сентябрь, 2007 г.
Двухсоткилометровый путь из Великого Новгорода в Санкт-Петербург, по сравнению с пройденными тысячами километров, казался для Игоря загородной прогулкой.
«Ты звонил детям, — глядя в глаза Игорю, спросила Светлана, — я не про сегодня спрашиваю — с тех пор как мы уехали, ты звонил?» «Свет, если тебя интересует вопрос — думаю ли я о детях, то неизвестно о чём я думаю больше о нас с тобой, нашем будущем или о своём прошлом и детях. У нас тобой одна ситуация — конечно, мы думаем о тех, кого там оставили… О детях, в первую очередь. Если ответить конкретно на твой вопрос — нет, не звонил. Могу попытаться объяснить, нужно?» Света отвернулась… Мелькающие деревья, сливавшиеся в размазанный дождём кадр окна автомобиля, казалось, застыли, лишь изредка колесо автомобиля попадало в ямку и разлетающийся столп воды убеждал в том, что машина движется. «Нет, любимый, не нужно. Мне так тяжело, зная, как они далеко и ещё тяжелее осознавать, что непонятно самой, когда я их увижу, обниму… Понимаешь меня?» Игорь грустно улыбнулся — «Кто же тебя помёт в нашей ситуации, если не я? Мы столько наворотили… Ты думаешь, что кто-то поймёт? Я так не думаю. Может быть, когда-нибудь… Хотя положа руку на сердце, даже в этом „когда-нибудь“, я очень сомневаюсь. Кого проще понять? Того, кого любишь, конечно… Все в первую очередь любят себя и тех, кто любит тебя, находясь рядом, их проще понять, а если окружающие уходят, бросают, то они и виноваты, а эти, соответственно, жертвы неразделённой любви, подлого предательства и непонимания. Другими словами — мы с тобой — уроды… Хорошо, хоть нас двое, — Игорь положил руку на колено попутчице, и улыбнулся — Два дебила — это сила! Шучу я… Нет, не звонил. Во-первых, мне Надя не даст поговорить с киндерами, во-вторых, кроме как „я вас люблю“ мне сказать нечего, в-третьих, — они настолько маленькие все, что им важнее, то, что происходит сейчас, рядом с ними, чем слышать папу, который куда-то или откуда-то едет… Важно сейчас не то, что он едет, а то, что его нет рядом, в их жизни, понимаешь? Не купили шоколадку, мама лечь спасть рано заставила, кассету с мультиком не купила, а в магазине при этом такой робот продаётся — закачаешься! Всё это общение по телефону, сейчас важнее тебе, мне — нам с тобой, понимаешь, чем им? Для них это боль и непонимание». Света повернулась, взяла руку и, прижимая к щеке, и без того влажные глаза, заплакала — «Игорёк, мне так тяжело, без них. Ты прав, Сашка не даст мне с ними поговорить, но, может быть, хотя бы Надя даст поговорить тебе?» «Может, конечно, но что я скажу? Они вырастут и всё поймут сами. По крайней мере, есть надежда… Мне когда-то говорили, что для того, чтобы понять родителей нужно самим стать отцом, матерью… Пережить, прочувствовать на себе, без этого никакого понимания не будет. Как, например, человек проживший всю жизнь в Африке может понять замерзающего эскимоса и что такое стужа или ледяной дождь? Ты можешь бесконечно рассказывать, подбирая любые эпитеты — для него это будут лишь слова. Как ты сможешь искренне сочувствовать человеку, у которого болят зубы, если у тебя они никогда не болели? Постарайся описать, слепому от рождения, как прекрасен вид заснеженных вершин. Как можно рассуждать о любви, о предательстве, страхе, боли и одиночестве, если ты сам всего этого не испытал? Поэтому сейчас наши дети нас не поймут по объективным причинам — они всего этого ещё не пережили. Всему своё время — я в это верю». «Скорее всего ты прав, но всё равно я очень хочу позвонить, очень. Услышать деток, их голоса, — забравшись на сиденье с ногами и обхватив колени, прошептала Света, — очень хочу…»
За окном мелькали деревья, сменяющиеся полями, одиноко стоящие и покосившиеся от времени избы, мокрые от дождя, просёлочные дороги, ведущие в неизвестность, бабушки, продающие собственные рассолы, трактора с кусками грязи на колёсах, неизвестные никому судьбы, истории жизни и любви.
