пра… Проще говоря, она была миловидной крестьянской девочкой, которую все считали безродной. Да, Навина, ты Хараган. А ещё в силу своего родства с династией ты можешь претендовать на трон Иллиафии, поэтому правящий король и продал тебя в рабство, а от твоих родителей просто избавился. Он методично уничтожает всех наследников трона, потому что так нужно Тсалитану. А в Храм Даар тебя везли для того, чтобы принести в жертву южному духу стихий. Тсалитанские провидцы назвали твоё имя, потому что в тебе есть скрытая магия ветра, а клеймо псы Гильдии не поставили из-за того, что этот дух весьма разборчив в жертвах и принимает только те, которые чисты телом и душой. Понимаешь, да? Вижу, что понимаешь. Ты погибла бы так или иначе, поэтому можешь считать большой удачей, что капризный дух поднял песчаную бурю, которая привела тебя к фьорагу и Уартхолу. О планах и деяниях оракулов мне известно гораздо больше, чем они могут предположить, но, увы, далеко не всё. Олаф был прав, когда сказал тебе, что я не всесильна. Например, мне и в голову не пришло бы, что они осмелятся повернуть против меня моих же друзей. Фьораг бросился на Дэнзета Уартхола не из-за магии, как ты думаешь, а потому, что почувствовал силу оракула. Я не буду сейчас это всё тебе объяснять, у тебя и так, наверное, ум за разум заходит от новостей. Поговорим позже, если захочешь. А пока я предлагаю свой дом тебе в качестве временного убежища. Обещаю, что обязательно накажу тех, кто повинен в смерти твоих родителей. Отдыхай, Навина Тир, и ничего не бойся. В этом замке нет никого, кто желал бы тебе зла. Рида, войди!
Дверь в кабинет приоткрылась, и в образовавшуюся щель юркнула девочка лет десяти - маленькая, худенькая, кареглазая. Её бледное личико обрамляли тёмные кудряшки коротко остриженных волос, а по костлявым рукам, не прикрытым тканью коротких рукавов простого платьица, можно было судить о том, что девчушка либо больна, либо в последнее время очень плохо питалась.
- Рида, это Навина, - представила королева акильфов гостью. - Проводи её, пожалуйста, в свободную комнату и скажи Элое, чтобы позаботилась о горячей ванне и смене одежды.
- Хорошо, Вея, я всё скажу, - кивнула девочка госпоже так, будто бы они были подругами или родственницами, а потом перевела взгляд на Навину. - Это твоя собака так сильно поранила друга Маркуса, да? Марла говорит, что у него все кости сломаны, но он всё равно победил, и теперь собаки у тебя нет.
- У Марлы слишком длинный язык и буйная фантазия, - поморщилась Вея Колехорт. - Не слушай её болтовню.
- Значит, он не убил собаку? - нахмурилась Рида. - А где она? А вдруг она ещё кого-нибудь укусит?
- Здесь её нет, - успокоила девочку Навина. - И это не моя собака, но все почему-то твердят обратное.
- Наверное, потому, что это очевидно, - улыбнулась ей королева. - Ну всё, ступайте. Мне ещё к приёму надо подготовиться. Навина, если захочешь вернуться домой, тебе нужно будет только сказать об этом. Ты здесь не узница. Но я бы на твоём месте повременила с таким решением, потому что в Иллиафии я тебя защитить не смогу. Пока не смогу. Но могу обещать, что скоро всё переменится.