Сегодняшний день был ещё полностью в их распоряжении — на работу Игоря ждали только завтра, к девяти утра. «Сегодня можем куда-нибудь съездить, погулять, что-нибудь посмотреть — Питер, всё-таки, — предложил Игорь, — хотя погодка, мягко скажем — не для пеших прогулок». За окном автомобиля была обычная питерская погода — или крупный туман, или очень мелкий дождь, — «Поехали в Петергоф?» «Конечно, поехали, я ни разу там не была. По телевизору там безумно красиво, а дождь не такой уж и сильный — высохнем в машине» — поддержала его Света. Припарковав машину возле продовольственного магазина, недалеко от входа в верхний парк Петергофа, они с удовольствием запивали какие-то булочки, кефиром, купленным тут же и с трепетом рассматривали незнакомый им, серый город и его, не торопящихся никуда, жителей. Сложно было даже начать, думать о том, что вот он — конец маршрута, именно тут им придётся начинать всё с самого начала, как сложится их судьба в огромном городе, примет ли город их к себе — то ли от этой мысли, то ли от измороси, которой встретил их Град Петров, бросало в озноб.
Зазвонивший неожиданно, так долго молчавший, телефон Светланы, оторвал от пролетающей вереницы мыслей — «Да. Привет. Что? Что ты сказал? Вы же договорились! Ты обещал, — начавшейся спокойно разговор, перешёл на крик, — Ты же обещал, сука, — по щекам Светы потекли слёзы, — Как ты можешь? Это мои дети!» Игорь выхватил телефон из рук Светланы, и она беспомощно, обливаясь слезами, опершись ближайшее дерево, сползла на корточки — то, что она услышала, буквально выбило почву из-под её ног. «Привет, Саш, что случилось? Мы только въехали в Питер, — начал разговор Игорь, — да ты охренел, как ты себе это представляешь? Ты идиот — откуда у нас деньги на самолет? Это невозможно! Слышишь, сука, если ты её не дождешься, я клянусь, я брошу всё, приеду, найду тебя, где бы ты ни был, куда бы ты ни уехал — найду и убью — ты меня услышал? Козёл», — Игорь выключил телефон и, уже замахнувшись, еле победил в себе желание разбить его, об асфальт.
«Он и раньше неоднократно угрожал мне, — сквозь слёзы говорила Светлана, — то мать я никакая, то — жена, при любом удобном случае говорил, что заберёт детей и уедет к своей родне, куда-то в Абхазию, так что я их никогда больше не увижу. Не знаю, что у него там опять заклинило, но сейчас, мне кажется он способен на всё. У нас нет трёх месяцев, он мне дал три часа, чтобы я дома была… Я не знаю, что делать? Я люблю тебя и сделаю всё так, как ты скажешь… Я так устала от всего, к меня уже нет сил. Как скажешь, так и будет — я тебе верю…» Выстроенная последовательность действий, в голове Игоря, рухнула в считаные секунды — «Да, я понимаю, он мне то же самое сказал, но это же нереально! Какие три часа?! Какой самолёт?! Вот ведь сука… Ещё и на работу мне завтра… Ладно, не переживай, всё будет хорошо. Напиши ему смску — „еду“. Как бы я ни был против, твоего возвращения, я себя не прощу, если ты останешься со мной, а он воплотит свои бредовые угрозы в реальность — как потом нам жить? Мы не сможем быть счастливы… Ты не будешь счастлива без детей, а я хочу, чтобы ты была счастлива… У меня теперь нет вариантов — я сделаю всё чтобы ты была счастлива. Поехали, я тебя посажу на поезд — сам вернусь и переночую у Руслана, а завтра, с утра, поеду снова в Питер, на работу. Я буду тебя ждать здесь, слышишь? Я чуть обустроюсь… Ну не плачь, иногда приходится делать вещи, которые не хочешь, но от этого многое зависит — так надо».
Только отличная физическая форма и реакция сотрудника ГИБДД позволила ему среагировать и остановить фактически летящий, по трассе М10, ВАЗ-2111, — «Сто семьдесят шесть км в час! Поздравляю! На моей практике, такие машины, с такой скоростью, ещё не перемещались! Кстати, вон там, на пригорке, — инспектор ткнул жезлом в дорогу, позади Игоря, — обгон запрещён, а вы, следовательно, не видели — верю, ведь на такой скорости знаков не видно — ваши документы!» В данную минуту Игорю были не важны ни водительские документы, ни в принципе сама машина, — он опаздывал на железнодорожный вокзал, — «Капитан, мне очень нужно долететь до железнодорожной платформы — через пятнадцать минут отходит поезд, я девушку должен на него посадить. Ты не поверишь, но это вопрос жизни и смерти! Отпусти, я оставлю тебе права, хорошо? Вернусь и мы всё оформим, хорошо? Свет, подай права, пожалуйста, — Игорь, не глядя, протянул документ, переданный Светланой — спасибо, капитан».
«Тебе без прав нельзя, — прервала молчание Светлана, до вокзала оставались считаные, нет ни километры, — минуты, — они тебе могут понадобиться здесь, поэтому я отдала свои права. Ещё я хочу, чтоб ты знал, куда я возвращаюсь, вернее, к кому, — это было недавно или давно, как будто уже в другой жизни, но я это помню, — Света на минуту задумалась, подбирая слова… Одна из моих величайших обид на Сашку в том, что он не только угрожал периодически, нет, а в том, что он меня оставил в беде, ради собственного спокойствия. Сейчас объясню, прости, сумбурно… Однажды он уговорил меня затянуться своей дурью… Нет, не заставил, а именно уговорил, признаю — тут я сама виновата. Мне моментально стало не просто плохо — я умирала, как мне казалось — сердце колотилось так, что пульс стучал в ушах, я падала и теряла сознание, приходя в себя на несколько минут, чтобы вырвать желчью… Я умирала и просила его вызвать скорую помощь. Я его умоляла вызвать помощь, несколько раз, а он, склонившись надо мной, объяснял, что вызвать никого не может, так как за скорой помощью приедет полиция, будут разбирательства и последствия. Представляешь я умирала, а он думал о последствиях для себя! Ладно бы думал — он выбрал! На одной чаше весов была моя жизнь, а на другой последствия за хранение наркотиков, и он выбрал не меня. Меня до сих пор колотит от одной только мысли… Что это если не предательство? Я даже видеть его не хочу. Простить не смогу. Ради детей, чтобы забрать их поеду…» Игоря передёрнуло от воспоминаний, — «Представляешь, вчера удалось накурить Светку, такого секса у меня ещё никогда не было! Падает, ползёт, ржёт», — рассказывал когда-то Сашка, но вслух произнёс — «Н-да уж, ужас… Даже не знаю, что сказать… Очень надеюсь, что пословица „Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты“, в данном случае, не сработает, так как я считал его, до определённого момента, своим другом, но так поступить, очень надеюсь, я бы не смог. Я представляю, как ты не хочешь возвращаться, да я и сам не хочу тебя отпускать, но ты же понимаешь, что детвору необходимо забрать как можно скорее… Не даст он нам спокойной жизни, а с ними вообще может произойти всё что угодно… Поэтому соберёмся и сделаем так, как нужно — ты поедешь, а я буду обустраиваться и ждать вас всех».
Прощание происходило стремительно — Игорь со Светой бежали, за уже тронувшимся составом. Запрыгнув на подножку вагона, она крикнула — «Игорь, я обязательно вернусь! Неделя-две и я приеду! Люблю тебя» — слёзы, опять, градом покатились по её щекам. Игорь стоял и махал вслед, что-то подсказывало, что это начало конца, она не вернётся никогда. Им не быть вместе… Все планы, которые он построил, останутся планами, а это мгновенье — очередной перекрёсток, при этом выбор дороги, не в его власти — их обоих просто подтолкнули в нужном, кому-то, направлении. Игоря трясло от нервов, от расставания и, одновременно, от понимания глупости выстроенных им же самим планов. Он вдруг чётко осознал, что не знает, как будет складываться их дальнейшая судьба, но то, что так логично выстроено в его голове, не сбудется — он чувствовал это кожей. «Почему всё это с нами?! Почему всё так…» — сидя в машине и не решаясь завести двигатель, рассуждал Игорь, — нервная дрожь не проходила, а, казалось, только усиливалась. Да — больно, да — через колено, но, в конце концов, он не один на планете, понявший, что Любовь — это не только счастье и восторг, но ответственность и боль, в том числе боль расставаний. «Делай, что должно, и будь что будет» — он всегда старался следовать этому правилу, а сейчас оно даже успокаивало, ведь говорило о том, что, как бы там ни было, в будущем, но совесть за совершенный поступок будет чиста. Разве есть у него сейчас выбор, если думать не только о себе, но ещё и о любимом человеке? Нет, такого выбора нет.
Игорь вспомнил, как при последней встрече с Владом, при прощании, тот сказал ему фразу, которая запомнилась надолго — «Дружище, хочу тебе пожелать, чтобы ты побыстрее снял свои розовые очки. Понимаешь, если их не снять самому, то их тебе снимет, а скорее всего разобьёт жизнь, прямо на твоём лице, и это будет очень больно».
Друзья, если вам понравилась прочитанная глава, не забудьте поставить лайк! (Вам ведь понравилось прочитанное, а я об этом узнаю и мне будет приятно.)
Приобретать книгу совершенно необязательно – обещаю, я выложу её всю на своём канале бесплатно!
Но если я вас не переубедил и вам не терпится узнать всю историю или вы хотите приобрести книгу в коллекцию, поддержать автора – бумажная и электронная версия доступны по ссылке: повесть «ШраМы».
Кроме того, встретиться с главными героями повести и заглянуть в их прошлое вы можете в уже опубликованной повести «Сценарий Шторм» по ссылке: повесть «Сценарий Шторм».